Стоунхендж - Стоувер Леон - Страница 35

Это были головы. Отверстия ноздрей обмазаны охрой, вместо глаз нарисованы черные круги с кровавым пятном в центре. Длинные кривые сучья изображают рога. При весьма отдаленном сходстве корзины несомненно изображали бычьи головы. Края их заостренными кольями прибили к земле и стали обкладывать снаружи хворостом. Всем распоряжался тот самый друид, что совершал вчера похороны, ему помогали двое мужей помоложе, облаченных в столь же длинные одежды. Пленники хватались за прутья, дикими глазами глядели на кричавшего друида. Толпа притихла.

– Безмолвными змеями на брюхе приползли вы сюда; горностаями между кочек ползли вы сюда. Духами полуночными ползли вы сюда из Дан Финмог – и мы знаем зачем. Скот в Дан Финмог зашелудивел, попадал и сдох – и ваши зубы стучат от страха. Вы знаете, что нет лучших коров, чем здесь, нет более жирных коров, чем здесь, нет более сладкого мяса, чем здесь! И вы пришли украсть наших коров, но позабыли о воинах! – ответом ему был общий вопль, грохот топоров о щиты и проклятия. Не прерываясь, друид продолжал.

– Сотня и сотня воров пришла к нам, сотню и сотню врагов сразили воины и сложили из отрезанных голов груду, что стала выше, чем крыша дана. Но пятерых мы взяли а плен, ибо так было правильно: близилось время самайна, время очищения скота. Вот потому-то вы и здесь.

Раздались крики, немедленно утихшие, когда друид, распрямившись, неторопливо поднял от земли правую ногу, балансируя на другой.

– Одна нога, – выкрикнул он и еще медленнее стал тянуть вверх ногу. – Одна рука, – крикнул он еще громче и указал на заточенных под плетенками. – Один глаз! – заорал он изо всех сил и, зажмурив левый глаз, склонил голову набок. – Смерть им! В огонь! Смерть, смерть, смерть!

Так завершился обряд и началось развлечение.

Воины с пылающими ветвями, взятыми из костров, бросились к плетенкам, поглубже втискивая факелы в сухие сучья. Когда повалил дым, люди внутри закашляли, потом послышались вопли: языки пламени уже начали лизать их ноги. Некоторые лезли вверх, чтобы избежать огня, и наблюдающие снаружи хохотали просто до слез. Потом женщин и детей отогнали подальше от места увеселения, они встали по обе стороны дороги к ближайшему загону. Открыли ворота и мычащий от страха скот погнали вперед в промежуток между горящими плетенками. Тела людей внутри них уже успели обуглиться, крики умолкли. К тому времени, когда последних животных загнали в ворота дана, костры прогорели и развлечение закончилось.

Воины-йернии по одному брели назад к угольям костра совета, выковыривая из зубов мясо, стараясь не опрокинуть чаш с молоком, которые женщины выставили у входа в дан для ублаготворения душ мертвых: с приближением осени им становилось холодно среди курганов, и во время самайна их всегда тянуло поближе к дому, к коровам. Воины громкими голосами требовали эля. Ар Апа возвратился первым и стоял теперь перед выбеленной аркой. Это было сделано не случайно. Когда кто-то из воинов подошел слишком близко, Ар Апа замахнулся на него топором. Недолго поколебавшись, муж сел среди прочих. Но заметив Эсона, Ар Апа жестом позвал микенца к себе.

– Сядешь ли ты со мной?

– А что это значит?

– Если ты сядешь, значит, не хочешь быть вождем-быком. Если ты сядешь рядом со мной – значит, ты за меня.

Немного подумав, Эсон проговорил:

– Я помогу тебе, и ты станешь вождем-быком. Не забудешь ли ты об этом потом?

– Никогда! – с расширившимися от возбуждения глазами Ар Апа грохнул топором в щит. – Память моя – самая долгая, рука моя – самая сильная. Я не забуду.

Никто не стал возражать против избрания Ар Апы вождем-быком: никто не возвысил голоса против союза топора и меча. Новость быстро распространилась, и стала собираться толпа, чтобы понаблюдать за происходящим. Ар Апа сидел перед хенджем – двумя столбами с поперечиной над ними – и пил, согласно кивая: перед ним расхаживал друид, напоминавший всем о достоинствах, подвигах и деяниях будущего вождя. Таков был обряд. Друид провозгласил одно за другим имена предков Ар Апы, кончая незапамятным прошлым. Воины закивали и разразились воплями, когда речь пошла о более современных событиях, об умении Ар Апы справляться с темными силами, в том числе с Темным Человеком. После этого друид воздал должное достоинствам вооруженных бронзой друзей Ар Апы, и тут сам он поднялся на ноги, повернувшись лицом к друиду.

– Скажи нам, – вскричал Ар Апа. – Чем отличается сегодняшний день? Почему он не такой, как другие? Какую честь несет он?

Наступила глубокая тишина, когда, зажмурив один глаз, друид принялся разглядывать облака, поворачиваясь на пятке: он искал знамения в их форме. Должно быть, он что-то увидел, потому что рука его, словно заслоняясь от увиденного, торопливо прикрыла глаз: знак явно был неблагоприятным. Воины похрабрее сами щурились, глядя на небо, но в основном все глядели вниз, сохраняя полное молчание.

– Видел знак, – объявил друид, прикасаясь к хенджу, чтобы почерпнуть из него сил. Он не глядел на Ар Апу. – Знак. Двусторонний топор, наверное, золотой. А за ним тьма. Если сегодня воин с золотым топором сделается хранителем своего племени, он превзойдет всех прочих в боевой доблести. Но жизнь его будет короткой, очень короткой.

Все глаза обратились к Ар Апе, выкрикнувшему ритуальный ответ:

– Что мне до того? Это я воин с двойным топором. Пусть я проживу еще только день и ночь – все запомнят меня: память о деяниях не проходит.

Неторопливым осторожным движением друид погрузил руку в свои просторные одежды и извлек из-под них дубовую ветвь с позолоченными листьями. Он провел ветвью по столику-поперечине, глубоким голосом возглашая:

– Я касаюсь Разящего, трогаю Разрушителя.

Повернувшись, он прикоснулся листьями к челу Ар Апы с возгласом:

– Ар Апа Верцингеториг![4]

Толпа отозвалась общим ревом:

– Ар Апа Верцингеториг!

Друид коснулся ветвью левой опоры и продолжал.

– Прикасаюсь к Владыке-Волхву, он Творец наш, – Ар Апа Верцингеториг!

И вновь собравшиеся взревели, когда, обратившись к Ар Апе, он тронул ветвью его левое плечо. Закинув голову, стиснув кулаки, тот предавался восторгу.

– А теперь я касаюсь ее – Владычицы Курганов, Земли-Матери, нашей Берегини, – с этими словами друид провел по правой опоре, а затем по правому плечу Ар Апы.

– Ар Апа Верцингеториг! – слышалось повсюду, и увлеченный общим порывом новый бык-вождь встал перед ними, купаясь в волнах приветствий.

Эсона потянули за руку, он отмахнулся. Его снова потянули, на этот раз сильнее, и он повернулся, готовый ответить ударом. Перед ним стояла Найкери. Чтобы перекричать рев йерниев, ей пришлось возвысить голос.

– Пришел один из моих родичей с вестью. Два дня назад лодка с рослыми мужами в рогатых шлемах приплыла к копи. Это были герамании. Они провели там немного времени и тотчас уплыли.

– Что ты говоришь? Что это значит? – Холод лег на сердце Эсона. – Что с копью?

– Они ничего не тронули, все на месте. Только забрали весь металл, который ты там оставил. Олово.

Его украли.

4

Верцингеториг – вождь антиримского восстания в Галлии; здесь – верховный вождь.