Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 45

Санти, цепляясь за неровности стены, встал на ноги и огляделся. Луна уже зашла, но света было достаточно, чтобы юноша понял, где он. Вот теперь Санти действительно стало нехорошо.

Истошно заскрипела дверь, из темного коридора вышел угрюмый стражник в зеленой набедренной повязке с факелом в руках. Он вручил факел Беззубому. Факел и большой черный ключ. И сразу ушел обратно в зев коридора. Они с Беззубым не обменялись ни единым словом.

– Вперед, ягненочек! – Беззубый впихнул юношу в сырой коридор.

Они прошли шагов пятьдесят. Беззубый одной рукой держал факел, другой поддерживал, вернее, волочил за собой пленника. Миновав несколько низких дверей с бурыми ржавыми пятнами, он остановился у той, на которой была грубо намалевана пятерка. Беззубый вставил в скважину ключ и с натугой повернул. Маленькая дверь, не больше трех локтей в высоту, открылась.

– Полезай,– велел солдат. И Санти понял, почему это место называется «нора». Минуту спустя внутрь была заброшена циновка.

– Не скучай, ягненочек! – гаркнул Беззубый, дверь с лязгом затворилась, и вокруг юноши сомкнулась абсолютная тьма.

III

«В чужом краю даже тень сосновой ветки может принести смерть».

Опершись на поручни, Эрд смотрел, как кипит, выплескиваясь из-под широкой кормы «Светоча Фуа», желтоватая вода. Громада желтых парусов, натянутых горячим дыханием ветра, волокла судно вверх по течению. Многоводная, медлительная с виду Фуа безостановочно скатывала корабль вниз, но он настырно карабкался вверх, вверх, буравя упрямым килем теплую воду.

Далеко внизу остался взбудораженный Фаранг. Еще дальше – белые гребни моря Зур. И уже совершенно в невообразимой дали, за голубыми пространствами Межземного моря – лучшая (как полагал Эрд) из земель Мира, опаленный с запада и окрыленный с востока, великий и многообразный Белый материк.

Эрд смотрел на мутную воду, на высокие уступчатые берега, на слоистые широкие кроны деревьев и готов был заплакать от того, насколько чужды эти илистые воды светлым струям вспоившего его озера Лёйр.

– Ненавижу тебя, Конг, земля предателей! – прошептал он, стискивая поручни побелевшими пальцами.– Ты хуже грязной Хуриды! Хуже Омбама! Ты – смерть доблести, Конг! – Эрд зажмурился и увидел искаженное лицо Шинона, ощутил, как раздвигает ребра метательный нож.– Я обещаю: когда-нибудь сюда придут сотни боевых кораблей, тысячи воинов Севера! Они выжгут твою лживую прелесть и уподобят тебя истинной земле!

Глаза Эрда, яростные и несчастные, щурились от беспощадного солнечного света. И ничего не видели, кроме желто-зеленой воды и восходящего марева над нею.

– Нил! – сказал Хихарра, почесывая толстую ляжку.– Говорят, ты был большим человеком, вождем там, у себя, на Севере, э?

Кормчий возлежал в гамаке под тенью надувшегося паруса, а мальчишка-юнга, голый, лохматый и грязный, делал вид, что обмахивает его опахалом.

– Говорят, у храмового быка два члена,– лениво отозвался лежащий в соседнем гамаке Нил.

– Это как? – поинтересовался юнга, совсем перестав двигать опахалом.

Кормчий приподнялся, дал ему затрещину и, совершенно обессиленный, упал в гамак.

– Жарко! – простонал он.– Жир душит меня! – И уже другим тоном: – Так как, воин, это правда?

– Хочешь поговорить о войне,– произнес Нил, не разлепляя век,– расспроси моего отца. И вели подать лимонного сока, нет, лучше – доброго тайского винца.

– Ох-хо! Где я возьму тебе тайское, воин? Я бедный, почти разорившийся кормчий…

– Болтай! – сказал Нил.– Если пошарить в твоих трюмах, пожалуй, можно найти и дюжины три бочонков. Я возьмусь за это.

– Обижаешь меня, кровник! – хрюкнул Хихарра.– Хочешь сказать: я жаден? Нет! Я щедр! Может быть, где-нибудь в моих больших пустых трюмах и завалялся ма-аленький бочонок тайского, но даже я сам почти ничего о нем не знаю. Клянусь ягодицами Морской богини! Я не жаден, нет! Ты получишь свое вино! Эй, бездельник! – Он попытался, не вставая, пнуть мальчишку с опахалом, но юнга увернулся с уверенностью, обретенной богатым опытом.– Поди за кухарем, вели принести мне крепкого морского, а воину Нилу – кружку светлого тайского!

– От крепкого тебя развезет, господин! – сказал юнга и на всякий случай отошел подальше.

– Мать твоя – крыса! – рявкнул Хихарра.

Нил захохотал.

– Эй, не смейся! – сказал ему юнга.– От твоего смеха осыплется краска с мачты, и ты станешь таким же черным, как я. Кто тогда поверит, что ты – это ты, а не твоя набальзамированная тетка?

Нил захохотал еще пуще, а Хихарра нашарил под гамаком сандалию и запустил в юнгу. Не попал, конечно.

Мальчишка отправился за кухарем, а Нил, приподнявшись на локте, окинул взглядом северный берег Фуа.

– Это не та? – спросил он, имея в виду высокую серую стену, видневшуюся между купами деревьев.

– Нет,– ответил кормчий, не повернув головы.– Если ветер продержится, завтра до полудня мы придем. А уж дальше правь сам. Рад бы помочь – не по зубам.

– Ты нас приведи,– сказал Нил.– А мы достанем.

– Давай, давай! – буркнул Хихарра.– Соххогои – тебе в самый раз. Владение – еще почище Урнгура. Про Урнгур мы не знаем ни хрена. А про Владение знаем: ни хрена хорошего, кусай меня в задницу десять раз!

– Если бы ты не был так ядовит, из тебя вышел бы добрый кусок жаркого к столу соххогоев! – засмеялся Нил.

– Вот, вот! – Хихарра хлопнул себя по плечу.– И жира добавлять не потребуется. Только я слишком стар для них. Они любят молоденьких!

– Все любят молоденьких! – сказал Нил и повалился на спину.– А я люблю всех!

– Все любят молоденьких, никто не любит старого Хихарру,– пожаловался кормчий.– Один ты сказал, что любишь, но я думаю – ты врешь!

– Точно! – согласился Нил.– Всех, кроме тебя! Потому что твой кухарь ленивей, чем хуридская шлюха. Где мое тайское?

– «Светоч» доставит нас сюда,– вагар провел пальцем по карте.– Владение – здесь, чуть ниже излучины. Это удобно для нас. Выше судну все равно не подняться – слишком мелко. Отсюда же, если все кончится благополучно, мы сможем верхом достичь предгорий, обойти Урнгур с юга и идти на северо-восток.