Занимательная сексопатология - Ширянов Баян - Страница 39

После этих слов я усмехнулся про себя, но рассказ продолжался.

В какой-то момент оба стали понимать, что им не достаточно обычного присутствия друг около друга. Хотелось чего-то большего, такого, что связало бы их навеки. И решение пришло.

Сперва оно показалось бредом, но были сделаны соответствующие исследования и оказалось, что это возможно.

– Мы хотели глядеть на мир глазами друг друга. И это осуществилось.

Двойная пересадка глаза от одного к другому происходила в частной американской клинике. Стоила она бешеные деньги и завершилась успешно.

– И как вы теперь?

– Прекрасно. – Ответил Виктор. – Знаете, это так приятно осознавать, что в твоём друге есть кусочек тебя… И наоборот…

– Но история этим не закончилась. – Таинственно проговорил Михаил. – Этих кусочков теперь у нас два…

– И какой второй орган? – Не выдержал я неизвестности.

Но близнецы одновременно улыбнулись и отрицательно покачали головами. И лишь взгляды их выдали эту тайну.

Каждый из близнецов скосил разноцветные глаза на промежность другого.

ОСТАВЬ СЕБЕ КУСОЧЕК ЛЮБОВНИКА. 

В нашу редакцию пришло письмо от нашей читательницы москвички Галины М. Девушка рассказывала о своей коллекции. Необычность предметов собирания заинтересовала нас, мы связались с Галиной М., и она согласилась побеседовать с корреспондентом.

Мы пришли по указанному адресу и были встречены хозяйкой, востроносой голубоглазой брюнеткой. Она провела нас в квартиру, и, устроившись на диванчике, сказала, что готова. Мы тоже были готовы и включили диктофон.

Корр.: Галина, расскажите о вашем увлечении.

Г.М.: Сначала я лучше вам это покажу.

Она порывисто встала и раздвинула дверцы одного из отделения стенки. Перед нашими глазами возникли ряды разноцветных фаллоимитаторов. Искусственные органы были выстроены по размерам, и эта картина чем-то напоминала популярный в шестидесятые годы набор слоников.

Корр.: Сколько же их тут?

Г.М.: Тридцать семь. И все они принадлежали реальным людям. – Галина взяла один из дидло, ядовито-синего цвета, и села с ним в кресло. – Это, можно сказать, овеществленная память о моих мужчинах.

С каждым связаны какие-либо воспоминания. Приятные, и не очень. И когда я беру его в руки, то сразу вспоминаю мужчину, которому он принадлежит. Есть у меня любимые экземпляры, есть такие, которые я брала в руки один только раз, слишком уж омерзительны были их хозяева…

Корр.: А используете ли вы их, если можно так выразиться, по назначению?

Г.М.: Конечно. Я трогаю его и как бы ощущаю ауру мужчины-хозяина. Словно он уже рядом со мной, он готов заняться со мной любовью. Да, так и происходит.

Корр.: А не заменяет ли ваша коллекция живых мужчин?

Г.М.: М-м-м… Большей частью.

Каждый экспонат становится своего рода частью идеального мужчины. Мужчины, знающего меня вдоль и поперек. Но, вы знаете, в реальности идеал невозможен. А тут… Около двадцати идеальных любовников.

Почему двадцати? Остальные мне неприятны, я уже говорила.

Корр.: Почему же они тоже занимают место?

Г.М.: Память. Иногда бывает такое настроение, хочется чего-нибудь разбить, покорежить. Нелюбимцы у меня для этого. Их можно попинать, потоптать, побросать об стенку. Они прочные, резиновые, цельнолитые, им ничего не сделается, а мне легче…

Корр.: Вы сами их делаете?

Г.М.: Да, обязательно. Я же их «мама». Мне предлагали их делать в заводских условиях, но я наотрез отказалась. Во-первых, это вещь все-таки интимная, а во-вторых, мне приятно пользоваться результатом своего труда. Да и делаю я их с любовью. Как же без этого?

Корр.: А как появился первый экспонат?

Г.М.: Я была тогда студенткой МАРХИ, правда, меня выгнали после второго курса, но это неважно. А на первом, у меня был друг. И однажды, ради хохмы, я обмазала его член гипсом. Получилась форма. Я сделала слепок, тоже гипсовый, и подарила ему. Парень был в восторге.

Он-то и предложил мне делать их из резины. Технология простая, все можно сделать дома. И понеслось.

Корр.: А где берутся модели для слепков?

Г.М.: Когда где. Некоторые с работы, я секретарь в российско-голландской фирме. Другие на улице пристают. По-разному…

Корр.: И вы всех привечаете?

Г.М.: Нет. Далеко не всех. Только тех, кто согласится снять слепок.

Шучу, конечно… Хотя… За последние года два отказавших не было. Льстит это мужику, что ли?..

Но, с другой стороны, как только я новый экземпляр сделаю, его настоящий обладатель перестает меня интересовать. Сами подумайте, зачем он мне нужен, если у меня уже есть все, что мне от него надо?

Корр.: А вы не хотели бы выйти замуж, растить детей?

Г.М.: Я не думала как-то об этом. Мне и так хорошо.

На этом и закончилась наша беседа.

Рекорд не для ханжей.

Вернулся из Америки один мой приятель. Встретились мы вечерком, за жизнь за бугром потрепались. Я, как водится, жалуюсь на отсутствие новых эротических веяний.

– Да ты что? – Удивляется мой друг, – В Москве живёт человек, который делает самые маленькие татуировки. Об этом даже в Книге Рекордов Гиннеса было. Сам читал.

– А эротика причём?

– Так та рекордная наколка была на клиторе!

Я ринулся искать. Рекорды Гиннеса у меня были. Но как не перелистывали мы это издание – никакого упоминания.

– Не, видать ошибся ты.

Приятель обиделся, но не сильно. Так бы и до сих пор думал я, что он меня разыграл, если бы не случайная встреча…

С компанией натуристов я сидел в одной из московских бань. Люди были всё незнакомые, кроме друга, который и привёл меня туда.

Ещё раздеваясь, я обратил внимание на странный цвет члена одного из новых знакомых, молодого, лет 25-ти, парня. На его сморщенном пенисе явно выделялись красные, синие (что, в общем-то, понятно) и зелёные (что непонятно вовсе) зоны.

После помывки, кожа его члена немного расправилась, и стал виден рисунок. Татуировка! Мне было известно, что в местах не столь отдалённых практикуются такие вещи. Но у бывших заключённых наколки бывали, обычно непосредственно на головках. Тут же чувствовалась профессиональная работа.

Я набрался наглости и попросил его показать. Володя, так его звали, не смутился, немного поонанировал и перед моим взором предстал цветной рисунок: женщина, с нарисованным не её спине зелёным драконом обнимает и лижет фаллос, на котором она наколота. – Откуда такая красота? – Восхитился я.

– Хочешь, с автором познакомлю? – тут же предложил Володя.

И вот, я у мастера тату.

– Говорят, вы делаете наколки на гениталиях?

– Нет, что вы! Смотрите – вот альбом рисунков, вот фотографии…

Лишь после долгого убеждения татуировщика о полной анонимности, предъявления журналистского удостоверения, он согласился побеседовать откровенно.

– Татуировка по сути своей – мистична. А в сексе больше магии, чем где бы то ни было.

С процессом размножения связано множество ритуалов. Например, во многих племенах Африки, после дефлорации, девушке наносят определённую татуировку. В Японии гейши, для пущей привлекательности, расписывают себе спины и прочие части тела. У нас же, кроме элементарных «Любовь до гроба» раньше ничего не было.

Нынче же поток желающих украсить своё тело красивой картиной стал просто огромным. Рисунки обычно просят нанести на плечо или бедро. Но у меня было более 50-ти работ и на гениталиях.

Сами понимаете, эта часть тела наиболее сакральна. Поэтому и рисунок должен быть соответствующий. Он должен подчёркивать характер обладателя. И в этом случае, даже глубже, истинную сущность человека, которая наиболее полно выявляется именно в моменты занятия сексом.

Для этого недостаточно обычной беседы, как для простого клиента. Я – художник! Для меня главное – это красота и соответствие. Поэтому я должен увидеть член, или вагину, моих клиентов в действии. А иначе никак…