Спроси у Ясеня - Скаландис Ант - Страница 40

Очнулся Малин в незнакомом помещении, слишком просторном и роскошном даже по неаполитанским понятиям. Он утопал в глубоком мягком кресле. Рядом в камине тихо потрескивали дрова, на которых плясали маленькие язычки пламени, а напротив сидел тот самый голубоглазый старик из ресторана. Больше никого не было видно. Впрочем, углы огромной залы терялись в темноте, и Сергей не поручился бы, что теперь за ним не следят. На изящном журнальном столике горели свечи и тускло поблескивали два высоких бокала. Старик взглядом предложил Малину выпить. Сергей ощутил вдруг страшную сухость во рту и с наслаждением сделал большой глоток вина.

– Фернандо Базотти, – представился старик.

Сергей хотел было представиться в ответ, но что-то остановило его.

– Правильно, – сказал Базотти. – Нет смысла представляться. Я знаю, как тебя зовут, сынок. Больше того, я знаю кто ты, где родился, учился, кем работал, как приехал сюда и зачем. Ты уж извини, практически все русские работают на КГБ, и как только мы узнали, что ты из Союза, просто вынуждены были проверить тебя по всей форме – то есть, вколоть психотропный препарат. Да, мы знаем, что это запрещено всевозможными международными конвенциями, а также конституциями разных стран и вообще-то говоря Господом Богом тоже, но я тебе сейчас расскажу кое-что, чего ты никогда еще не слышал и слышать не мог. И тогда, сынок, ты, быть может, поймешь, почему мы позволяем себе так поступать. Поймешь и простишь нас.

Малин слушал и лихорадочно прикидывал: верить или не верить? Куда он попал, в конце концов? Итальянская разведка? ЦРУ? Мафия? Как реагировать?

А всезнающий Фернандо Базотти меж тем рассказал о Малине такие вещи, что стало ясно: его заявление – не блеф. Только сам Малин, лично, под действием укола мог рассказать и про вербовку в КГБ, и про желтуху, подхваченную в Пяндже, и про подругу Риту, и про увлечение Стругацкими и даже про раздавленного мышонка. Ничего этого ни в одном досье (во всяком случае, в таком объеме) быть не могло. Значит, таиться поздно, глупо, бессмысленно, значит следует и дальше, теперь уже сознательно, выкладывать все начистоту и… очевидно, просить политического убежища. Забавный поворот. Но только все-таки: очень хочется знать, кто же теперь вербует его. Коммунистическая идеология – это плохо, отвратительно, но Сергей не так прост, он знает, что возможны вещи и похуже… В политике вообще очень легко поменять шило на мыло.

– Кто вы? – произнес Сергей свои первые слова.

– Грамотный вопрос, – оценил Базотти.

И коротко рассказал о Фонде и службе ИКС.

– Этой информацией, – пояснил он, – помимо сотрудников службы, владеют только руководители разведок, высшие должностные лица большинства суверенных государств, ну и еще определенный круг людей, специально посвященных по моей инициативе. Ты теперь – один из них.

– Почему? – ошарашенно спросил Малин, уже предвидя ответ. Он вспомнил, как в разговоре с дядей Семеном придумал суперспецслужбу для контроля надо всем миром! Значит, и об этом успел рассказать под действием дьявольских буржуйских химикатов?

Ответ Базотти оказался другим.

– Ты мне напомнил моего сына, – как-то по-театральному, подчеркнуто печально проговорил старик, опустив глаза. – Не знаю, чем. Глазами, голосом, манерами… Чисто внешне-то вы не похожи, но я чувствую удивительное внутреннее сходство. Словно его душа переселилась в тебя. Его убили двадцать пять лет назад. А ты родился тогда. Точно в тот день, когда его убили. В котором часу ты появился на свет?

– Не знаю, но, кажется, утром.

– Правильно. Его убили на рассвете.

Старик помолчал. И Малин совершенно не представлял, что можно сказать в такой ситуации. Наконец, придумал:

– А можно посмотреть на его фотографию?

– Взгляни.

Старый Фернандо вынул цветную фотокарточку сына, закатанную под пластик, как документ, из внутреннего кармана пиджака – то ли заранее приготовил к разговору, то ли всегда носил с собой.

Марио Базотти на снимке пятьдесят пятого года был само обаяние и молодость: белозубая добрая улыбка на смуглом лице, черные кудри, черные глаза, греческий нос… На Малина не похож, но что-то неуловимое, тонкое действительно роднило двух молодых людей – Сергея и этого итальянского паренька из далекого, по понятиям Сергея, прошлого. А может быть, просто уже подействовали слова, сказанные загадочным стариком.

– Вы верите в переселение душ?

– Возможно, – тихо отозвался старик, и снова они оба долго молчали.

– Кем он был? – поинтересовался Сергей, когда гнетущая пауза слишком уж затянулась.

– Да так же, как и я – бандитом.

Малин вздрогнул.

– Да, да, сынок. – подтвердил Базотти.

Он упорно продолжал обращаться к Сергею именно так, то ли желая подчеркнуть свое по-родственному теплое отношение, то ли – возникла у Малина и такая мысль – старик уже немножечко спятил и вообразил, что сидит перед ним действительно Марио.

– Пойми, сынок, я ничего не собираюсь от тебя скрывать, я наоборот хочу, чтобы ты все понял и стал нашим, потому что мне нравятся отчаянные парни, которые не раздумывая встают на защиту девчонки, даже если она обыкновенная шлюшка. А еще мне понравилась твоя биография. Поэтому теперь послушай мою и приготовься не задавать вопросов. Договорились?

– Договорились.

И Фернандо Базотти теперь уже подробно рассказал Малину все, что считал нужным. О себе, о своих взглядах и замыслах. Он говорил неторопливо, спокойно и, как сказал бы школьный учитель, с выражением, он говорил как член тайного общества, зачитывающий торжественную клятву или как актер, декламирующий выученный текст – речь лилась плавно, красиво, без единой ошибки, и пока Сергей слушал, у него не раз и не два возникало ощущение, что старик просто излагает зачем-то краткое содержание приключенческого романа с элементами фантастики. Но уж очень созвучна была идея этого романа его собственным мыслям. И под конец – это было как озарение – он вдруг понял: все – правда, чистейшая правда. Как озарение… Да, это был не логический вывод, но и не слепая вера фанатика, и даже не эмоциональный резонанс с другим человеком, какой бывает между влюбленными или очень старыми друзьями – это было прикосновение к высшему знанию на сверхчувственном уровне.

Формулировку Сергей придумал позже, а тогда он просто впал в странное эйфорическое состояние. Ну, например, как человек, проживший полжизни в черно-белом мире и впервые увидевший все цвета радуги.

Собственно, это чувство впервые посетило его, когда он несколько дней назад вышел из самолета в Риме, прошел по телескопическому трапу в здание международного аэропорта Фьюмичино и вздрогнул, зажмурился, задохнулся от невозможно ярких красок, неожиданно свежего воздуха и приятных запахов, невероятной точности всех линий и удивительного мягкого света, от немыслимой чистоты, красоты, гармонии.

И вот теперь был снова такой же шок. Потому что фантастический мир Фонда Базотти и службы ИКС шагнул настолько же далеко вперед от современной западной цивилизации, насколько Запад опередил унылую советскую действительность начала восьмидесятых. Это было невероятно, но это было так. В это приходилось верить.

– Разумеется, – поведал старик Базотти в заключение, – я мог бы оставить тебя здесь, но я хочу, чтобы ты работал на нас в России. К сожалению, в СССР пока нет подразделения службы ИКС, однако оно там будет, обязательно будет, и уже очень скоро. Возможно, ты его и возглавишь. Возможно, кто-то другой, но работать с тобой мы готовы в любом случае, если, конечно, ты сам не откажешься. Но я уже вижу, что не откажешься. Настанет время, и мы тебя призовем, а пока, ради Бога, не считай себя агентом службы ИКС, для наших целей в России сегодня вполне хватает агентуры ЦРУ и европейских разведок. Считай себя просто посвященным и думай, чем ты можешь помочь нашему общему делу. Ты умеешь думать, сынок.

– Спасибо, дедушка, – ответил Сергей как-то очень просто и ласково, без всякой иронии. Ведь назвать его папой было бы странно, да и вообще звучало бы издевкой: все-таки возраст…