Тени Королевской впадины - Михановский Владимир Наумович - Страница 57

Бомбы со слезоточивым газом и прочие боеприпасы, приготовленные группой Ильерасагуа по заданию Четопиндо, Миллер благополучно переправил в Санта-Риту. Ящики с боеприпасами сложили в подвале Комитета – помещении, вызвавшем у Миллера отнюдь не радужные воспоминания.

Под давлением превосходящих сил стачечники покинули Королевскую впадину и укрылись в цитадели. Ночью докеры сумели прорвать кольцо, и все, кто был в порту, включая женщин и детей, которые в первые же часы стачки прибежали в Королевскую впадину, – все скрылись за толстыми стенами старинной испанской крепости.

Взять крепость штурмом не удалось, тогда полицейские и военные части приступили к осаде.

По агентурным сведениям, в крепости находился и сам Орландо Либеро, это подогревало энтузиазм осаждающих: лидер партии, объявленной вне закона, неплохой трофей.

– Нужно, чтобы и мышь не выскочила из крепости, – сказал министр внутренних дел на экстренном правительственном совещании.

Президент изрек:

– Окружить крепость мало, нужно ее взять.

– У нас есть пушки, – подал голос министр вооруженных сил Оливии.

– Они слишком громко стреляют, – поморщился президент. – Нам не следует устраивать грохот на весь континент.

– Цитадель может сокрушить генерал Голод, – сказал министр внутренних дел.

– Этот генерал слишком медлителен, – возразил президент. – Мы не можем ждать.

Разгорелись дебаты.

Подавить цитадель следовало быстро и без лишнего шума, сделать это было непросто. Совещание зашло в тупик.

На четвертом часу, когда все выдохлись, поднялся генерал Четопиндо:

– Я берусь взять цитадель. – И, выждав эффектную паузу, пояснил: – Взять крепость мне поможет генерал… Икс.

– Что-то не слышал я о таком генерале, – пожал плечами министр внутренних дел.

– Не будет ли любезен уважаемый Четопиндо объяснить нам, что он, собственно, имеет в виду, – произнес президент.

– Сеньоры, – Четопиндо подождал, пока утихнет легкий шум, вызванный последними словами президента. – Я надеюсь, вы доверяете мне? Я хотел бы до поры до времени не раскрывать карты. У каждого свои секреты, не так ли? И потом, важен ведь результат.

– Сколько вам нужно времени, генерал, чтобы взять цитадель? – спросил президент.

– Десять дней.

– И вы возьмете ее без лишнего шума?

– Без единого выстрела.

Президент пожевал губами.

– Я думаю, предложение можно принять, – изрек он. – До сих пор генерал Четопиндо со своим ведомством нас не подводил.

«…Учитывая, что вслед за докерами Королевской впадины выступили работники многих других предприятий Оливии (список прилагается), что грозит дезорганизовать экономику страны, руководствуясь желанием прекратить в стране распри, ведущие к кровопролитию, желая восстановить порядок и законность, поколебленные безответственными элементами,

идя навстречу чаяниям тех крестьян и рабочих, составляющих абсолютное большинство, которые хотели бы по-прежнему трудиться, но не имеют такой возможности из-за упомянутых безответственных элементов,

наконец, ставя себе целью единственно процветание Оливийской республики,

парламент страны постановляет:

1. Действие Конституции считать временно, впредь до особого решения, приостановленным.

2. Демократическую партию, как ответственную за беспорядки в стране, объявить вне закона. Распустить все организации и секции Демократической партии Оливии.

3. Объявить в стране осадное положение.

4. Призвать лидера Демократической партии Орландо Либеро явиться в парламент для дачи личных объяснений по поводу беспорядков, возникших по его прямой вине.

5. В Санта-Рите и Королевской впадине ввести комендантский час.

6. Ответственность за проведение необходимых мероприятий, связанных с настоящим постановлением, возложить на Министерство внутренних дел и Комитет общественного спокойствия.

Президентский дворец.

Санта-Рита».

Это решение Четопиндо провел через парламент не без труда. Ему помогли правые делегаты, напуганные ростом демократического движения в стране. Дальше было проще. Президент, как и следовало ожидать, утвердил решение парламента, возможно, не до конца вникнув в его зловещий смысл.

Все документы Демократической партии, в том числе и связанные с предстоящей избирательной кампанией, были объявлены подлежащими конфискации. Плакаты, лозунги, листовки, обнаруженные полицией, были уничтожены. Но партия не прекратила борьбы. На стенах домов неукоснительно появлялись новые листовки. Со стен улыбалось прохожим лицо Орландо Либеро. Полиция сбилась с ног, сдирая листовки и разыскивая тех, кто расклеивает их по ночам.

Когда Орландо с дочерью вышли за калитку, Росита сказала:

– Я заскочу к Люсии.

– Хорошо.

– Подождешь меня?

– У меня нет ни минуты, – покачал головой Орландо. – Спешу в Королевскую впадину. Может быть, вы с Люсией здесь останетесь?

– Нет, отец.

– В таком случае, поспеши, – сказал Орландо. – Боюсь, порт могут в любой момент блокировать.

Когда Росита забежала к подруге, дом Рамиресов был пуст.

Росита постояла посреди комнаты. Сквозь полураскрытое окно проникал легкий ветерок. Он поднимал старенькие ситцевые занавески, покачивал флоксы, поставленные Люсией в глиняный расписной индейский кувшин, шевелил бумаги на столе Рамиро.

Росита немного пришла в себя после мучительной ночи. Только голова болела и казалась набитой ватой. Она подошла к столу, подняла с пола листок, прочла вполголоса:

…Бетонным бивням штормы снятся,

И чайки стонут на беду,

Мне тяжко с морем расставаться,

Но я к нему еще приду…

Дальше шли нотные знаки, в которых Росита не разбиралась.

Она вышла из дому и пошла по пустынной улице. Фавелы словно вымерли, это было странно: обычно в эту пору на улицах встречались люди. Молодая женщина отошла довольно далеко от дома Рамиресов, когда из-за поворота навстречу ей выскочил полицейский мотоцикл. Водитель в черных очках и желтых крагах вел его, сосредоточенно пригнувшись к рулю. Полицейский, который сидел в коляске, скользнул по лицу Роситы равнодушным взглядом.

Притаившись за углом, Росита наблюдала за мотоциклом. Он остановился у дома Рамиресов. Полицейские пинком открыли дверь и вошли внутрь. Вскоре из дома донесся грохот переворачиваемой мебели и звон бьющейся посуды.

Она поспешила в порт: и так много времени потеряно. Путь в порт лежал мимо собственного дома. Росита невольно замедлила шаг. Дверь была распахнута. Странно – кажется, она собственноручно закрыла ее полчаса назад. Может быть, отец вернулся? Забыл что-нибудь?

Росита подошла и… застыла на пороге. Все в доме было перевернуто вверх дном. Из стола выломаны «с мясом» все четыре ножки – тайник искали, что ли? Солома из тюфяка разбросана по полу.

Стараясь не ступать на осколки посуды, Росита прошлась по комнате.

На кухне был учинен еще больший дебош. Сунув в карман кусок кукурузной лепешки, она вышла на улицу и быстрым шагом двинулась к Королевской впадине.

Могла ли она знать, что по приказу министра внутренних дел и генерала Четопиндо порт уже блокирован и тем самым отрезан от внешнего мира? Пятнадцать минут задержки оказались для Роситы роковыми.

После нескольких безрезультатных попыток проникнуть в Королевскую впадину Росита вернулась в фавелы.

Если недавно фавелы казались вымершими, то теперь здесь кое-кого можно было встретить. Это были женщины и дети, которые не успели или не смогли ни уйти в Королевскую впадину, к своим мужьям, отцам и братьям, ни спрятаться, ни уехать в глубь страны.

Росита вернулась в свой разгромленный дом.

Она провела тревожную ночь, спала урывками, часто просыпалась, выходила на улицу. Со стороны Королевской впадины доносились выстрелы, приглушенные расстоянием. Над портом мерцали бледные сполохи, шарили щупальца прожекторов, установленных на эсминцах и сторожевых катерах.