Римский орел - Мазин Александр Владимирович - Страница 59

И виной всему этому было трусливое бегство одной кентурии.

Естественно, гнев Максимина обрушился именно на нее. Он готов был вспомнить о старинной традиции децимации[95] . Да что там децимация! Командующий готов был всю кентурию лично порвать на куски. И счастье их кентуриона, что он погиб. Уж его-то точно забили бы палками. В общем, Плавту удалось успокоить командующего и уговорить отложить расправу. А тут как раз в Сирмий, столицу Верхней Паннонии, прибыл лично Август Александр Север: договариваться с германцами насчет мирного сосуществования. И командующему стало не до мелочей. Но позорное клеймо трусости накрепко прилипло теперь уже к шестой кентурии. И кентуриона в ней не было с весны. Назначили было одного – не справился. Пришлось убирать. Другой – помер, а нового не нашлось. Потому что все понимали: нужен не абы кто, а действительно опытный жесткий командир. Но попробуй найди такого, что согласился бы. Это все равно как поставить хорошего командира батальона командовать взводом. Даже если кто и даст себя уговорить, то ведь и у него начальники есть. Которые нипочем не отдадут полезного офицера.

– А почему ее попросту не расформировали? – спросил Черепанов.

Оказалось, такая мысль была. Но ее не одобрил сам Плавт. Трусость – это зараза. И нечего ее распространять.

Нет, Гонорий бы разобрался с этим делом. Наверняка. Но не успел. А Феррат, конечно, отличный командир. Но с сообразительностью у него туговато. Посему воз и ныне там. Вернее, уже не там, а тут. Потому что вот эту самую «кентурию трусов» и передавал практичный командующий Гай Юлий Вер Максимин бывшему «варварскому риксу» Геннадию Черепу. Такая вот проблема.

«Тоже мне проблема! – подумал новоиспеченный младший кентурион Геннадий Череп. – Неужели я, подполковник, не справлюсь с паршивой ротой? Смешно!»

Глава двенадцатая,

в которой Черепанов знакомится со своим непосредственным начальником

Старший кентурион Феррат тоже жил в палатке. Разумеется, отдельной. И пожалуй, более роскошной, чем у Максимина. С первого взгляда было видно, что он принадлежит к той же кентурионской породе, что и Плавт. Такой же правильный мужик, крепко стоящий на земле. Правда, Гонорий пошустрее и поактивнее. Феррат – исполнитель. Идеальный. Звезд с неба не хватает, стратегическим мышлением похвастаться не может, зато приказы выполняет четко: от и до. Без лишней самодеятельности.

Черепанов еще на пиру заметил: Максимин склонен опираться именно на старых служак, преданных лично ему. Хотя доверить такому подразделение в несколько тысяч бойцов Черепанов рискнул бы, только если это подразделение действовало в составе более крупного. Качеств идеального сержанта, которыми несомненно обладал примипил Сервий, могло оказаться недостаточно для самостоятельного полководца.

Но в данном случае Сервий был для Черепанова прямым начальником, и Геннадий достаточно долго служил в армии, чтобы держать мнение о начальниках при себе.

Обширная палатка старшего кентуриона была убрана с аляповатой роскошью. Яркие ковры соседствовали с мраморными бюстами, а серебряные кратеры искусной чеканки стояли бок о бок с золотыми уродцами варварской работы. Эта выставка военной добычи напомнила Геннадию интерьер дома одного из черепановских приятелей-борцов. Тот еще в начале перестройки ушел в бандиты, ухитрился удачно проскочить мимо кладбища в новые русские, а потом в мелкие политики. Приятель скупал разный антиквариат, руководствуясь исключительно собственным вкусом (вернее, его отсутствием), и в своих обширных апартаментах расставлял покупки в произвольном порядке. В результате получалось что-то вроде помеси скупки с антикварным мебельным магазином. Сам Геннадий тоже обладал не Бог весть каким вкусом: дизайнерских колледжей не кончал. Но обустраивать дом в стиле ломбарда все же не стал бы.

Попытку Черепанова немедленно вступить в должность старший кентурион пресек на корню. Напомнил, что главная функция подчиненного – выполнять приказания начальства. А начальство здесь он, Сервий Феррат. И еще кентурион первой кентурии черепановской когорты Тит Квинтус Пондус. За которым будет немедленно послано, потому что именно сейчас настало самое подходящее время перекусить и выпить.

«Н-да, – подумал Геннадий. – За две тысячи лет развлечения командного состава практически не изменились. Выпить, закусить – и к девочкам. Нет чтобы, скажем, в театр сходить или там в консерваторию. Хотя какие консерватории – в полевых условиях? А театры в Риме точно были. И Колизей, где гладиаторы бились».

«Ладно, еще поглядим на этот самый Колизей, – подумал Черепанов. – А пока будем – как все. Период адаптации, так сказать…»

Тит Квинтус Пондус вполне отвечал прозвищу[96] – тянул килограммов на сто. Причем при взгляде на него сразу вспоминался анекдот о двух дамах, одна из которых говорит: «Ах как я люблю свою тонкую талию, длинные стройные ноги, изящные плечи и упругие груди… И как же я ненавижу слой жира, который все это покрывает!»

Несмотря на излишний вес, Тит Квинтус казался весьма приятным человеком: веселым, подвижным, жизнелюбивым. Но Черепанов сразу усек, что это маска. И ухо с первым кентурионом следует держать востро.

Толстяк уверенно обосновался рядом с Черепановым.

– Эти двое, – кивок в сторону старших кентурионов, – большие шишки, а мы с тобой – простые парни, верно?

Черепанов промолчал.

– А ты себе на уме, – констатировал Пондус. – Геннадий Череп. Звучит авторитетно. Сам придумал?

– Нет. Геннадий – мое личное имя. Череп – родовое[97] .

– Так выпьем же за нашего славного Максимина! – провозгласил Плавт. – Слава ему!

Выпили.

– Отличный у тебя фалерн, – похвалил Гонорий.

– Другого не пьем! – самодовольно заявил Феррат. – Небось, германцы тебя таким не поили?

– Аптус сказал, ты из германских варваров, – вполголоса произнес Тит. – Но ты больше похож на сармата или склавена, чем на германца. Я прав?

Черепанов пожал плечами:

– Кого ты называешь германцами?

95

Децимация – казнь каждого десятого воина в подразделении, покинувшем поле боя. Кого именно казнить, определял жребий. В сущности, этот обычай не так уж жесток, если учитывать, каковы могут быть тактические последствия такого бегства.

96

Пондус – по-латыни «вес».

97

Римлянин обычно имел три имени – личное, родовое и прозвище (praenomen, nomen и cognomen). Скажем, Корнелий из рода Сципионов по прозвищу Африканский (он неплохо повоевал в Африке) или Гай из рода Юлиев по прозвищу Кесарь. Личных имен было немного, всего восемнадцать. Нашей фамилии соответствовало второе имя, хотя прозвище могло, в свою очередь, стать «фамилией» для ветви рода.