Спроси у Ясеня - Скаландис Ант - Страница 45

Тополь отпарировал очень изящно.

– Ты, брат, писатель-фантаст, а на эту же тему, по-моему, еще раньше и более четко высказался Экзюпери в "Маленьком принце". Может быть, помнишь, там был король, который отдавал только те приказы, которые реально можно выполнить, он даже солнцу приказывал садиться точно в момент заката. Но у нас-то совсем другая ситуация. Поверь мне. Я понимаю, что никакие доказательства не будут убедительны, но мы действительно влияли на историю последних лет, и если бы не служба ИКС, не было бы ни восемьдесят пятого, ни девяносто первого…

– А может, было б лучше? – ядовито предположил я.

– Ах, ты не только фантаст, ты еще и философ! – заметил Тополь. – Представление о том, что хуже, а что лучше, у всех, конечно, разное. Но, думаю, многие согласятся, что лучше – это когда меньше убивают. А на площадях убивают меньше, чем в тюрьмах, и в локальных войнах убивают меньше, чем в мировых. Ты придерживаешься другого мнения?

– Не кипятись, Тополь. Я пошутил.

– Ах, пошутил!..

Он замолчал, похоже, надолго. И тогда я спросил резко, неожиданно, без подготовки:

– За что убили Ясеня?

Тополь задумался.

– Понимаешь, у людей масштаба Ясеня достаточно много врагов и соответственно еще больше причин для убийства.

– Почему же тогда так слабо была организована его охрана? – удивился я.

– Ну, во-первых, не так уж слабо, а во-вторых, Ясень, как и мы все, никогда не был публичным политиком. Ведь это Политбюро и прочую знаменитую рухлядь охраняло целое Девятое главное управление, а у самого начальника "девятки" охрана состояла всегда из двух человек – кому он нужен? Допустим, убьют – тут же в кресло начальника садится бывший зам, и вся контора продолжает исправно работать, не заметив потери бойца.

Тополь выпил уже вторую порцию, быть может, поэтому начал цитировать не только стихи, но и песни.

– Так что для большинства людей, знавших о существовании Ясеня, он был простым начальником гэбэшного главка, простой сменной деталью государственного аппарата. Круг лиц, заинтересованных конкретно в его смерти, вообще предельно узок. Настоящего убийцу, заказчика, придется искать среди, ну, может быть, десятка человек, то есть тех, кто полностью понимает роль Ясеня в политике. Чувствуешь, почти классический английский детектив? Агата Кристи, ядрена вошь! Вот только выбрать из этой десятки будет еще посложнее, чем в романах Кристи, потому что все они, эти десять… нет, наверно, их все-таки побольше – человек двадцать – так вот, все они страсть какие ушлые, будут плести интриги, запутывать следствие и подставлять друг друга. Сам понимаешь, речь не идет об официальном следствии – только сугубо негласное расследование собственными силами при поддержке непосвященной в дело внутренней и международной агентуры.

– Видишь ли, Тополь, – сказал я, – забавная штука: чем больше я узнаю нового о ваших делах, тем менее понятным становится, то, что я уже понял раньше. Если Ясеня знал такой ограниченный круг людей, какого черта создавать ему двойника? Ближних ведь все равно не обманешь, а дальним, я полагаю, до фонаря, Ясень это или вообще какой-нибудь Баобаб.

– Логично. Но помимо ближних и дальних, есть еще средние. Вот им-то мы и крутим яйца все эти дни, крутим, кстати, весьма успешно. Следствие заметно продвинулось, вот только они, гады, идут по пятам, не просто идут – еще и стреляют в спину. И все-таки, думаю, мы их схватим. Уже скоро.

– А Дедушка? – спросил я.

– Дедушка? – Тополь замолчал, печально глядя на пустой стакан. – Он ведет свое параллельное расследование. Но я же говорю, он в маразме. Фернандо Базотти действительно стал каким-то другим за последние годы, я иногда просто не узнаю его. Ну вот, посуди сам. Мне кажется, ты должен это знать из присланных документов и архива Ясеня. Безопасность Сергея Малина все эти годы обеспечивалась всеобщим страхом перед Дедушкой. Он еще тогда, в восемьдесят седьмом поклялся вывести под корень любую организацию, будь то мафия или спецслужба, любую организацию, которая по его агентурным данным окажется замазанной в убийстве или хотя бы в покушении на Ясеня. Информация была доведена до сведения всех руководителей по спецканалам и, разумеется, неофициально, но подействовала сильнее, чем растиражированная телевидением нота какой-нибудь сверхдержавы. Все в мире знали с кем имеют дело. Но мир с тех пор изменился, непредсказуемо и очень быстро. Дедушка не учел специфику нашей замечательной страны, страны беспредела. Здесь теперь уже никто и никого не боится.

Высшую партийную номенклатуру сменили воры в законе, безграмотные мальчики, национал-экстремисты и низшая партийная номенклатура, тщательно скрывающая свое происхождение – где как. Воров в законе сменили "апельсины" из новых русских, "не имеющие понятия", то есть не признающие никаких законов, даже воровских. Наконец опытных сотрудников КГБ и МВД сменили на уровне генералитета вчерашние майоры из Афгана, а на более низких уровнях – вообще всякая шелупонь полууголовного толка. Беспредел, Миша, полнейший беспредел. И это уже не киношный эффектный образ – это жизнь, Миша. В общем мы с Дедушкой элементарно прохлопали всю эту криминализацию-хренализацию советской власти. Он – в силу незнания нашей истории, мы – в силу слишком большого уважения к авторитету Базотти и присущего всем россиянам романтического оптимизма. И теперь, когда нас окружили и начали добивать, мы по-интеллигентски не желаем мстить, не приемлем принципа "око за око" и панически боимся невинных жертв, отчего невинных жертв становится только больше.

– Тополь, – прервал я его, – ты раскис и отвлекся. Что ты мне тут политзанятие устроил. Я это все могу в газетах прочесть. Давай по существу.

– Нет, Миша, – грустно возразил он. – Ты меня невнимательно слушаешь. В газетах такого не пишут. А по существу… Видишь ли, Дедушка слишком легко и сразу согласился на вариант с двойником. А ведь Ясень был для него как сын родной. Убийцу своего настоящего сына он подвесил вниз головой. Тогда, в пятьдесят седьмом. И сразу после этого провозгласил принцип "не убий". Убивать в самом деле перестал. И другим не велел. Но продолжал всех держать в страхе. Неужели за эти без малого сорок лет – период-то изрядный – он действительно разучился убивать? Или, может быть, раскаялся, научился прощать? Но согласись, хозяин крупнейшей спецслужбы в мире мало похож на бернардинского монаха. Неужели он сейчас испугался большой крови? Да и такая ли уж это большая кровь – где-то обезглавить, а где-то слегка проредить, распотрошить российские органы правопорядка и "красную мафию". Дедушка ведь умеет не только убивать, но и сажать, а для некоторых из этой нечисти настоящая тюряга пострашнее смерти покажется. Так вот, я долго думал, пока летел из Майами. И Верба думала. Мы оба пришли к выводу, что Дедушка напуган, напуган до дрожи и мокрых штанов. Столкнувшись с тем, что происходит в России, он перестал чувствовать себя всесильным. Он элементарно боится мстить за Ясеня, потому что после этого его могут сожрать, вместе со всей службой ИКС, вместе со всеми лабораториями Колорадо и со всеми непредставимыми для нормального человека деньгами Фонда. А потом еще эта шифровка, которую доставили аж к тебе в деревню…

– Ты меня просто пугаешь, Тополь. Выходит, я опять опоздал.

– В каком смысле? – не понял он.

– Видишь ли, у меня очень корявая литературная судьба. С тем, что я написал в застойные годы, некуда стало пойти в перестройку. Я лихорадочно стал писать новый роман, но перестройка кончилась, и он опять сделался никому не интересен. Наконец, даже "Подземную империю", изданную, в итоге вполне приличным тиражом, уже почти никто не читал, просто потому, что вдруг начисто пропал у нашего народа интерес к фантастике. Так что мой роман изучали кажется, одни лишь фэны, да вот еще, как выяснилось сотрудники КГБ. Тогда писатель-неудачник решает сменить амплуа и в одночасье стать суперагентом. И на тебе пожалуйста: служба, в которую он завербовался, не сегодня завтра развалится. Так что же мне пока не поздно, переквалифицироваться в мафиози?