Предсмертное желание, или Поворот судьбы - Шилова Юлия Витальевна - Страница 49

– Мила, Милочка!!!

Кто-то из местных жителей подбежал к горящим ставням и попытался их открыть, но сильно обжегся.

Я впала в шоковое состояние и очнулась только тогда, когда рядом с домом уже стояла пожарная машина. Огонь погасили. Скелет дома был сильно обуглен. Кругом висела белая, шипящая пена. Перепуганные, полураздетые соседи, измазанные сажей, держащие в руках ведра с водой и домашние огнетушители… Неподалеку стояла «Скорая» и оказывала первую помощь тем, кто обгорел.

Милку спасти не удалось. Она сгорела заживо. Говорят, что ее привязали к стулу крепкой веревкой, лишив тем самым возможности передвигаться. Затем плотно прикрыли ставни и закрыли входную дверь на кочергу. После облили дом бензином и подожгли. Я посмотрела в противоположную сторону и остановила свой взгляд на разноцветном ведре, которое предназначалось для сбора малины. Оно было пустым. Значит, как только я отошла на какое-то расстояние, Милку затолкали в дом и сожгли заживо.

В тот момент когда из дома вынесли носилки, накрытые простыней, я потерла свои черные руки покрытые волдырями, и подошла поближе. Я не хотела открывать простыню. Зачем? Я хотела запомнить Милку такой, какой знала ее при жизни. Красивой, уверенной, бесшабашной и любящей…

– Милка! Как же так получилось, Милка! – громко прокричала я и рухнула прямо у носилок на колени.

– Тише. Не надо на нее смотреть. Она очень сильно обгорела. Как головешка… – произнесла женщина в белом халате.

Через несколько минут носилки засунули в «скорую» и увезли в неизвестном направлении. Я по-прежнему сидела на земле и раскачивалась из стороны в сторону. Я вспоминала тот день, когда увидела ее в первый раз: огромное желание жить, большая сила воли и вера в победу над страшной болезнью. Такой я запомню ее навсегда и пронесу эти воспоминания через долгие и долгие годы…

Глава 26

Я не была на похоронах, потому, что вообще не могу присутствовать на этой процедуре. Я никогда не понимала общую скорбь, потому что хотела скрыть свою боль от чужих глаз и скорбела в гордом одиночестве, перебирая альбом с фотографиями любимой подруги. Вот мы на озере… А вот на той самой даче, где произошла трагедия… Милка светится от счастья и с удовольствием возится в огороде. Я лежу в шезлонге и балдею от безделья. Нас фотографирует Вадим. Были минуты, когда он не отходил от Милки даже на шаг… Были да сплыли… А вот мы жарим шашлык. Милка стругает салатик и попивает красное вино…

Спрятав альбом, я достала одну из фотографий подруги и поставила ее прямо перед собой, налив полную рюмку водки.

– Привет, подружка, привет. Я знаю, что где-то там собралась целая масса народа и тебя закапывают в сырую землю. Меня там нет. Я думаю, что ты не держишь на меня за это зла. Они закапывают тело, вернее то, что от него осталось. А твоя душа здесь. Она рядом. Я не могу ее видеть, но я ее чувствую. Знаешь, подружка, я очень много думала о том, что произошло в последнее время. Нас кто-то хочет убить. Меня, Вадима, тебя уже убили. Я не знаю: кто это и что ему от всех нас надо. Но мне страшно. Вадиму не сказали о той трагедии, что произошла на даче. Он еще слишком слаб. Он узнает об этом позже. Ему будет очень трудно, потому что в глубине души он тебя любил.

Выпив полную рюмку, я даже не почувствовала горечи и сунула в рот кусок черного хлеба. Так положено. Водка и черный хлеб. Ничего лишнего.

Еще раз взглянув на фотографию любимой подруги, я подмигнула. Глазами, полными слез.

– Я буду скучать по тебе, подружка. Ой, как буду… Но ничего, у нас еще будет возможность встретиться. Никто и ничто не вечно на этой грешной земле. Всему есть положенный срок. Все предрешено, и от этого никуда не денешься.

Через несколько минут приехал Юрьевич и повез меня в парк. Мы постелили плед и стали любоваться падающими листьями.

– Осень начинается, – уныло произнёс Юрьевич и положил на мою грудь упавший кленовый листочек.

Он, как никто другой, знал, что мне тяжело, и хоть как-то старался облегчить мои страдания. Я была ему благодарна. За дружбу, за любовь, за поддержку и вообще за то, что он есть в моей жизни… Я лежала, смотрела на небо и думала о том, что на Милкином месте могла быть и я. Она пошла за матерью Вадима, а я осталась собирать ягоды. Наверно, тому, кто ее поджег, не было никакой разницы, кого привязывать к стулу. Идет охота на нас троих. Милка мертва, а мы с Вадимом остались живы по чистой случайности.

– А хочешь, я соберу тебе букет из желтых листьев? – постарался взбодрить меня Юрец.

– Из листьев?

– Ну да. Моя мама любила делать букеты из листьев.

Я посмотрела в глаза своего супруга и увидела в них неподдельную боль. Он провел рукой по моим волосам и прижал меня к себе как можно теснее. Какое счастье, что в этот тяжелый для меня период Юрец оказался рядом. Он всегда знает, что нужно делать в безвыходной ситуации, и может успокоить, как никто другой. Я заглянула в его голубые глаза и подумала о том, что они очень идут к его загорелому лицу. В его объятиях я чувствовала себя защищенной. Я знала, что Юрец очень за меня волнуется и втайне от меня пытается понять, что же происходит в последнее время. Он не такой, как все, он особенный. Мы никогда не спим на скорую руку, Юрьевич всегда держит меня в своих объятиях до того самого момента, пока я не усну. А я всегда засыпаю с мыслями о нем.

– Ты любишь осень? – спросил меня Юрец, по всей вероятности для того, чтобы выгнать из моей головы печальные мысли.

– Люблю. Милка тоже любила осень. Это было ее любимое время года.

– Вы были настоящими подругами?

– Мы были очень близки. Знаешь, когда ее не стало, мне показалось, что я лишилась части себя. Словно у меня отрубили руку, а быть может, и ногу. А ты когда-нибудь терял друзей?

– Терял. – Юрьевич посмотрел куда-то вдаль и задумался. – Становится как-то пусто. Многие вещи просто теряют смысл и былую значимость.

Мы замолчали, и я почувствовала, что с трудом сдерживаю слезы. В этой жизни так тяжело лишиться близких. Я знаю, что я очень красива. Быть может, даже слишком, и что я притягиваю заинтересованные взгляды мужчин. Я всегда любила красивые вещи. Красивая женщина должна иметь красивые вещи. Особенно белье. Юрьевичу нравится, что каждую ночь я ложусь спать в чем-нибудь новом. Я обожаю ходить по дорогим магазинам и часами рассматривать яркие витрины. Я люблю не только красиво одеваться, но и красиво есть. Красиво – это значит вкусно. Люблю наслаждаться хорошим вином и ездить на красивой машине. Люблю ощущать, что меня хотят окружающие меня мужчины. Я живу всем этим и я живу именно для этого. Хотя это только обертка моей души, а изнанка совсем другая. Все это становится таким ничтожным и совсем неважным со смертью близкого человека. Милка была не просто моей подругой. Она была мне очень важна и слишком нужна.

Юрьевич вытер своей ладонью мои слезы, и его скулы заметно дрогнули. От него, как и раньше, пахло все тем же «Хьюго Боссом», которому он хранил верность со времени нашего знакомства. Чудесный запах, поистине мужской и даже немного возбуждающий.

– Ты хочешь букет из желтых листьев? – еще раз повторил Юрьевич и замер.

– Хочу.

Я приподнялась, легла на живот и стала наблюдать за тем, как Юрьевич собирает листья. Признаться, я не могу и представить, как бы я пережила эту трагедию, если бы в моей жизни не было Юрьевича. Наверно, нет ощущения более прекрасного, чем расстаться с одиночеством и начать жить с любимым человеком. Я ощущаю себя маленькой половинкой, которая так долго искала того, с кем бы могла соединиться в единое целое. Такой большой и такой серьезный… Собирает букет для любимой супруги… Глядя на картинку подобного рода, хочется жить несмотря на все трудности и невзгоды.

Когда Юрьевич принес букет, я поцеловала его и сказала искренне, от всего сердца:

– Спасибо, родной. Для меня так важно, что именно сегодня ты рядом.