Битва Деревьев - Новак Илья - Страница 55

Кость вонзилась во второй глаз, пробила его и вошла внутрь почти целиком – в глазнице остался круглый матовый скол. Лана перекатилась, вскочила. Нога-столб ударила с такой силой, что на локоть ушла в землю. Дракодонт замер, будто в нерешительности, а после начал крениться – и свалился боком, прямо на Кучека.

Эльхант помог подняться Лане. Они с Орхаром попятились – монстр, хоть и лежал неподвижно, все равно выглядел угрожающе. Корабль высился у берега, погрузившись в воду так, что от поверхности до палубы оставалось не более трех локтей. Он слегка накренился, должно быть, нижняя часть уперлась в наклонное дно реки. Почти рассвело; хорошо стали видны водоросли, тина, грязь и мох, облепившие борта.

Драэлнор поплыл в воздухе над водой и вскоре очутился на земле. Вот его было видно еле-еле: звуки растаяли, река просвечивалась сквозь старца. Музыка звучала вяло, жалобно.

– Где Кучек? – спросила Лана, держась за плечо Септанты. – Он…

Тулово дракодонта зашевелилось. Все, кроме Драэлнора, отскочили от него, вскидывая оружие. Зазвенела цепь, закачалась на древке шипастая груша. Зверь приподнялся, рывком съехал вниз по берегу – и появился Кучек, до того лежащий на спине и упирающийся в бок дракодонта руками. Древко почти сломалось на середине, лишь несколько волокон еще держали его. Волоча за собой серп, голем заковылял прочь от реки.

– Да он ранен! – ахнула Лана.

Мелких трещинок, покрывающих тело Кучека, стало куда больше.

– Дыра в голове… – протянул Орхар растерянно.

Монстр успел попасть в голема своим рогом – на середине лоб был проломлен, из него мелкой струйкой сыпалась не то сухая глина, не то темный песок.

Кучек остановился, неуверенно повернулся, качаясь.

– Убоюн… – проскрипел он. – Обратно поломался. Кучек вспомнил!

Лана шагнула к нему, поднимая руку, но Драэлнор велел:

– Не трогай!

Он уплотнился, сложенный из звуков силуэт стал телом… и теперь Эльхант увидел, что друид постарел на много лет. Драэлнор и раньше казался дряхлым, а сейчас глубокие морщины покрыли лицо и руки, голова мелко тряслась. Отдав часть своей песни кораблю, Лучшая Песня совсем лишился сил.

Он заглянул в дыру на лбу голема, повторил: "Не касайтесь его", – и отошел к воде.

– Смотри, Альвар-юнец, – тихо позвал старик. – Смотрите все.

Кучек стоял неподвижно, а Орхар, Лана и Септанта приблизились к старцу. Тот склонился над окруженной лохматыми водорослями корягой, которую волны выбросили на берег.

– Вспомнил хозяина, – донеслось сзади, но никто не повернулся.

– Что это? – спросила Лана.

– Дракодонт придавил ее ногой, когда шел по реке, – откликнулся Лучшая Песня. – Сломал.

– Да нет же, я про это! – Амазонка присела у сиренево-желтой паутины, которая, прилипнув к коряге частью своих нитей-лучей, распласталась на берегу.

– Не касайся его, – сказал Эльхант. – Это портал друидов.

– Через него вы попали сюда? – не дожидаясь ответа, старец велел: – Ступайте все. И не трогайте голема.

Они отошли. Теперь спина наклонившегося Драэлнора скрывала от них корягу и паутину.

Лана встала перед Кучеком, с жалостью разглядывая его. Тонкая серая струйка сочилась из раны, стекала по лицу, по широкой груди и падала на землю.

– Он же весь… весь вытечет! Кучек, слышишь? Ты слышишь меня?

Голем медленно повернул голову.

– Кузня, – скрипнул он. – Хозяин. Кроха. На рынок посылал или в мастерскую. Големы железо делали. Кучек другими командовал.

Что-то произошло там, где стоял старец. Музыка плеснулась, на мгновение став громче, и весь берег словно качнулся.

– Эй… – начал Септанта, делая шаг к коряге, но Драэлнор уже шел к ним – и в обеих его руках было теперь по обрывку паутины. Нити дрожали, корчились, красные прожилки в них пульсировали, будто крошечные сгустки крови бежали по ним.

– Ко мне не подходите.

Лучшая Песня приблизился к голему, внимательно поглядел на него, приподнявшись на цыпочках, вложил один из обрывков в рану. Клок паутины содрогнулся, распластался, судорожно выгибаясь и протягивая во все стороны свои лучи. По телу Кучека прошла волна дрожи, мелкие кусочки глины посыпались из ран-трещин, упали на землю. Паутина налилась светом, нитей стало больше… Вспышка – и она заняла целиком всю рану, затянула пролом, прилипнув к краям или, быть может, пронзив концами лучей глиняную кожу. Текущая наружу струйка песка исчезла.

И сразу сбоку донесся голос Орхара. Оказывается, солдат залез на голову дракодонта, утвердившись на могучей челюсти и приложив ладонь козырьком ко лбу, глядел вдаль.

– Это што? Сюда смотрите! Эй, дукс, все!

Лана и Эльхант пошли к нему, а Драэлнор остался возле голема. Было уже светло; обойдя тушу монстра, Эльхант увидел силуэт Горы Мира на фоне неба и разлившуюся у подножия бледную зелень. Она клубилась, выбрасывая мшистые щупальца, подползала все ближе к склонам. И еще одно пятно, совсем небольшое, но темное, густое, отделившись от основной массы, двигалось в сторону Коры.

– Он отправится с тобой, – донеслось сзади.

– Что? – Эльхант обернулся. Голем, волоча серп, брел к сараю.

– Что ты сказал?

– Он поплывет с тобой.

– Куда поплывет?

Лучшая Песня оглянулся на корабль и вместо ответа спросил:

– Ты добыл Око?

– Да. Оно в хижине.

– Ну так идем туда.

– Я был в Корневище, в доме оллама, проводил изыскания. Еще был в подземельях, возле обители умертвия, – заставил себя спуститься, хотя долго оставаться под камнями не смог. У подножия Горы видел карликов, про которых ты сказал мне еще под колодцем…

– У подножия? – переспросил Эльхант.

Все, кроме Кучека, находились в хижине. Орхар ел, сидя за столом, Лана, Септанта и старец сидели на поставленных в круг табуретах. Между их ног на полу лежал золотой обруч. Драэлнор спрятал второй обрывок паутины – Септанта не видел, когда и куда, возможно, старец слил его со своим телом. К обручу Лучшая Песня пока что не прикасался.

– Этой ночью на гномов напали мракобестии. Три больших отряда. Карлики отступили вверх. Не перебивай, я расскажу все.

Драэлнор надолго замолчал. Кучек звенел и скрипел в сарае – должно быть, мастерил себе новый убоюн. За столом чавкал Орхар.

– А еще я разговаривал с одним из тех существ, что обитают в коридорах между мирами, и узнал многое, – произнес наконец старец. – И вот теперь я вижу… – он двинул ногой, собираясь коснуться обруча, но не сделал этого. – Теперь вижу: да, их здесь нет.

– Чего нет? – спросила Лана недовольно. Амазонку раздражала манера, в которой Лучшая Песня вел беседу.

– Жемчужин, воительница, слишком юная, чтоб понимать меня. Они – капли росы на нитях паутины. Я не знаю их количества. Но жемчужины необходимо добыть, Альвар-юнец…

– Добыть… – повторил Септанта. – Гномы тоже говорили про какие-то жемчужины. Они нужны, чтобы справиться с Повелителем Праха? Надо знать, сколько их.

Старец помолчал, размышляя.

– Вряд ли одна… Мир не единствен, не так ли? И люди – есть мужи и жены, дети и старцы. Земля и небо, добро и зло, черное и белое, левая и правая рука, день и ночь… Да и она сказала, что их больше. Значит, две? Нет, все же – нет. Мир не двуедин, скорее он триедин. Муж, жена и дите; я, мир и Вечные… да и углов у пирамиды три, как и сторон… Значит, три жемчужины? Это крайне вероятно, хотя ведь в мире четыре стихии. Впрочем, некоторые утверждают, что их пять – есть еще стихия духа, Песнь мира… Нет, я полагаю: пять – слишком много. Жемчужин либо три, либо четыре.

– Я мало что понял, – сказал Эльхант. – Три или четыре? Хорошо, продолжай.

– Они остались в иных мирах, поэтому я поднял корабль, на котором Повелитель Праха когда-то и прибыл в Атланс. Он преследовал Октона, великого мага. Тот владел Оком долгие годы и пытался скрыться от умертвия – которое, как я понимаю, тогда еще умертвием не было. Октон появился здесь, чтобы спрятать Кольцо. В подземельях под Горой преследователь, которого звали Некросом, нагнал и убил его. Но Октон сумел воспользоваться помощью одного из Вечных. Помнишь, я рассказывал тебе о Капитане, Альвар-юнец? Про Первых Духов, как в месте, где он жил, называли Вечных? Октон тоже оттуда. Здесь, под Горой, когда Некрос догнал его, он смог… я не знаю, как описать это вам. Смог призвать сущность одного из Первых Духов, повторив легенду, воссоздал ее, через свое тело впустив Духа в мир… Плоть Октона стала коридором, через который Дух ненадолго проник сюда. Воспользовавшись силой Вечного, Октон своей смертью проклял мага, который преследовал его, сделал навсегда живым мертвецом.