Ставок больше нет - Соколов Глеб Станиславович - Страница 86

Сектанты установили контакт с Брежневым, воспользовавшись его тщеславием. Священнику из ждущих Зверя, близкому к семье генсека, удалось встретиться с ним. «Вы – самый божеский из людей! Вы – святой!» – так он говорил Леониду Ильичу, подарил драгоценный крест, оцененный родней вождя. Встречи продолжились. Сектантам казалось: еще немного и они завербуют генсека в свои ряды. Применялись разные ухищрения. Брежнев даже поднимался на Ивана Великого, где он якобы должен встретиться с «кремлевским старцем».

Но в какой-то момент ждущие Зверя поняли: не они играют генсеком, а он ими. Леонид Ильич узнал все их тайны. И пришел в настоящий ужас! Деятельность секты представлялась ему чудовищной. Но если он начнет с ней бороться, то это будет охота на ведьм почище средневековой!..

В условиях идеологической борьбы и постоянного соперничества двух систем Брежнев не мог даже представить, что будет, если в СССР заработает новая «социалистическая инквизиция»! Он не хотел, чтобы Союз погиб, как царская Россия, но не мог спасать его сталинскими методами.

«Как Иосиф Виссарионович догадался?!» – терзался Брежнев.

Ему стало казаться, что это сумасшествие, что у него развилась паранойя. Все – лишь болезненные фантазии. Он постарался взять себя в руки, прошел курс лечения успокоительными препаратами. Действительно: таинственные люди как по мановению волшебной палочки исчезли. Два года генсека никто не беспокоил.

Брежнев понял, что просто здоровье его, в том числе и психическое, никуда не годится и ему пора уходить.

Но вот в своей спальне он нашел нарисованный мелом на стене зловещий символ, который исчез так же загадочно, как и появился.

Вскоре он увидел его в своем кабинете. Кто-то из ближайших помощников успел незаметно войти, нанести его на стену мелом: знак рыбы!

64.

Во всей квартире был погашен свет. Лишь через неплотно прикрытую дверь в маленькую комнату – здесь обитала Софья Лукинична, мама Антона, – пробивались разноцветные блики.

Корейский телевизор стоял на низеньком видавшем виды столике с поцарапанной полировкой. Шел сериал. Софья Лукинична сидела на диване напротив телевизора, укутавшись в серый пуховый платок. Вытянутые ноги покоились на маленькой табуреточке. Пожилая женщина спала.

На экране кипели страсти: признания в любви сменялись сценами измен. Регулятор громкости стоял почти на максимуме: монолог главной героини можно расслышать и в соседней квартире. Но мама Антона ниже и ниже свешивала голову.

До конца серии минут двадцать. В недрах монументального гардероба – он стоял впритык к низенькому столику – зародился непонятный звук. Зуммер – не зуммер: какая-то звякающая, надтреснутая дрожь.

Однажды возникнув, она не становилась громче, не прекращалась. Дыхание пожилой женщины стало прерывистым. Ей словно бы снился тревожный сон. Вот она захрипела, дернула головой. Веки оставались смеженными.

Надтреснутое звяканье в шкафу не унималось.

В сериале наступил солнечный эпизод: лица героев лучились счастьем. Он и она ехали в открытом автомобиле вдоль берега моря.

Глаза Софьи Лукиничны открылись. Не мигая, смотрели на экран: поросшие ярко-зеленым мхом прибрежные скалы, белый маяк вдалеке. На лице пожилой женщины застыло напряженное выражение. Еще несколько мгновений сидела не шевелясь, затем торопливо сняла с табуретки ноги, встала, подошла к шкафу. Резко распахнула дверцу. В полутьме трудно разглядеть что-либо. Но она знала – звук исходит из-под кипы полотенец. Торопясь, просунула под них руку, вытащила спрятанную в глубине железную коробку. Перенесла ее на диван, раскрыла. В окружении нескольких наперстков лежал вибрировавший смартфон. Звуковой сигнал выключен, – звякали о дно коробки металлические «напалечники».

Софья Лукинична вытащила смартфон, сбросила звонок. Минуту ждала, но он не повторился. Не зажигая света, привычными движениями открыла папку сообщений.

Текст последнего гласил:

«Антон – в Кремле. Разговаривает с президентом. Через полчаса все начнется. Опасность исходит от земли. Двоим надо подняться над ней. На самую высокую точку. Колокольня Ивана Великого! Иначе – смерть!.. Спеши! Твой Аннубал».

Софья Лукинична бросила смартфон на диван. Щелкая по дороге выключателями, ринулась на кухню – там стоял городской аппарат.

– Ну что ж… Я даю тебе время подумать. Хотя, мне кажется, твой ответ я знаю… – произнес президент, протягивая руку, чтобы попрощаться с Антоном.

Мобильный телефон, лежавший у молодого человека в кармане джинсов, начал тихонечко проигрывать мелодию.

– Да, я согласен на вашу идею, – проговорил Рубцов.

Они пожали друг другу руки.

– Тогда, полагаю, в ближайшие дни мы встретимся. А сейчас тебя отвезут домой. Кто-то уже разыскивает, – президент с улыбкой показал пальцем на карман, откуда доносились призывные звуки.

– Это мама! Ее мелодия… – Рубцов тоже улыбнулся.

– Ответь… Не заставляй ждать… Она и так слишком волновалась в последнее время.

Вынув телефон из кармана, молодой человек нажал кнопочку…

Тревога все явственней читалась в глазах президента – он наблюдал за выражением лица Антона. Наконец, парень отнял трубку от уха…

– Ничего не понимаю… – губы молодого человека дрожали. – Она говорит: то, чего мы боимся, начнется сейчас. Через пятнадцать минут. Для нас двоих единственный шанс спастись – подняться на колокольню Ивана Великого. Самое высокое место в Кремле. Вертолет?.. Слишком поздно!.. Мы должны бежать.

Президент, теряя над собой контроль, зажал ладонью рот.

– Предсказание… Оно сбывается!.. – проговорил он сквозь задрожавшие пальцы.

– Что?!.. Я не понимаю…

– Я… Тогда… Не обманул, нет… Не сказал всю правду!.. Под купол Ивана Великого по предсказанию средневековой сумасшедшей поднимутся двое: парень с Чертановки и царь… Я не верю!.. Это провокация… Хотя… Твоя мать и Аннубал – мы что-то упустили!

– Минуты уходят! Что же делать?!..

– Я не знаю, я ничего не могу понять!.. Кривая судьбы, колокольня… Что происходит?!.. Что с нами будет?