Варвары - Мазин Александр Владимирович - Страница 72

Тут вмешался Одохар. Заявил, что и без вместилища им есть где богатырей размещать. В каждом селе – изба богатырская. В такой вот избе герои и жили с почетом, пока по дальнейшей жизни не определились: Гееннах – квеманов гонять, Аласейа – в поход геройский. Под парусом цвета снега и крови, коий дивное вместилище по небу нес.

Въедливый герул на некоторое время примолк: переваривал сказанное, потом нашел к чему придраться: а что, спросил, те, кто в богатырской избе жил до Аласейи с Гееннахом, куда их переселили?

Вместо Одохара ответил Агилмунд. Мол, он сам родом из этого села, в курсе дела. Никаких проблем с поселением героев не возникло, так как со времен Иббы пустует у них в селе богатырская изба.

– Ага,– оживился хитрый герул.– Нету, значит, больше богатырей в селе. Перевелись, что ли?

Чем дальше, тем меньше этот парень нравился Коршунову. К тому же оказался, поганец, умом очень изворотлив. Просто не по-здешнему.

– Другие времена – другие богатыри! – осадил его Алексей.– Каждому овощу – свое время.

Черт, похоже, зря сказал. На надменной роже проявилось явное удовлетворение. Он наклонился к старшему, прошептал что-то.

Старший герул с важностью кивнул.

– Хотелось бы знать,– произнес он надменно.– Как зовут небесного героя?

– Аласейа.– Одохар был несколько удивлен.

Въедливый опять наклонился к уху старшего.

Тот выслушал и уточнил вопрос:

– Как звали героя там… откуда он пришел?

По интонации можно было без труда понять, что «небесное» происхождение Коршунова поставлено под сомнение.

– Отец назвал меня Алексей,– ответил Коршунов, поскольку не видел смысла скрывать.

Молодой герул ухмыльнулся и снова пошептал послу.

– А как зовут почтенного отца?

– Виктор.

– О-о! – изрек молодой герул.– А скажи мне, Алексий… – Тут он сделал многозначительную паузу.– Почему у твоего отца – ромлянское имя? Он – ромлянин?

Коршунов начал догадываться, к чему клонит герул.

«Нет, брат, так дешево ты меня не купишь»,– подумал он.

– Нет, у моего отца не ромлянское имя,– он усмехнулся.– Это у твоих ромлян – имя, похожее на имя моего отца.– Он сделал поправку на местный менталитет: – Наш род древнее.

– И каково же имя твоего рода? – осведомился герул.

– Коршун! – рявкнул Алексей по-русски, поскольку не знал местного слова. И пояснил, чтобы его поняли: – Большая птица. Хищная. Черная. С во-от таким (изобразил рукой) клювом.

Одохар одобрительно кивнул. Агилмунд задрал кверху подбородок: вона какой крутой тотем у нашего родича. Только нахальный герул не угомонился:

– А от кого сей славный род происходит? От зверя, от героя? Или от бога? А ежели от бога, то каково его имя?

– От бога! – отрезал Коршунов.– Но имя его назвать нельзя. Если имя его просто так назвать – беда будет!

Сказано же: не произноси имя Господа всуе!

– А имя первого предка можно произнести? – по-прежнему упорствовал герул.

– Можно. Кроманьонец его имя.

Герул наморщил лоб и наверняка подыскал бы еще какой-нибудь вопрос, но вмешался его старший сородич.

– Довольно,– сказал он.– Наш рикс Комозик спрашивает: сколько воинов придет с риксом Одохаром?

– Три или пять сотен,– твердо ответил Одохар.– Или больше.

– А сколько мешков зерна возьмет Одохар, чтобы кормить своих воинов, когда пойдут они по герульским землям и по землям боранов? – осведомился герул.

Одохар поглядел на Стайну. И герульский посол тоже поглядел на Стайну. Стайна же с ответом не торопился. Улыбался безмятежно, словно разговор его даже и не касался.

И в этот момент Коршунов понял сразу три важные вещи.

Первое: все присутствующие прекрасно понимают главное военное правило: солдат должен быть сыт. Потому что голодный солдат воюет вяло, а вот грабит, напротив, очень активно.

Второе: обеспечением военных кампаний ведает не Одохар, а Стайна.

И наконец, третье: Стайна этого похода не хочет. А почему не хочет, тоже нетрудно догадаться. Потому что неудачный поход принесет ему убыток, а удачный укрепит популярность военного вождя. Соперника.

Молодой герул, тот, который докапывался насчет происхождения Коршунова, сдвинул брови. Не нравилось ему молчание Стайны.

– Я найду, чем накормить воинов,– решительно заявил Одохар.– Надо – копьем добуду.

Молодой герул хлопнул себя по колену и заухмылялся. Понравился ему Одохаров ответ. А послу, напротив, не понравился.

– Что же, у бурга нет припаса, чтобы кормить своих воинов? – спросил он, поглядывая то на Стайну, то на Одохара.– И разве у рикса нет добычи, чтобы обменять на зерно?

– Ты подал мудрую мысль, Голос Комозика,– сказал Одохар.– У меня есть добыча, взятая у квеманов. Я отдам общую долю тебе. А ты отдашь нам зерном, когда мы будем на ваших землях.

– Ты не можешь отдавать общую долю! – возмутился Стайна.– Общая доля принадлежит бургу! Таков закон!

– Закон таков, что бург должен кормить своих воинов! – отрезал Одохар.– Если бург не кормит воинов, воины кормят себя сами.

– Я лучше знаю, что говорит закон! – Стайна побагровел.– Я – хранитель Закона!

– Ты хранитель собственного брюха! – заорал Агилмунд.

В перепалку тут же включились все присутствующие, кроме герулов и Коршунова. Часть – на стороне Стайны, часть – на стороне Одохара. Оба вождя вскочили с мест…

А герульский посол, морда зеленая, глаза потупил, но чувствовалось: доволен.

Поорали, поразмахивали руками… И успокоились. Решили сделать перерыв на обед.

Глава тринадцатая

Алексей Коршунов. Еще один пир у Стайны

Обедали у Стайны. В уже знакомом Алексею помещении с узенькими окнами и бесконечно длинным столом. Коршунов сел между Агилмундом и Ахвизрой. Собственно, сначала его пытались устроить на стороне Стайны, между его прихвостнями, но Коршунов решительно заявил, что желает сидеть рядом с родичем Агилмундом.

За обедом Алексей даром времени не терял: попытался прояснить товарно-денежный расклад в бурге. Ему очень не понравилось то, что гордый рикс Одохар, оказывается, находится в материальной зависимости от мирного вождя. Коршунов вырос в мире, где принцип «кто платит, тот и заказывает музыку» действовал практически всегда. Алексей принялся выпытывать у Агилмунда, кто есть кто, и получил малоутешительную информацию. Оказалось, что в местном оркестре Одохару принадлежит всего лишь партия первой скрипки. А роль дирижера отведена мирному вождю Стайне. Именно он «держал» бурговскую «казну» и пускал ее в оборот. И «верховное судейство в последней инстанции» осуществлял тоже Стайна. Правда, обычай не поощрял воинственные действия мирного вождя. Но именно не поощрял: твердого запрета не было. Поэтому один из сравнительно недавних «больших походов» возглавил «изнывающий от удали» мирный вождь. Поход этот закончился неудачей, еще более укрепив местных жителей в убеждении, что мирный вождь должен заниматься исключительно мирными делами. С коими Стайна справлялся неплохо. Его оборотистость признавали даже дружинники Одохара. Правда, Ахвизра проворчал, что не дело мирного вождя и хранителя Закона (верховного судьи то бишь) торговлей заниматься и богатством кичиться. С другой стороны, свои обязанности Стайна выполнял – придраться не к чему. Земли под пахоту и выпас распределял по справедливости, судил строго по законам отцов. А что ловок был торговаться и оттого богател, так и богатства бурга от Стайновой ловкости умножались. Но это как раз и было причиной недовольства Ахвизры. Дружинник полагал, что для бурга полезней, когда богатства добывают копьем, а не торговлей.