Меч Тристана - Скаландис Ант - Страница 49

Отшельник выслушал его внимательно, помолчал и упрямо повторил:

– Все равно вам следует расстаться.

– Ну а любовное зелье, которое мы выпили на корабле по дороге из Ирландии в Корнуолл? Его ты принимаешь в расчет, уважаемый Нахрин? Или ты просто не знал об этом?

Тристан уже начал злиться и решил пустить в ход почти запрещенный прием. Ведь, во-первых, приворотный напиток относился к области чистейшей магии, а во-вторых, вся история про него была чистейшим враньем.

– Я действительно не знал об этом, – отвечал Нахрин. – Но теперь знаю и выскажу тебе свое мнение. Любовное зелье объясняет многое в ваших поступках и частично оправдывает их. Но частично. Потому что мне кажется, вы полюбили друг друга раньше, чем испили из той чаши, магия лишь усилила ваши чувства. А главное – запомните это – действие напитка скоро кончится.

– Ты уверен? – удивился Тристан. – А если это средство совсем новое, о котором ты еще ничего не знаешь, а знают только ирландские филиды и королева Айсидора?

– Ах, мой мальчик, ты слишком молод еще и многого не понимаешь. Все средства подобного рода одинаковы в главном: их действие обязательно кончается. Сроки разным людям отмеряются разные, но они не могут быть слишком велики. Твое право – не верить мне, только спорить не надо. Дослушай. Бог, рожденный в Вифлееме, помог тебе на этот раз, спас тебя и королеву от верной гибели, не иначе – за твои прежние заслуги перед Ним и людьми. Но нельзя бесконечно испытывать терпение Божие.

– Отчего же нельзя? – улыбнулся Тристан, откровенно и упрямо втягивая схимника в антирелигиозный диспут. – Терпение Господа безгранично, на то он и Бог. Взялся помогать Тристану – помогай до конца, будь последовательным!

– Не богохульствуй, сын мой, – прервал его старик Нахрин спокойным, невозмутимым голосом. – Ты славный рыцарь, имя твое останется в веках, но сегодня тебе надо уехать отсюда. Смири гордыню.

И Тристан вдруг почувствовал известную неловкость: нашел перед кем хвастаться своей непобедимостью! Старик-то, наверное, прав. Но все равно сейчас он никуда не уедет. Впереди лето. Жаркое, зеленое, пестрое, нежное, пахучее, шумное, страстное, доброе лето любви и счастья, первое и последнее в жизни, в обеих жизнях, а может быть, и во всех последующих. А этот говорит, бросить все и уезжать к черту на рога. Да ты что, дед, офонарел?

Последнего вопроса Тристан, конечно, не задал схимнику Нахрину. Просто молча поклонился. Изольда и Курнебрал вторили ему, и, распрощавшись до поры, все трое удалились.

Ну а сейчас из давешнего разговора вспоминался в первую очередь момент практический – очень ярко представилась им картина: ищейки короля – собаки и рыцари на лошадях – шныряют по всему лесу, охваченные алчностью, тщеславием и злобой.

– На самом деле, – заговорил наконец Курнебрал, рискнув первым нарушить тишину, – собака нам поможет. Она ведь будет предупреждать о приближении врага заранее.

– Да это и зайцу понятно, – пробормотал Тристан. – Меня волнует другое – ее лай во время охоты.

– Вполне решаемая, кстати, проблема, – заметила Изольда. – Луша собака умная, мы научим ее охотиться в молчанку. Я знаю, как это делать. Правда, знаю.

– Ох уж эти ирландцы! – закачал головою Курнебрал. – Все-то они умеют, все-то они знают…

Ирландцы десятого века, возможно, и не умели отучать охотничьих ищеек от излишней брехливости, но Маша Изотова с детства любила животных, особенно собак, занималась с ними много и довольно серьезно, а уже будучи научным сотрудником с нищенской зарплатой, даже подрабатывала как инструктор по обучению или как хэндлер, то есть человек, готовящий собаку к выставке и выводящий ее на ринг.

Короче, не прошло и недели, как отличавшаяся неординарными способностями Луша начала брать дичь и гнать зверя без единого звука. А других проблем у них как будто и не было, так что лесная жизнь наших любовников сделалась почти райской. Теперь они любили друг друга и утром, и вечером, и днем, и ночью. Бывало, сплетались в объятиях действительно по три-четыре раза в день. Кому расскажешь – и не поверят, но действительно здоровья хватало. А почему бы и нет? Натуральная пища, правильная экология, физические нагрузки в свое удовольствие, никаких наркотиков и лекарств и полное отсутствие стрессов. Охота? На охоте не стрессы, там – азарт, от которого сексуальная активность только возрастает.

А верный Курнебрал помогал им во всем и не мешал ни в чем: ни в любви, ни в делах, ни в разговорах. Спросите, какие у них были дела? Ну, Тристан, например, смастерил себе новый лук с оптическим прицелом (старый оказался безнадежно утраченным), долго точил он, бедняга, две маленькие линзы из горного хрусталя; прилаживал всякие штуки для удобства к оружию, к стременам и сбруе, к домашней утвари; продолжая увлекаться рыбной ловлей, изобразил нечто вроде примитивного спиннинга. Изольда же, сохраняя реноме ирландской врачевательницы и почти колдуньи, выращивала целебные растения на огороде, другие травы и цветы собирала в лугах и перелесках, давила соки, смешивала хитрые настои и варила таинственные зелья на все случаи жизни.

Ну а какие у них были разговоры? Понятно какие. О прошлом. О любви. О надеждах. О возможности вернуться в свой мир. О бессмертии. О Боге. И о насущном.

– Слушай, – сказала Маша однажды, – двадцать марок золотом, даже двадцать, это очень неплохие деньги здесь – это целая куча безантов.

– Безант – это что? – уточнил на всякий случай Иван.

– Золотая монетка византийская. Они здесь имеют хождение.

– Знаю, только мы их здесь как-то по-другому называли… Эта… Черт, не помню! Вот ведь правду говорят: от любви глупеешь. Ну и что, Маш, к чему ты о деньгах-то?

– Представляешь, нам бы эти деньги!

– Слушай, а это мысль! – вскинулся Иван. – Разыскать похожего на меня внешне человека. Отрубить ему башку. Нанять мальчонку поплечистее, чтобы поверили в его победу надо мной. Мальчонка отвезет «мою» башку Марку, получит деньги, мы ему заплатим комиссионные, а сами со всем богатством слиняем куда-нибудь далеко-далеко, чтобы уж все по-честному. Уплывем, например, в Индию. Там сейчас хорошо. Культура высокая, не то что здесь. Ватсьяяна как раз свою «Кама Сутру» пишет, круглый год тепло, фруктов навалом, и все только о любви и думают.

– Красиво рассказываешь, только по истории тебе – двойка, – сказала Маша. – Ватсьяяна шесть веков назад помер.

– Но трахаться индусы от этого не перестали?

– Нет, трахаться они не перестали, – как-то автоматически серьезно ответила Маша, а потом словно проснулась. – Ванька, что ты несешь такое?! Я вот иногда смотрю на тебя и удивляюсь: и как это Мырддин доверил такому идиоту одну из серьезнейших ролей в мировой истории! Нам же по легенде надо жить. Забыл, что ли? По ле-ген-де.

– А мне надоело жить по легенде! Я хочу провала и перевербовки! Я хочу выйти из этой игры и вести свою!

– Попробуй, шпион-недоучка. Думаешь, это тебе как из КГБ в ЦРУ? Не-е-ет, это совсем другое. Можешь попробовать. Только в Индию к тамошним апсарам без меня поедешь. То есть нет… Апсары – это у них на небе, вроде ангелов, а по земле там ходят роскошные падмини – женщины, похожие на лотос. Без меня поедешь.

– Без тебя не поеду! – закричал Иван и кинулся целовать Машу.

На том и закончился разговор.

А бывали темы посерьезнее.

– Слушай, – предложил как-то ночью Иван, – давай все-таки разберемся: вот мы с тобой как Тристан и Изольда все-таки правы или не правы?

Они сидели возле умирающего костра, и последние отблески его были уже слабее, чем серебряный свет поднявшейся почти в зенит полной луны.

– Давай разберемся, – согласилась Маша.

Курнебрал заснул, было слышно, как он похрапывает в глубине пещеры, и можно стало говорить по-русски. При оруженосце они старались не переходить на родной, помня о недюжинной сообразительности и цепкой памяти старого лотианца. Кому это надо, чтобы кельты и бритты обучились русскому и исказили в итоге фонетику и семантику всех европейских языков.