Занимательная сексопатология - Ширянов Баян - Страница 41

Увы, мне не придётся порадовать любезных читателей работами этого мастера, ибо из нескольких кип оттисков я не нашёл ни одного достойного кадра. Зато всплыло кое-что весьма интересное.

В какой-то момент моего разглядывания фотографий Сергей Аркадьевич вдруг стал неприкрыто похотливым взглядом смотреть на мою левую руку. Я украдкой оглядел предмет его вожделения. Ничего особенного, пальцы, ладонь, запястье, а на нём часы «Сейко» с калькулятором.

– Аркадий… – Вкрадчиво сказал вдруг фотограф, – Не могли бы вы дать мне свои часы на несколько минут?..

– Пожалуйста… – Удивился я и расстегнул ремешок.

Господин У-в схватил их и, прижимая к груди опрометью бросился прочь. Такое поведение могло заинтриговать кого угодно и, на мгновение, мне показалось, что я не увижу больше моего наручного прибора. Выждав секунд несколько, я отправился за Сергеем Аркадьевичем. Тот нашёлся весьма быстро. По странным звукам, издававшимся из места индивидуального пользования, напоминавшим завывания трахающегося слона.

Каюсь! Не удержался…

Его поведение вызвало у меня приступ острого любопытства и я не смог его обуздать… Заглянул в щель. Благо, она оказалась достаточно широка, чтобы понять, что именно происходило в сортире и, одновременно, остаться незамеченным.

Там, сидя на фаянсовом возвышении, обретался господин У-ов. Штаны его были спущены, член торчал и он яростно водил по нему рукой. Короче, для непонятливых, господин У-ов занимался онанизмом.

Но не это было странным, а то, что объёмистую гениталию этого господина украшали мои часы!

За них-то он и держался, производя свои манипуляции!

В первый момент я захотел вломиться, отнять дорогую вещь, но благоразумие взяло верх. Ведь такое я встретил впервые. Никогда не знал, что дрочить можно часами. Не приходило такое в голову. Запахло интересной историей. А спугнув фотографа, я мог ее не услышать…

Вернувшись в его кабинет-лабораторию, я, как ни в чем ни бывало, продолжил рассматривать фотографии. Вскоре появился довольный Сергей Аркадьевич. Принимая от него «Сейко», я придирчиво осмотрел их, провел пальцем по циферблату и сказал:

– Странно…

– Что? – Насторожился фотограф.

– Спермой пахнут… Что вы с ними делали?

Сергей Аркадьевич горестно вздохнул и произнес:

– Я их трахнул…

– Как? – Вознегодовал я. – Я же просил поосторожнее!

– Не в этом смысле…

– А в каком? – Настаивал я.

– Я их вы…бал!

– Но зачем?

– Это долгая история…

– А расскажите…

Последовали колебания, которые явно прослеживались на лице фотографа.

– Я все изменю. Имя, фамилию… – Обещал я.

– Хорошо. – сломался господин У-ов. – Слушайте.

Рос он нормальным советским мальчиком. Наличие гениталий заметил у себя в возрасте семи лет, после чего активно занялся их всесторонним изучением. К девяти Сережа У-ов уже был онанистом со стажем. И тут… Отец подарил ему свои старые часы, «Победа» на кожаном ремешке.

Сережа знал, что по ночам делает папа с мамой, и обладание отцовской вещью делало его как бы частью папы. Но этого было мало. Хотелось удовлетворения страсти к женскому телу. И вот, Сережа, представляя, что он – папа, трахает маму, приложил к своему небольшому тогда члену, подарок.

Металл приятно холодил, и Сережа, прижав часы к нижней стороне пениса, стал ими дрочить.

Шло время, рос Сережа, с ним рос и его член. Теперь онанирование часами, в буквальном смысле этого выражения, получило некое подобие философской базы.

С некоторых пор Сергей Аркадьевич стал понимать, что сексуальное взаимодействие с часами, является символом того, что он сношает само время! Увлечение фотографией, кстати, выросло из того же корня. Господин У-ов, таким способом, получал над временем дополнительную власть. Мог останавливать его когда угодно.

Дальше – больше. Вскоре Сергея перестала удовлетворять старенькая «Победа». Он купил себе «Славу», потом «Эру», за ней последовали еще десятки видов измеряющих время приборов.

Господин У-ов хвастался мне, что он имел и будильники, и хронометры, подводные часы, часы пуленепробиваемые, с автоматическим подзаводом, механические и электронные. Когда денег на них не хватало, Сергей Аркадьевич выпрашивал часы у знакомых, полу знакомых и совсем незнакомых людей. Апофеозом его сексуальных изысканий стал «Ролекс», который он вымолил на несколько минут у какого-то нового русского.

– И как они? – Вставил я вопрос. – Разнятся по ощущениям?

– О, конечно, но это непередаваемо. Кажется, что ты плывёшь в океане Времени, а оно омывает тебя со всех сторон и дает при этом невыносимое наслаждение.

Перед уходом я дал Сергею Аркадьевичу задание: снять свой собственный член с надетыми не него часами.

(ФИНАЛЬНАЯ ФРАЗА. В ЗАВИСИМОСТИ ОТ НАЛИЧИЯ ФОТОГРАФИИ. К.Б.)

1. Вар.: Но с тех пор человек, трахающий время на моем горизонте не появлялся.

2. Вар.: Г-н У-ов выполнил мою просьбу и этот снимок мы предлагаем, как единственный эротическую фотографию, которую удалось получить с этого господина.

ВЕНЕРА-ПАРК.

Проклятые буржуины, которым в их Америках по уик-эндам делать абсолютно нечего, придумали новое развлечение. Вообще-то принципиально нового в нем и нет, но выглядит оно достаточно эффектно.

Один мой друг, Вовка, вооружившись видеокамерой, и прихватив жену Любу, отправился в вояж по Штатам с заездом на Олимпийские игры. Глазели они на ихние безобразия, снимали потихоньку, пока Олимпиада не кончилась, а три дня в запасе остались.

Сели они в арендованный форд и покатили куда глаза глядят. И вдруг, в трех сотнях миль от Атланты наткнулись они на странный городок. По виду – Диснейленд. Из-за забора карусели торчат, визги раздаются, народ валом валит, но на воротах табличка, которая в вольном переводе на русский гласит, что детям туда нельзя.

Мои ж друзья из детского возраста вышли. Заплатили по полста баксов за вход и попали в мир разнузданного американского секса. Местные секьюрити забыли их обшмонать (ох уж эта американская псевдобдительность!) и все эти чудеса оказались тайком засняты на пленку. Я ее видела… А Вовка комментировал происходящее.

Сначала я увидела разноцветную, в смысле по оттенкам кожи, толпу. Кто в чем мать родила, кто в одних трусиках. Между ними сновали продавцы мороженого и поп корна, одетые как мужские и женские пиписьки. Мороженое имело такие же формы.

– При входе в этот Венера-Парк, – Объяснил Вова, – Любой может раздеться. Может и не раздеваться, но на него тогда будут косо смотреть… Парк любви все-таки…

– Там что, – Полюбопытствовала я, – Все нудисты?

– Вроде. Я не спрашивал…

Потом в кадре появились американские горки, которые там почему-то называются русскими. Вагончики, оформленные в виде гигантского члена скользили по рельсам, преодолевая множество воротец в виде женских гениталий.

Следующий аттракцион тоже представлял собой гигантский пенис. В нем рядами сидели голые люди и он раскачивался с помощью двух металлических балок, всякий раз залетая, в своем колебательном движении, в такую же колоссальную вагину. Сношающий (или сношаемый?) народ с каждым попаданием внутрь вопит благим матом.

– А вы там покатались?

– Конечно. – Улыбнулась Люба. – Только снимать-то там запрещено, а вытащить камеру в самом аттракционе стремно. Отнять могут…

Затем я увидела павильон венерического страха. Лодка с хвостиком, стилизованная под сперматозоид вылетала из отверстия в фаллосе и попадала в глубины женского организма.

Тут, несмотря на риск конфискации видеоаппаратуры, Володя все же ухитрился заснять происходящее внутри. Света было мало, горели лишь слабенькие лампочки, а из темноты на путешественников набрасывались толпы бактерий-переростков. Сопровождающий голос объяснял визжащим пассажирам кто есть кто в микробном мире. Наконец, благополучно миновав все опасности, сперматозоид подплывал к яйцеклетке и проникал в нее. На этом путешествие заканчивалось.