Битва Деревьев - Новак Илья - Страница 57

– Ты и Кучек – садитесь на него. Я отдал ему часть своей песни, он понесет вас к Пределу Тверди. Плывите, никуда не сворачивая…

– В Предел Тверди? – переспросила Лана. – Но разве там что-то есть? Ведь везде вокруг – океан.

– Есть. Иные миры. Впрочем, вы и не сможете повернуть. Команда корабля, которую Некрос убил в конце своего путешествия к Атлансу, когда преследовал Октона, поможет вам. Их души остались в дереве, в мачтах, переборках и трюме. Напоенные моей песней, они ненадолго воспрянут. Альвар-юнец, ты должен найти жемчужины, вернуть Оку его Слезы, сколько бы их ни было, и возвратиться в Атланс, к Горе Мира.

– Сколько бы их ни было… – повторил Эльхант. – Что это значит? Когда мне возвращаться? Когда я найду две, три, четыре?

– Мы не ведаем, сколько всего Слез испустило Око. Три или четыре… Попытайся узнать это там, куда отправляешься. Амазонка, солдат, вы пойдете со мной к воеводе. По дороге отыщем гномов, они сейчас наверняка возле остатков своего летающего корабля. Мы должны убедить Монфора подняться выше и встать возле могилы Октона. Умертвие попытается разрушить ее, сломать коридор… раздробить кости, прежде, чем я смогу высвободить из них древнюю сущность.

– Но мы не продержимся против мертвоживых и дня! – воскликнула Лана.

– Если так – детям деревьев придет конец.

– И что это за древняя сущность? Она могущественна? Если ты ничего не знаешь о ней…

– Я знаю то, что поведало мне существо, и гномы, и пленница Темной Башни. Я попытаюсь вновь воспользоваться силой Вечного, при помощи которой Октон проклял своего преследователя.

– Но если эти жемчужины давно затерялись? Где мне искать их? – спросил Эльхант.

– Слезы – это не то, что может затеряться. Ну а сейчас, когда нашлось Око, и все всколыхнулось… Ты не поймешь этого, Альвар-юнец. Но я ощущаю, какие волны разошлись по мирам. Думаю, это подняло бурю вокруг всего, что связано с Оком, подняло везде. Сейчас там, – старец показал в сторону Предела Тверди, – вокруг Слез тоже начались какие-то события.

– Я не возьму Око с собой, – сказал агач. – Оно не нравится мне.

– Не нравится? – Драэлнор улыбнулся. – Да, конечно. Око останется в Атлансе, его возьму я. Дай.

Септанта снял с плеча обруч и протянул старцу. Когда рука Драэлнора коснулась его, тело покрылось поблескивающей накипью звуков, музыка плеснулась язычками трелей, подернулась рябью звона… Драэлнор медленно поднял Око, возложил на седую голову, и все с изумлением уставились на Лучшую Песню, Теперь это был не старец – но старик. Часть морщин исчезла, серая кожа посветлела, плечи расправились.

– Око даст мне немного времени, – произнес окрепший голос.

– И все же куда ты отправляешь Эльханта и Кучека? – спросила Лана. – Войско продержится не больше одного дня! Возможно – два. Старик, как за два дня они смогут…

Но агач уже принял решение.

– Нужны ножны для меча, – сказал он. – И еще оружие.

– В сарае куча старья, – откликнулся Орхар. – Ржавое, но чего-нибудь раздобудем.

– Хорошо. И еда. Чем питается Кучек? И еще…

– Еда… – повторил Лучшая Песня. – Что ж, возьми немного. Но не думаю, что ты успеешь сильно проголодаться. Альвар-юнец, вы должны пронестись по чужим мирам подобно молнии.

С палубы было видно, что пятно, скачками приближавшееся от болота, которым река становилась в нижнем течении, приобрело форму вытянутого силуэта.

– Он будет здесь вот-вот! – выкрикнула Лана. – Эльхант! Вы отплываете неизвестно куда… И даже не взяли оружия!

В ответ Кучек, стоящий рядом с агачем на палубе, потряс серпом.

– Убоюн здесь!

Септанта показал в сторону Горы и крикнул:

– Берегитесь того, что скачет сюда.

– Мы с юной воительницей и солдатом пойдем дорогой леса, – громко ответил Драэлнор. – Так минуем мертвоживых.

– Но в лесу они найдут нас… – начала Лана, недовольно глядя на старика.

– В лесу? Амазонка, я сказал: дорогой леса, а не по лесу. Младой Альвар, корабль знает, куда ему плыть. Он донесет вас быстро, пройдя через Слепое Пятно. Добудь жемчужины и возвращайся немедля. Мы постараемся продержаться у могилы Октона.

Обруч на голове старца блеснул золотым огнем – и корабль дрогнул. Голем отступил от борта, Эльхант присел. Едва различимые призрачные силуэты проявились в воздухе вокруг: из досок узкой дымной полоской взлетела мачта, развернулось молочное полотнище паруса, и кто-то, напоминающий низкорослого эльфа, полез вверх по протянувшемуся наискось от носа канату…

Палуба качнулась, корабль приподнялся – а все, что окружало его, наоборот, отступило книзу. Теперь вода плескалась у середины бортов.

– Спуститесь в трюм! – прокричал Драэлнор Лучшая Песня. – Вы поплывете быстро, очень…

Но последние слова унес ветер: корабль понесся вперед, рассекая воду закругленным носом, и вскоре три стоящие рядом с туловищем дракодонта фигуры пропали из виду.

Глава 6

Пахло гнилыми яблоками, чем-то перебродившим, а еще – болотом. Трюм на четверть заполняли прокисший сидр, тина и мох. Кучек сидел на ступеньке, погрузив ноги в густую желто-зеленую жижу, а она поплескивала, колыхалась вокруг них: корабль плыл, качаясь на волнах. Сквозь широкие щели в трюм проникали лучи, расчерчивающие пьяную болотную смесь темными и светлыми полосами.

– Не все помнится, – говорил голем. – Но возникает. То угол дома – тогда дом вспоминает Кучек. А то он уйдет назад, базар появится… вспоминает Кучек базар. Но всегда – кузня. Кузня не уходит, хорошо видно. Горн. Молоток. Железо. Гады железные… Огонь из них… Не победить!

Он сунул серп в жижу и начал задумчиво помешивать. Суп всколыхнулся, забулькал крупными пахучими пузырями.

– Прекрати. – Эльхант, сидящий на ступеньке выше голема, выпрямился.

– Хозяин… не припомню хозяина! – заскрипел Кучек. – Человечек, фигурка в тумане плывет… Не хочет выйти, прячется. Кучек любил хозяина. Любил. Но гады железные… Не припомню!

Тяжело поднявшись, он шагнул в жижу и погрузился почти по пояс. Опустив серп – тот не утонул, остался лежать плашмя на бурой поверхности – сложил руки за спиной и, накренясь вперед, будто в глубокой задумчивости, пошел. Септанта смотрел на него, взявшись за кольцо горизонтального люка, под которым заканчивалась лестница. Кучек дошагал до переборки, развернулся, подняв вал спутанной тины, и побрел назад. За каждой ногой тянулась цепочка буро-зеленых пузырей.

Раскрыв люк, Эльхант покинул трюм. Преодолел твиндек – все каюты были пусты, – пару лестниц и вылез наружу. Ветер свистел, рвал рубаху. Корабль мчался со скоростью, которую никогда бы не смогло развить ни одно судно корабельщиков Стир-Пайка. Все качалось; вокруг кипела бесшумная деятельность. Септанта огляделся, для равновесия упираясь ладонями в палубу.

Она была пуста… и полнилась движением. Мачты, паруса, полоски натянутых или провисших линей, свернутые бухты канатов – все это двигалось вместе с кораблем, трепетало и подергивалось на ветру. И команда, призрачные фигуры… Эльхант решил, что это фигуры людей, тех, о ком говорил Лучшая Песня. В отличие от такелажа, они были цветными – хотя тоже полупрозрачными, будто сотканными из разноцветного дыма. Иногда ветер отрывал от силуэтов блеклые хлопья и уносил прочь. Куда выше карликов-гномов, но на две головы ниже агача, босые, облаченные лишь в широкие штаны матросы занимались своим делом: вели корабль к цели, которую назначил Драэлнор. У них были буро-красные, словно ржавые волосы, и командовал ими коротышка-боцман с торчащей из зубов короткой трубкой – такие же, но куда больших размеров, Эльхант видел у некоторых сынов омелы. Матросы проходили мимо агача, не замечая его; босые пятки шлепали по палубе… беззвучно.

День был в разгаре, и хотя солнце еще не добралось до зенита, становилось жарко. Небо казалось натянутой синей простыней – ни единого облака, хотя что-то едва различимое двигалось над ним. Септанта поставил ноги на верхнюю ступень лестницы и выпрямился, но к борту решил не идти. Палуба качалась, они плыли слишком быстро, ветер дул слишком сильно… Что бы там ни было, матросы-коротышки знали свое дело: корабль призраков несся вперед.