Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 72

Боярин со своими оружными смердами уже сидел в седле, когда из-за стены послышался топот. Всадник остановился у ворот, спрыгнул. Все обитатели усадьбы, прекратив работы, замерли, повернувшись к воротам:

– Никак, опять татары?

Во двор вошел запыхавшийся паренек лет четырнадцати, громко звякая бьющейся о шпоры, чересчур длинной для него саблей. В одной просторной рубахе и полотняных штанах, заправленных в красные сапоги, он выглядел не замерзшим, а взмокшим от жары. Увидев боярина, приложил руку к груди, низко поклонился:

– Воевода оскольский Дмитрий Федорович ноне созывает всех бояр волости в крепость.

– Исполчает?

– Нет, – мотнул головой вестник. – Созывает. Без оружия, сказывали, ехать можно.

Юля, успевшая сбегать на кухню, спустилась с крыльца и протянула пареньку ковш холодного кваса:

– Вот, испей с дороги, боярин…

Она уже успела понять простое правило шестнадцатого века: с оружием, на службе государевой – значит, боярин. А молод или стар – то дело десятое.

– Может, откушаешь с дороги, коню роздых дашь?

– Благодарствую, боярыня, – допил до конца шипучий напиток гость и стряхнул последние капли на землю. – Три усадьбы еще посетить надобно.

Он лихо запрыгнул в седло, поворотил скакуна и галопом вынесся в ворота.

Варлам вздохнул.

– Касьяна и Бажена с собой возьми! – строго приказала Юля. – Знаю я наши дороги. Не успеешь оглянуться, нечисть всякая налетит. Никита! Сетки с сеном на заводных коней приторочь! И гречи в торбы насыпь, раз нормального ячменя нет.

– Привезти тебе чего с города? – подъехал ближе к ней Варлам.

– Водки хорошей купи.

– Может, романеи лучше? Или вина немецкого?

– Я для растирания прошу, пошляк, – не выдержав, рассмеялась боярыня. – Смердам налью, чтобы в реке не замерзли. И наконечников для стрел пару сотен. А то татарские – поганые. Пороху и жребия купить можешь. А то пищалей уже десять штук наставил, а припаса нет. О, Господи, вот уж не думала, что в семейном бюджете буду рубли на порох и сабли выкраивать!.. Колечко мне купи, с самоцветом.

Хотя земля была еще сырой, с утоптанной грунтовки вода успела стечь, и конские копыта твердо впечатывались в дорогу. Отряд из трех всадников шел широкой рысью, временами ненадолго снижая темп, чтобы дать лошадям немного передохнуть. После полудня воины пересели на заводных, и спустя час бодро влетели в широко распахнутые ворота крепости.

Двор крепости пустовал. Полста бояр, мающихся неподалеку от ворот воеводского дома, мало кто из которых приехал с дворней, заполнить его никак не могли.

– Лошадей к коновязи отведи, – приказал Бажену барин, спешиваясь возле них, и, приложив руку к груди, поклонился: – Здравия вам всем, бояре. Пошто воевода нас скликает, не ведаете?

– Неведомо, – поклонился в ответ крайний воин. – Стрельцы сказывали, грамота строгая из Москвы пришла.

– В поход, поди, скликают? – предположил кто-то.

– А почему без оружия, и не по писцовым листам? – тут же опроверг другой.

– А воевода-то сам что сказывает?

– Не выходит из дома воевода. И к себе никого пускать не велел.

Варлам понял, что узнать ничего не удастся, и отошел к коновязи. Прихватив с собой Касьяна, отправился в охраняемый стрельцами от баб и детей кабак. Внутри было пусто. Боярин потребовал у целовальника наполнить двухведерный бурдюк водкой, расплатился. Сам, ради поста, пить не стал – пятница. Потом отправился к скобарю, взял мешок гвоздей разного размера, потом долго рассматривал наконечники для стрел – уж больно дешевы казались по сравнению со своими, что ковал привезенный с собой кузнец в усадьбе Григория. Да и странное в них казалось что-то, непривычное.

Однако – острые, формы обычной. Напоследок он несколько раз ударил наконечник кресалом – сталь, вроде, хорошая, прочная. Взял мешок. Потом, для укрепления частокола возле ворот – полсотни подозрительно дешевых, но крепких скоб.

Потом подался к погребу за огненным зельем, но мастеровые из большого наряда торговать порохом без ведома воеводы отказались, и он отступил. Впрочем, бывший неподалеку стрелец помянул, что от долгого лежания порох портится, и его нужно перекручивать. Поскольку мельницы в крепости нет, воевода порох боярам и промысловикам разрешает продавать завсегда, предпочитая каждую зиму пополнять припасы свежим.

Еще почти час он провел в лавке низкорослого улыбчивого перса. Басурманин все уговаривал его на шелковые, совершенно прозрачные платки и шали, но он упрямо ковырялся в перстнях с красными, зелеными, синими камнями самых разных оттенков, самые лучшие из которых примерял на мизинец – у Юленьки безымянный палец как раз такой получался. В конце концов, выбрал самоцвет бирюзового оттенка, дал купцу рубль. Тот, вместо того, чтобы отсыпать сдачу серебром, опять стал размахивать шелковыми шалями, и Варлам поддался – купил.

Покончив с делами, опять пошел к держащимся вместе боярам, заметил подъехавшего брата Григория, помахал ему рукой. Спустя час появились вместе Николай и Анатолий, и родичи отошли к стрелецкому дому – посидеть на скамейке да поговорить.

– Я кстати, земляной вал насыпал, – похвастался Варламу Григорий, – почти как у тебя. Может, высотой пониже будет, но тараном тына более не достать, а другой штурмовой снасти татары не разумеют. Давно ты уже не заезжал, брат.

– Ты тоже хорош. Хоть знаешь, что племянница у тебя растет?

– Слыхал, – улыбнулся Гриша. – Вон, Коля в январе заезжал. У тебя-то как, Коля?

– Бог миловал. И по первому разу смердов татары почти не тронули, и по второму спрятаться они успели, и по третьему. Двух мужиков всего лишился. По осени нехристи усадьбу нашли, но ломиться не стали. Стрелами покидали немного, и все. Телку стельную насмерть засекли.

– А у тебя, Анастас?

– Два раза разгромили, – мотнул головой боярин, растирая рукой солнечный диск на передней пластине зерцала. – Как жив, не знаю. Смерды под прикрытие тына идти уже боятся, в дубровнике вокруг болота прячутся. Кажется, гать у них до одного из островков проложена, но мне не говорят.

– Частоколом нехристей не остановить, – поморщился Варлам. – У меня и стена, и пищалей больших ужо десять. Все одно прошлым летом ворота заломали. Пришлось копьями татарвье осаживать. Вот что я тебе скажу, Анастас. Ты животом зазря не рискуй. Как беда снова придет, дворню со скотом забирай, да ко мне все идите. И вам риска меньше, и мне справа: несколько сабель лишних на стене. А как хозяйство силу наберет, людишек прибавится, тогда станешь усадьбу по уму огораживать.