Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 108

— Показали бы специалистам, — сказал Чикуров подполковнику.

— Увы, Игорь Андреевич, здесь нет столь компетентных. Придётся везти серёжки и перстень в Москву.

— Ну а остальные предметы?

— Эксперты оценили в общей сложности в тридцать шесть с половиной тысяч, — ответил Кичатов.

— Немало, хотя и не рекорд, — усмехнулся Чикуров.

— В каком смысле? — не понял Кичатов.

— Перед отъездом я был у приятеля в Прокуратуре Союза, — объяснил Чикуров. — Тоже, как и мы с вами, — важняк… Показывал мне фотографии конфискованных ценностей у взяточников и расхитителей. Вы даже не можете себе представить, какие богатства они прятали по подвалам, чердакам, зарывали в землю! Между прочим, мой приятель, о ком я говорю, вот уже несколько лет работает в бригаде, которая раскручивает неблаговидные дела в Узбекистане. За это время они изъяли у преступников и вернули государству ценностей и денег на двадцать восемь миллионов рублей!

— Ничего себе! — присвистнул Кичатов. — Действительно рекорд!

— Но вернёмся к нашему «глухонемому», — сказал Игорь Андреевич. — Откуда у него это добро? Кто он? Вор? Взяточник? Расхититель?

— Кто бы ни был, меня смущают зубные коронки! — воскликнул подполковник. — Ведь кто-то их носил! А снять мог только дантист!

— Ограбили зубного врача? — вопросительно посмотрел на коллегу Чикуров.

— В Южноморске дантистов не грабили, — сказал Кичатов. — Это установлено. Но я вот о чем подумал: может быть, коронки куплены у зубного врача просто как золото? Ювелиры говорят: золотой лом…

— Есть подозрение, у кого купили?

— Как вам сказать… — несколько замялся подполковник. — Понимаете, имеется один факт, касается Блинцова.

— Блинцова? — насторожился Чикуров.

— Да, — кивнул Кичатов. — Управляющий стройтрестом оберегает своё здоровье как зеницу ока. Массаж, сауна, бег трусцой. И вот недели три назад Блинцов, совершая каждодневный бег, споткнулся о камень. Растянулся на земле. Все бы ничего, да зуб поломал. Ну и пошёл к дантисту. Тот вставил ему фарфоровый…

— Откуда такие сведения, Дмитрий Александрович?

— От Саблина, начальника уголовного розыска, — ответил Кичатов.

О том, что Саблин мучается зубами и смерть как боится дантистов, были наслышаны не только все работники управления, но даже приезжие следователи.

— Как же он решился пойти к врачу? — улыбнулся Чикуров.

— Допекло, видать. И, представляете, встретил там Блинцова. Выяснилось, что дантист большой приятель управляющего стройтрестом. Ну, Латынис, по моей просьбе, проверяет, не приторговывает ли тот врач золотишком.

— Это вы хорошо сделали, — одобрил Игорь Андреевич. — Но, как я понимаю, сломанный зуб и бег трусцой не самое главное, что интересует нас в Блинцове.

— Это так, частности, — улыбнулся подполковник. — Валентин Эдуардович

— личность непростая. И, как верно вы заметили, многогранная. Большинство людей знают его по парадному, так сказать, фасаду: имеет орден, две медали, полученные за трудовые достижения руководимого им треста.

— Это я знаю.

— Образцовый семьянин, — продолжал Кичатов. — Заботливый отец. Дочь учится в Ленинградском университете, сын закончил Академию внешней торговли и сам уже имеет семью. Если же говорить о Блинцове как о дедушке, то лучше не сыщешь не только в Южноморске, но, пожалуй, и по всему побережью. Подарки делает внукам — любой взрослый позавидует.

— Да, фасад производит самое приятное впечатление, — усмехнулся Чикуров. — Ну а что за ним?

— Винтики, пружины, рычаги, которые обнажают механизм успеха и славы этого руководителя. Когда-то судьба свела Блинцова и Варламова в Москве. Варламов был начальником СМУ, а Блинцов — его заместителем, — рассказывал Кичатов. — Дальнейший их путь был связан синхронным продвижением. Варламов поднимался вверх по служебной лестнице, а Блинцов опускался вниз… — Он снова улыбнулся. — Нет-нет, это было понижение не в должности, а по географической широте: Валентин Эдуардович неуклонно приближался к благодатному Южноморску, где и возглавил в конце концов строительный трест. Событие это произошло в тот же год, когда Ким Харитонович Варламов занял кресло заместителя министра.

— Понятно, Варламов был тем самым добрым гением, с помощью которого на Блинцова сыпались награды и переходящие знамёна.

— Плюс фонды, лимиты и сверхлимиты, — продолжил Кичатов. — В ответ на это в Москву непрерывным потоком шли дары юга: фрукты и овощи, марочные вина и коньяки. По поводу семейных торжеств и без всякого повода. А в пятидесятилетний юбилей Варламова Валентин Эдуардович выехал в столицу на своей машине, под завязку нагруженной подарками… Так что можете себе представить, какую радость заместитель министра доставлял Блинцову, когда приезжал отдыхать в Южноморск?

— Да уж! — покрутил головой Игорь Андреевич. — Как говаривал Чичиков из «Мёртвых душ», именины сердца!

— Во-во! Тут уж в номер гостиницы или санатория, где останавливался Варламов, несли и несли! Доставлялись все курортные блага, вплоть до молоденьких девочек!

— Знакомая картина, — погрустнел Игорь Андреевич. — За все это, естественно, Варламов оберегал своего протеже от всяческих неприятностей.

— Само собой! С Блинцовым местное руководство предпочитало не ссориться, а на жалобы инженеров, техников и рабочих не обращало внимания. Блинцов начисто игнорировал в своём тресте и профсоюзную организацию, и местком, и партком. Всем распоряжался сам: путёвками за границу, квартирами, повышением по службе и так далее. Но, увы, не прочувствовал, какие наступают времена… Не выдержали его подчинённые, подняли бунт. Дошло до Москвы, появилась заметка в газете. Варламову удалось погасить пожар. Блинцов отделался строгим выговором по службе, а по партийной линии

— просто выговором. Тогда Валентин Эдуардович решил свести кое с кем счёты. Но, как говорится, вляпался ещё больше: теперь уже вышел фельетон в «Труде»… Не понимаю, Игорь Андреевич, что он думал? Сейчас ведь такие штучки не проходят!

— К сожалению, кое-где проходят, — вздохнул Чикуров. — И не так уж редко, как вы думаете.

— Но в случае с Блинцовым не прошло! — сказал Кичатов. — На коллегию вызывали, и ревизия вот… Все говорят, что Блинцова снимут. Справедливость восторжествовала!

— Не знаю, восторжествовала бы она, будь жив покровитель Блинцова, — с сомнением покачал головой Игорь Андреевич. — Кстати, о покровителе… Блинцов доставил Варламову в номер дипломат с деньгами и перстнем, как вы думаете, это не связано с хищениями?

— Ревизия пока ничего не вскрыла, — развёл руками Кичатов. — Тёр-Осипов обещал, как только будут интересующие нас материалы, тут же даст знать.

— Как живёт Блинцов? Скромно или шикует?

— Нынче никто не шикует, даже если имеет возможность, — усмехнулся подполковник. — Но говорят, он и раньше вёл довольно скромный образ жизни. Не кутил, особняков себе не строил. Единственная слабость — женский пол. Тут уж Блинцов не скупился, но и то больше не деньгами расплачивался, а кому сантехнику доставлял, кому паркет… Сами знаете, что касается ремонта квартир или индивидуального строительства, — все дефицит!

— Что он, каждой проститутке натурой платил? — подивился Игорь Андреевич.

— Зачем каждой. Бандершам платил, то есть сводницам, которые поставляли девочек ему и Варламову. Кстати, на сберкнижке у Блинцова всего четыре тысячи восемьсот рублей.

— Значит, не исключено, что он передал деньги Варламову от кого-нибудь?

— Понимаете, Игорь Андреевич, за день до прилёта заместителя министра Блинцов купил в универмаге возле своего дома новый «дипломат»…

— Тот самый?

— Во всяком случае, такой же, — сказал Кичатов. — Но Блинцов оказывал услуги Варламову и другого порядка. Об одной такой удалось разузнать Тёр-Осипову. Ведь ОБХСС, слава богу, смотрит не только на документы. Пять лет назад в пригороде Южноморска была снесена старенькая развалюха, принадлежавшая Маргарите Прокофьевне Кроль. На месте хибарки силами рабочих СМУ Э 1 был построен на берегу моря двухэтажный особняк. В порядке, так сказать, шефской помощи…