Горький мед, сладкий яд - Надеждина Ирина Николаевна - Страница 26

– Отлично! Может, пообедаем вместе?

– Влад, извини, у меня диета. Я, кажется, набрала лишний вес, – вежливо отказалась она.

– Как хочешь. Что ж, в два я подъеду. Машина – серый «мерс».

Он повесил трубку и поймал на себе удивленный вопросительный взгляд Даниила Александровича. Тот потихоньку пил коньяк и смотрел на племянника. Владислав тоже взял свой бокал и сделал глоток.

– Кто это? – спросил дядя.

– Знакомая.

– Знакомая? – дядя слегка нахмурился. – Пять минут назад кто-то с воодушевлением говорил о своей жене.

– Я. А что? И сейчас могу поговорить. Ты ничего не понял. Это просто знакомая.

– Куда ты с ней собрался ехать?

– Она – ученица Дины, работает реставратором, сама рисует, и ее интересуют картины.

– Ты решил их продать?

– Нет. Просто показать.

– И где же ты познакомился с этой ученицей? Что-то раньше я о ней не слышал.

– Там, где вы все меня найти не могли.

– Там ты с ней вел три дня беседы исключительно о живописи? – дядя криво улыбнулся. – Сколько ей лет?

– Двадцать шесть. Действительно, говорили мы с ней не только о живописи. Только вот все дело в том, что я не обязан посвящать тебя во все свои разговоры. Ведь так? – глаза Владислава приобрели стальной оттенок.

– Так. Только не забывай, что ты женат.

– Тогда я не был уверен, женат я или нет. И потом, моя половина все знает. Тебя это устроит? – он сощурился.

– Устроит, – Даниил Александрович нахмурился. – Мне тяжело порой тебя понять. У тебя очень странная логика. Похоже, у Ники такая же.

– Возможно. Только это наша логика и мы не нуждаемся в ее корректировке.

– Я и не пытаюсь ее корректировать, – дядя отпил кофе. – Сейчас ты снова решил поговорить с ней о чем-нибудь?

– Можешь быть спокоен. Только о живописи. Мы поедем посмотрим картины. Возможно, заедем и к тебе домой, и в офис. Ты в офисе будешь?

– Буду. Часов до четырех точно буду.

– Вот и отлично, – Владислав снова улыбнулся. – Сделайте лицо попроще, любезный дядюшка, люди к вам потянутся.

– Попробую, любезный племянничек, – дядя вздохнул. – Я очень дорожу вашей тягой, а вы этим пользуетесь.

Глава 32

Ася стояла у входа в музей и ждала Владислава. Ветер трепал ее темные распущенные волосы. Ася убрала с лица упавшую прядь и поправила очки. Она поймала себя на мысли, что очень волнуется. Серый «мерседес» подъехал ровно в два часа. Из него вышел высокий молодой мужчина, открыл заднюю дверь, и появился Владислав. Ася сообразила, что открывал дверь телохранитель. Он остался стоять возле машины, а Владислав, улыбаясь, направился к ней. В деловом костюме он выглядел, несмотря на улыбку, очень строго и несколько старше, чем в той одежде, в которой его видела Ася. Может быть, строгости добавляли еще и очки с фото-хромными стеклами в тонкой золотой оправе.

– Здравствуй, девочка, – он слегка склонился и поцеловал Асю в щеку.

– Здравствуй, – Ася засмущалась. – Если бы я тебя увидела так, то вряд ли сразу узнала бы.

– Я так плохо выгляжу? – он рассмеялся.

– Нет. Выглядишь ты отлично. Просто больно уж солидно.

– Извини, я прямо из офиса. Ты, кстати, тоже выглядишь прекрасно, только чуть-чуть бледненькая. Не переутомляйся так, это вредно.

– Хорошо, послушаюсь твоего совета, но только из тех соображений, что ты бывший врач.

– И то приятно слышать. Кстати, ты нисколько не поправилась и напрасно изводишь себя.

– Это только внешне. На весах заметно, – она опустила глаза.

– О, женщины! С вами можно сойти с ума! – Владислав снова рассмеялся. – Итак, едем смотреть?

– Да, конечно.

– Давай начнем с офисов моего и дядиного, потом съездим на дачу, а потом ко мне домой, – предложил он.

– Твоя жена не будет против моего появления?

– Нет. Все будет в порядке.

– Тогда едем. Кстати, как у тебя с женой? Все наладилось?

– Да, все прекрасно, – Владислав тепло улыбнулся. – Помирились еще тогда. Теперь вроде бы решили обзавестись еще одним наследником или наследницей.

– Поздравляю, – Ася снова смутилась. Телохранитель открыл перед ними дверь, и Владислав, пропустив вперед Асю, сел рядом. В машине работал кондиционер и было прохладно. Водитель и телохранитель сидели впереди, как два изваяния.

В офисах картин было немного, в основном небольшие пейзажи, и они посмотрели их быстро. Ася заметила, как заинтересованно глядел на нее дядя Владислава – Даниил Александрович. В его офисе они попили кофе, и дядя задал ей несколько незначительных вопросов о Дине. Владислав был спокоен, и дядин заинтересованный взгляд его совершенно не смутил.

После этого они поехали на дачу. Дом снаружи Ася видела уже много раз. Один раз рассмотрела в окно часть комнаты. Почему-то всегда она ловила себя на мысли, что пытается представить себе этот дом изнутри. После того как она узнала, что в доме живет «крутой», она ожидала увидеть там обилие бездарно-дорогих вещей и мебели. Хотя в той комнате, что она видела через окно, этого не было, могло быть что-то в других. Пообщавшись с Владиславом, Ася снова начала теряться в догадках, что же может быть внутри. Владислав не вписывался в общее понятие «крутые», и вкус у него чувствовался. Входя в дом, Ася заволновалась. Здесь было тихо и очень уютно. Все было подобрано со вкусом: и мебель, и обои, и ковры, которые заглушали шаги. Не было ничего утомляющего или бьющего в глаза. Здесь картин было много. Ася смотрела на них с каким-то трепетом. Это была ее давняя мечта. Некоторые из них она видела семь лет назад на выставках, но эти картины впоследствии не продавались. Дина, Но тогда неизвестной никому причине, практически перестала продавать свои картины. Теперь эту причину Ася знала. Владислав рассказал ей, что Дина очень дорожила картинами, появившимися за время их знакомства, и не хотела ни за какие деньги с ними расставаться. Продать их после смерти Дины Владислав не захотел и не смог: во-первых, это была у него единственная память о любимой женщине, во-вторых, он сам очень любил и ценил живопись. Все картины, которые увидела Ася, удивительно гармонично вписывались в интерьер. Создавалось даже впечатление, что писались они именно для этого дома. Особенно интересовал Асю набросок к «Дарящим жизнь». Это был портрет Владислава, его брата и еще какого-то мужчины, сидящих на ступеньках лестницы у двери с надписью «Реанимационное отделение». У всех был усталый вид, Валентин снял медицинскую шапочку, Владислав курил, а мужчина, по всей видимости, что-то рассказывал. Дверь сзади них была приоткрыта. Вроде бы ничего особенного не было в этом наброске, но оторваться от него было невозможно, настолько реально все выглядело. И сам вид уставших, но улыбающихся врачей-реаниматоров говорил о том, что все хорошо, что их старания не остались напрасными и чья-то жизнь сохранена. Сохранена, возвращена… подарена.

По дороге в город Ася была задумчива и все время молчала. Владислав заметил ее состояние и спросил:

– О чем мечтаешь?

– Не мечтаю. Думаю, что это все удивительно. Ты даже представить себе не можешь всей ценности того, что у тебя есть.

– Не могу, потому что это бесценно, – без тени улыбки ответил Владислав. – Теперь ты понимаешь, почему это не продается?

– Да, конечно. В доме у тебя тоже много картин?

– Да. То, что в доме, никогда и нигде не выставлялось…