Римский орел - Мазин Александр Владимирович - Страница 38

Ранней весной к Крассу прибыл посол парфянского царя. С деловым предложением. Римлянам предлагалось убираться с его территории. При этом посол намекнул, что столь мягкое отношение его царя к ситуации связано исключительно с почтенным возрастом римского военачальника. Дескать, если инициатива нападения исходит от Рима, то он, парфянский царь, будет драться беспощадно и свирепо. Но если нападение на Парфию – самостоятельная идея впавшего в старческий маразм Красса, то, так и быть, царь его прощает и даже готов отпустить тех римлян, которых парфяне захватили, отбирая назад крепости, захваченные Крассом во время летней кампании.

Красс взбесился и заявил, что в следующий раз они будут говорить в столице Парфии.

На что наглый посол рассмеялся, показал римскому консулу ладонь и сообщил, что скорее на этой ладони вырастут волосы, чем римляне войдут в парфянскую столицу.

С тем посол и отбыл.

А чуть позже начали возвращаться солдаты, которым удалось уцелеть в зимних боях с парфянами. Собственно, зимой летняя история повторилась с точностью до наоборот. Если летом Красс легко вышибал из городов и крепостей слабые и неподготовленные гарнизоны парфян, то зимой парфяне с той же легкостью вышибли из своих укрепленных пунктов солдат Красса. И солдаты эти много чего рассказали о парфянах. Дескать, кони у них быстры, как ветер, стрелы пробивают любую броню, а сами они сплошь герои и гиганты. Если бы у Красса была голова на плечах, то он многое мог бы почерпнуть из этих рассказов о тактике противника. Но вместо головы у консула был сундук для золота, и сам он был вояка еще тот. Всех его «славных» побед – разгром толпы взбунтовавшихся рабов Спартака. (Тут Черепанов вспомнил, откуда он знает имя Красса. Точно, из «Спартака».) Вот консул и решил, что семи легионов, четырех тысяч всадников (половину их составляли галлы-федераты, которых прислал Крассу Цезарь) и четырех тысяч легкой пехоты достаточно, чтобы стереть парфян в труху.

Возможно, этого и хватило бы, если бы командовал ими юный Александр Македонский, которого вознамерился превзойти старый пердун Красс. Или если бы во главе легионов стоял великолепный Гай Юлий. Может быть, тогда парфянскому послу и пришлось бы выращивать волосы на ладони… Но Красс не был ни Александром, ни Цезарем. Вдобавок жадный и глупый консул поверил мнимому перебежчику-парфянцу и завел свою армию в пустыню. А когда наконец измотанное войско наткнулось на парфян… В общем, не было в мире пехоты, способной разгромить римские легионы. Но это с успехом сделала парфянская конница. Римлян окружили и забросали стрелами. Все попытки контратак проваливались. В одной из них погиб сын Красса. К чести консула, вид отрезанной головы сына не поколебал его духа. Но на общем результате это не сказалось. В конце концов парфяне Красса прикончили. А аквилы его легионов достались им в качестве трофеев. И только в прошлом году, благодаря воинскому искусству Максимина, – заявил друг Черепанова, – и еще личной отваге Гонория Плавта Аптуса и его соратников, эти аквилы вернулись в Рим[47] . И хотя эту заслугу все приписывают императору, но ни хрена это не заслуга императора, поскольку не император, а Максимин бил парфян. И это факт. Такой же, как и то, что историю Красса Плавту рассказал именно Максимин, которому не зазорно было учиться на чужих ошибках, даже если этим ошибкам – без малого четыре века. Великий Максимин, который никогда не терял своих орлов и никогда не проливал попусту кровь своих легионеров. И сколько бы его ни упрекали в жестокости…

Короче, Плавт сел на своего любимого конька. Наилучший, непогрешимый, величайший, богоподобный Максимин…

– Слушай, – неуважительно перебил славословия Черепанов. – А какой нынче все-таки год?

– Одиннадцатый от начала царствования, – последовал ответ.

– Хм-м… А если по более общему летоисчислению? – поинтересовался Геннадий. – Есть у вас такое?

– Разумеется! – Плавт снисходительно взглянул на «невежественного варвара». – Девятьсот восемьдесят шестой год. Ab urbe condita[48] .

«М-да, – подумал Черепанов. – Под городом[49] , очевидно, подразумевается Рим. А основали его то ли в восьмом, то ли в девятом веке до нашей эры. То есть нынче у нас третий или четвертый век. Если летоисчисление совпадает. И до памятной даты крещения Руси остается, соответственно, пять или шесть веков». Неудивительно, что на днепровских берегах всякие готы расположились. И какой изо всего этого вывод?

– Ага! – воскликнул Плавт. – Вот он, родимый!

В желтеющей кроне ближайшего дерева серел его вещмешок. Набитый квеманскими драгметаллами.

– Ну разве я не молодец! – воскликнул кентурион, обращаясь к Черепанову.

Тот охотно кивнул. Его собственный вещмешок достался вандалам. К счастью, предусмотрительный Гонорий все более или менее ценное складывал к себе. «Так надежнее», – приговаривал он каждый раз. Черепанов не спорил. Умение хранить деньги среди его достоинств не числилось. Что ж, хорошо, что оба они оказались правы.

Ехали не спеша. Куда торопиться? Поэтому когда друзья нашли то, что искали, уже перевалило за полдень и оба изрядно проголодались.

Они спешились, привязали коней и принялись «замаривать червячка». Благо было чем. Тут тебе и копченый окорок, и осетринка, и маслины. И вино, разумеется. В количестве, достаточном, чтобы смочить горло двум серьезным мужчинам.

К сожалению, как следует пообедать им не удалось.

Первым этот звук услышал Черепанов. У него, как уже не раз отмечалось, был превосходный слух. Ничуть не хуже зрения и обоняния.

Звук был далекий, но достаточно характерный. Специфический шум, который создает множество лошадей, движущихся по дороге. И то, что дорога проходила довольно далеко, было совсем неприятно. Поскольку означало, что лошадей действительно много. А что такое много лошадей, передвигающихся вместе? Где-нибудь в степи это мог быть табун, перегоняемый с пастбища на пастбище. Да и в лесу – тоже мог быть табун. Но вряд ли. Скорее всего, на каждой лошади имелся наездник. И скорее всего – вооруженный. А когда много вооруженных всадников собираются вместе и поспешно куда-то направляются, то это уже называется войско.

47

Насчет аквил Красса Плавт приврал. Они были возвращены еще Августом, в 20 г. до Р. X. Ардашир возвратил (вероятно) штандарты разбитых им легионов.

48

Ab urbe condita (лат.) – от основания Рима. Годом основания Рима считается 753 г. до Р. X. Соответственно, действие происходит в 233 году.

49

Urbis (лат.) – город. Отсюда современное слово – урбанизм.