Охота на мужа-2, или Осторожно: Разочарованная женщина - Шилова Юлия Витальевна - Страница 40

Спасибо за все. У меня до сих пор в висках стучит кровь. Мне даже кажется, что нет ничего лучше, чем спать в твоих объятиях. Ты, пожалуйста, меня слушай. Ты, пожалуйста, не умирай. Тебе должно быть легче от моего рассказа, потому что я говорю тебе настоящую правду. Я с тобой искренна. Раньше меня очень трудно было вызвать на искренность.

Я поцеловала Макса в горячую щеку и продолжала:

– Я знаю, что ты меня слышишь. Так получилось, что все последнее время я провела на виду.

Я столько раз играла страсть и любовь, что уже сама плохо понимала, где всего лишь игра, а где реальность. Но жизнь – не игра. В жизни, в повседневной жизни, все совсем по-другому. Я люблю свою жизнь. Несмотря на то что часто бывает плохо, мне завидуют, думая, что у меня все хорошо. Знаешь, очень трудно нести клеймо сильной женщины. Очень трудно. Я никогда не была слабой и никогда не шла против самой себя. Про меня говорят, что я женщина с судьбой. Знаешь, а ведь это чистая правда. Я и есть женщина с судьбой. В моей судьбе было все: нищета, блеск, разочарование, неуемное желание жить, красота, любовь, признание, аплодисменты и восхождение на вершину… Я всегда верила, что у каждого человека есть свой путь и свое предназначение. Я научилась не ныть и не жаловаться. Я научилась встречать каждый день с радостью и благодарить Господа Бога за то, что я жива и здорова, что живы и здоровы близкие мне люди. По правде говоря, более легкая жизнь мне бы быстро наскучила. Очень часто я задавала себе один и тот же вопрос: счастлива ли я? – и не могла найти ответ. И все же, по большому счету, мне кажется, что я счастлива.

Макс, ты слышишь, о чем я тебе говорю? Скажи, пожалуйста, ты меня слышишь?

Макс по-прежнему молчал. Я почувствовала, что больше не могу говорить, что единственное, что я сейчас могу, это заголосить так, как голосят бабы, когда видят покойника.

Не помню, сколько времени мы пролежали в полузабытьи. Я вообще ничего не помню… День перепутался с ночью… Я ощущала, как страшно лихорадит Макса. Странно, но теперь мне даже не хотелось есть. Не хотелось ни есть, ни пить, ни двигаться. Я все время думала о том, кто из нас умрет первым – я или Макс. Если умрет Макс, мне будет еще невыносимее оттого, что я буду лежать рядом с трупом. Я не хотела, чтобы мы умерли один за другим. Я хотела, чтобы мы умерли одновременно.

Вдруг сквозь забытье пробились какие-то странные голоса. Может быть, мне показалось?

Нет. Недалеко от меня звучала человеческая речь… Если бы у меня были силы, я бы и позвала на помощь… Если бы были силы…

– Петрович, я думаю, пора возвращаться. У нас выпивка закончилась. Я предлагаю вернуться в охотничий домик, отдохнуть.

Совсем недалеко от нас шли люди. Я знала, что дорога каждая минута, что у меня появился шанс на спасение. Нужна самая малость – громко закричать, привлечь внимание. Но как? Даже на это не осталось сил.

– Петрович, подожди, я к реке на секунду. Лицо умою. – Буквально через минуту говоривший оказался рядом со мной. Это был пожилой мужчина, похожий на самого настоящего охотника. Откуда только взялись силы! Я приподнялась и быстро заговорила:

– Мы летели на частном самолете. Он разбился. Мы не ели несколько дней. Мой спутник умирает. Нам нужна помощь…

Затем все исчезло. Буквально все. Я потеряла сознание.

Глава 18

Очнулась я в охотничьем домике на деревянной кровати. Рядом стояла другая кровать, на которой лежал Макс. Он уже пришел в себя. Я удивилась тому, что мы живы.

– Эй, красавица, тебе необходимо хорошенько выпить и поесть, – сказал один из глазевших на нас мужчин и показал на стоявший рядом со мной столик, Немного приподнявшись, я выпила полстакана водки и с жадностью засунула в рот огромный кусок хлеба с соленым огурцом. Макс последовал моему примеру, и спустя какое-то время мы почувствовали себя значительно лучше.

Мужчин, приехавших на охоту, было семеро, и конечно же ни один не признал во мне звезду.

Да и как меня можно было узнать? От перелома переносицы страшно опухло лицо и отекли глаза.

Я была укутана в смоченную уксусом простынь.

Мою ногу перебинтовали эластичным бинтом, ссадины натерли какой-то мазью, и по всей вероятности нога нуждалась в гипсе.

Макс полусидел, тоже закутанный в простыню и буквально блестел от приятно пахнувшей мази. Один из мужчин достал какую-то жидкость и аккуратно обтер мое лицо.

– У тебя нос сломан, – озадаченно сказал он и потрогал опухоль.

– Я знаю.

– И причем сильно сломан. Смотри, как опухоль поползла.

Я кивнула полупьяной головой и заплакала, потом начала рыдать.

– Эй, девушка, прекрати плакать! Самое страшное уже позади. Успокойся. – Мужчина растерянно посмотрел на своих товарищей и погладил меня по голове. – Давай, я тебе еще водки налью. Легче станет. Ты много не ешь, после голодовки для желудка очень вредно.

Я слегка успокоилась и опять выпила полстакана водки, закусив куском хлеба с красной икрой.

– Вот и правильно. Ешь икры побольше. Она силы дает. Утром поедем в город. «Скорую» сюда не вызовешь. Мы на трех машинах приехали, утром тронемся. В Москве оба будете в больничке. Главное, что остались живы. Могло быть намного хуже.

– Макс, ты как? – спросила я, дожевывая печеную картофелину.

– В порядке. Видишь, водочку пью.

– Ты ешь больше.

– Больше нельзя.

Макс заметно оживился и стал рассказывать мужчинам о том, как мы упали и как пытались выжить. Мужчины внимательно слушали, непрерывно курили и попивали водочку. Макс тоже закурил. Я не выдержала и погрозила ему кулаком.

– Ты что курить-то вздумал?! Толком не оклемался, а уже. Брось сигарету!

– Что?

– Брось сигарету!

– Ань, ты же знаешь, как я мечтал покурить.

– От табачного дыма ты можешь запросто сознание потерять.

– Ничего я уже не потеряю. Терять больше нечего. Теперь нужно только приобретать.

Когда мужчины возобновили свой разговор, я приподнялась, оперлась о стену, обитую вагонкой, и улыбнулась пьяной улыбкой. Я попросила хозяев мобильный телефон и набрала Светкин номер. Трубку взяла Светка.

– Але, але, – повторяла она и не бросала телефонную трубку, словно чувствовала, знала, что это я.

– Але, але…

– Свет, это я.

В трубке воцарилось молчание. Наверно, Светка потеряла дар речи. Она просто не могла поверить, что слышала мой голос.

– Але, Света, это я, Аня.

– Аня, с тобой все в порядке? Ты жива? Ты где?

– Со мной не все в порядке. – Я плакала и говорила одновременно. – Я разбилась на самолете. У меня сломан нос и нога. Мне требуется медицинская помощь. Завтра утром я буду в Москве.

– Я не слышала, чтобы на днях разбился какой-то самолет.

– Я летела на частном самолете. Светка, родная, ты хоть рада, что я осталась жива?! Ты не представляешь, как сильно я по тебе соскучилась!

– Аня, я просто не могу поверить, что это ты. Конечно, я очень рада. Я просто не могу представить… Мы же сбились с ног… Мы уже не надеялись на лучшее…

– Светулька, а как там Денис?

– А что будет с твоим Денисом? Переживает. Почернел от горя. Он сейчас рядом. Сидит, убивается, плачется на жизнь, как баба, ей-богу.

– Он рядом?

– Ну да.

– Дай ему, пожалуйста, трубку.

Услышав в трубке родное дыхание Дениса, я громко всхлипнула.

– Денис, милый, это Анна. Здравствуй, родной.

Макс грустно посмотрел на меня, налил полстакана водки и выпил залпом.

– Анна?! – Я чувствовала, что Денис растерялся, что он просто опешил.

– Денис, это Анна! Я жива, понимаешь, жива! Я не скажу, что здорова, но я жива. Скажи, ты рад тому; что я жива?!

– Анна, о чем ты говоришь?! Я очень рад! Господи, ты даже не представляешь, как сильно я рад. Я еще никогда в жизни так ничему не радовался. Где ты находишься?!

– Денис, извини, я звоню по чужому мобильному телефону. Не могу долго разговаривать. Я расскажу тебе все при встрече. Завтра буду в Москве. Когда буду подъезжать, обязательно позвоню, чтобы ты меня встретил. Я очень по тебе скучала. Ты не можешь представить, что я пережила.