Могила Бешеного - Ширянов Баян - Страница 36

– Чего он шумит? Весь кайф ломает… Может его того…

– Не надо! – Подскочил к парню Шира и стал настойчиво выпихивать его из кухни:

– Он свой. Только горячий. Откинулся недавно…

– А-а-а… – Прошелестел шкаф и на цыпочках удалился.

– Ладно, – Василий резко сжал кулак, – Попробуем помочь… Да, а звать-то тебя как, кентяра?..

– Можно Карасем. – Ответил Тихон.

XXXIX. МЕХА.

То дело, в которое Шира мог пристроить Тихона по протекции Брыля, оказалось банальной торговлей наркотиками. Отказаться так, чтобы не возбудить при этом подозрения, Коростылев не мог, и поэтому ему пришлось, не говоря пока ни «да «ни «нет», слушать Василия, посвящавшего его в этот бизнес. Поскольку Тихон работал в отделе, который не занимался наркотиками, эти сведения оказались достаточно интересными. Он узнал всю схему поставок опийного сырья в Москву, начиная от Таджикских и Казахстанских маковых плантаций и кончая способами извлечения наркотика из растений. Но ни одного конкретного имени или места пока что названо не было. Все просвещение ограничивалось лишь теорией. Все те два дня, пока Коростылев жил у Ширы, тот исподволь приглядывался к новому знакомому. Пару раз Василий предлагал Тихону отведать своего варева, но получив решительный отказ не расстраивался, говоря:

– Это ты правильно. Не резон торговцу сидеть на этой дряни. Сам же Шира наркотик тоже не употреблял, с гордостью рассказывая о своей опийной эпопее, как попробовал, как торчал несколько лет, как спрыгнул с иглы.

– Если попробуешь ширнуться – ни что потом тебя не остановит. – Вещал Шира. – Не у всякого воли достанет, чтоб быть рядом с кайфом и не втрескаться. А втрескался – ты уже торчок, а не барыга. Все это время Тихон тоже наблюдал за Василием и теми людьми, которые посещали его притон. В основном это были молодые парни, которые расплачивались за укол вещами, золотом, унесенными из дома или украденными, это Ширу не волновало. Но попадались и весьма солидные пассажиры. Эти не довольствовались самодельной «черняжкой», раствором опия, им нужен был ампульный морфин, которым и снабжал их Шира. Как ни странно, Василий действовал так спокойно, будто ему ничто не грозит. И однажды Тихон не выдержал и спросил об этом напрямую. Василий удивленно окинул Коростылева оценивающим взглядом и проговорил:

– Да ты въезжаешь быстрее, чем я думал… И, после секундной паузы добавил:

– Ежели ты такой умный – пораскинь-ка мозгами. Допрешь может. Коростылев мозгами уже раскидывал и выдал теорию:

– У тебя есть клиенты из партийных или из органов. Шира отшатнулся от Тихона, как от кредитора:

– С тобой опасно иметь дело… А ты, Карась, сам-то не из этих? А? Уж больно ты спокоен для сидевшего… Коростылев спокойно ухмыльнулся:

– На нервишки никогда не жаловался, в коммунисты не лез, а от органов держался подальше… Пока они не захомутали. Содержатель притона недоверчиво покачал головой, но промолчал. Тихон понял, что надо срочно восстанавливать кредит доверия, и случай подвернулся этим же вечером. Пара наркоманов принесла вместо денег какую-то бижутерию и попыталась втюхать ее за золото. Когда Шира заявил, что принесенное ничего не стоит, парни разбушевались, и быть бы Василию битым, если бы не вмешался Коростылев. Он парой ударов отключил наркоманов, выволок на лестницу и вышвырнул из подъезда. Шира, наблюдавший за боем, после возвращения Тихона облегченно вздохнул:

– Так чего ж ты сразу не сказал, что каратист?

– Да как-то повода не было… – Потупился Коростылев.

– А я-то гоняю!.. Ну не может человек так собой владеть! – И вдруг Василий резко сменил тему:

– Пойдешь ко мне в охранники? Видя, что Тихон не отвечает, Шира истрактовал это по– своему:

– Да чего это я? Ты же выше метишь! Конкурентом мне хочешь стать! – И притонодержатель задорно рассмеялся. На следующее утро Шира наконец начал действовать. Он вызвал себе на смену одного из своих помощников, тот остался в квартире, а сам Василий пригласил Тихона прогуляться. На машине Ширы, потрепанном 412-ом «Москвиче», они добрались в район гаражей около Южного Речного порта. Там, остановившись возле одного из боксов, Василий открыл его, преодолев сопротивление зарослей сорняков, и перед Коростылевым открылось помещение заваленное металлическим хламом. Заперев изнутри гаражную дверь, Шира уверенно направился в угол бокса, и там обнаружился люк в подвал. Знаком пригласив Тихона следовать за собой, Василий спустился вниз. Зал, в пару десятков квадратных метров и метра три высотой, оказался завален одинаковыми коробками. На всем здесь лежал толстый слой непотревоженной пыли. Раскупорив одну из коробок, Шира извлек соболиную шкурку, завернутую в целлофан:

– Вот она, Брылевская нычка.

– Ни хрена ж себе, – Присвистнул Коростылев, – Это все меха? – Широким движением руки указал он на коробки.

– Они. – Просто сказал Шира.

– И чего теперь?

– А это уж твоя головная боль. Я с пушниной вязаться не хочу. – Развел руками Василий, – Тем более – с такой. Мне своих забот хватает. Так что делай с этим богатством что хочешь. Хочешь продай, хочешь сожги. Мне все равно. Брыль сказал показать – я и показал. Вот тебе ключ. Владей. Тихон внутренне ликовал, но внешне он, как и должно было быть в такой ситуации, играл легкую растерянность:

– Так может ты присоветуешь кого, кому все это можно скинуть?..

– Эх, Карась, ты въезжаешь на сколько тут лимонов? Нет такого оптовика, который бы это потянул!

– А по частям? Шира наморщился:

– Я не подписывался тебя еще и с торговцами сводить, но что не сделаешь для хорошего человека?! Через пару часов Коростылев уже звонил по телефону– автомату подполковнику Пятерикову и докладывал об обнаружении мехов. Реакция Кабана оказалась странной. Он сурово спросил Тихона не рассказывал ли он об этом еще кому– нибудь, и на отрицательный ответ последовал плохо скрываемый вздох облегчения. Коростылев высказал свои соображения по выявлению группировок, торгующих левыми мехами. Он предлагал использовать склад Брыля как приманку. И, взяв пару-тройку таких групп, распустить об этом слух, заставив тем самым прочих свернуть свою деятельность. Поразмышляв, Кабан дал «добро». После этого события стали разворачиваться с небывалой стремительностью. Тем же вечером Шира сообщил, что нашел одного человечка, который согласен посмотреть товар. Пара шкурок была у Тихона с собой, и он не раздумывая поехал на встречу. Мех покупателю приглянулся, и он забрал шкурки, сразу же заплатив и наказав доставить ему еще пару десятков. Коростылев понимал, что он здорово продешевил, но это его не волновало. Сообщив о первом клиенте Кабану, на что тот пообещал нескольких оперативников для задержания торговца, Тихон поехал к знакомому гаражу. Там его ждала поразительная картина. Рядом с гаражом стоял грузовик, в который двое перетаскивали коробки с мехами. Прокравшись ближе, Коростылев узнал в грузчиках лейтенантов Звездочетова и Сорокалова. Тихон удивился, ведь он пока что не раскрывал это место никому, даже Кабану. И внезапно он все понял. Капитан ведь сам давал задание одному из навязанных ему Пятериковым помощников разузнать о нелегальных торговцах мехами и сделал это по прямой указке своего начальника. Очевидно, ему удалось на них выйти и теперь, проследив перемещения Коростылева, они нашли этот склад и решили воспользоваться ситуацией! Это значило полный провал операции и, как следствие, неминуемую отставку Тихона. И он решил действовать. Выйдя из своего укрытия, Коростылев окликнул лейтенантов по фамилиям. Они, вздрогнув, бросили коробки и моментально, одинаковыми движениями, полезли в характерно оттопыренные карманы. Этот жест означал, что они готовы убрать нежелательного свидетеля. Коростылев не стал дожидаться, пока они достанут оружие, в два шага преодолел остававшееся до лейтенантов расстояние и, пока те только успели достать пистолеты, двумя ударами по шеям уложил преступников. Но, как оказалось, был еще и третий. Он незаметно подкрался сзади и, пока Коростылев нагнулся над телами лейтенантов, обыскивая лежащих, нанес Тихону удар чем-то тяжелым по голове. В последний момент капитан уловил движение за спиной, но было уже поздно. Свет, и без того тусклый, померк, и Коростылев свалился без сознания. Очнулся он на больничной койке. Зверски болела голова. Осмотревшись, Коростылев обнаружил, что в палате он один. Вскоре пришел мужчина в белом халате, представился и сообщил Тихону, что у него сотрясение мозга. Через пару часов появился Кабан собственной персоной. Он сел на стул около Коростылева и молча несколько минут разглядывал капитана.