Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 110

Возвращался в Москву Ян Арнольдович, что говорится, при своих интересах. Предстояла нудная работёнка — спустя столько лет допытываться, что делал и где находился Варламов в момент того далёкого ограбления. Как выяснилось, путёвка у него была в Кисловодск.

Но встал вопрос, действительно ли Варламов ездил на этот знаменитый курорт? И если ездил, то не отлучался ли из Кисловодска 20 февраля 1982 года?

Получить ответ можно было только на месте, и Латынису пришлось вылететь в Минеральные Воды.

В санатории, где отдыхал Варламов, врач и процедурная медсестра подтвердили, что замминистра действительно лечился у них срок в срок, указанный в путёвке. Варламов добросовестно прошёл весь курс процедур, что было зафиксировано в его лечебной карте.

Но одно обстоятельство насторожило оперуполномоченного уголовного розыска: оказывается, в Кисловодске Ким Харитонович отдыхал не один, а со своей двоюродной сестрой, которая лечилась по курсовке в городской поликлинике, а питалась в столовой санатория. Талоны на питание оплачивал Варламов. Ели они вместе, за одним столом.

Выходит, сестра могла знать, не отлучался ли брат из города? Но где искать эту женщину? Набравшись смелости, Латынис позвонил в Москву, вдове заместителя министра. Принеся тысячу извинений, он спросил у неё, где проживает сестра Кима Харитоновича. К немалому удивлению майора, вдова сообщила, что у её погибшего мужа нет никаких сестёр, ни родных, ни двоюродных, правда, имеется двоюродный брат, но Ким Харитонович не поддерживал с ним отношений последние десять лет.

Ян Арнольдович связался с Чикуровым в Южноморске, обрисовал ситуацию.

— Знаем мы таких сестричек, — сказал с усмешкой Игорь Андреевич. — Ещё одна любовница, это факт.

— Ну и любвеобильный же был гражданин, — заметил Латынис. — Дочка учительницы Кроль, девочки, поставляемые Блинцовым, и вот теперь ещё эта…

— Найдите её, Ян Арнольдович, — настойчиво попросил руководитель следственно-оперативной группы. — Нужно в конце концов внести ясность в историю с ограблением.

— Буду стараться, — заверил майор.

Пришлось переворошить в санатории десятки папок с документами. И когда уже Латынис отчаялся, на глаза ему попалось заявление Варламова на имя главврача, в котором Ким Харитонович просил прикрепить к столовой некую Голубкину С.Г. за наличный расчёт.

Дальше уже было легче. В паспортном столе горотдела внутренних дел отыскали сведения о Голубкиной, временно прописавшейся в гостинице той зимой.

«Сестра» Варламова проживала в Москве, работала… в том же министерстве, что и Ким Харитонович, референтом. Имя и отчество Голубкиной

— Стелла Григорьевна — насторожили Латыниса, он слышал их прежде. Майор позвонил в отдел кадров министерства, и знакомый кадровик ответил:

— Так это же Ростоцкая, бывшая секретарь Варламова.

— Но почему же тогда была Голубкиной? — спросил Латынис.

— Фамилия её мужа, — пояснили на том конце провода. — Когда она развелась, то восстановила прежнюю, девичью.

Таким образом, круг замкнулся. Латынис вылетел в Москву.

Стоит ли идти прямо к Ростоцкой и в открытую расспрашивать её о Варламове? Ян Арнольдович решил посоветоваться с Чикуровым и позвонил в Южноморск.

— Мне кажется, что Стелла Григорьевна вряд ли станет откровенничать, — сказал следователь, выслушав Латыниса. — Не в её это интересах.

— Что же делать?

— Постарайтесь собрать побольше информации о связях Ростоцкой с Варламовым у сослуживцев, соседей, знакомых. Ну а потом сами смотрите, как это использовать. И не забывайте, помимо денег, похищенных в сберкассе, нас интересует, были ли знакомы Решилин и Варламов. Это, кстати, можете выяснить у вдовы Варламова.

— Удобно ли? — Майор вспомнил портрет Кима Харитоновича в чёрной рамке в гардеробе министерства. — В трауре небось.

— Кичатов встречался с ней в Южноморске, говорит, что женщина она сильная, рассудительная.

— Ладно, свяжусь с ней, — сказал Латынис.

Он тут же позвонил Варламовой, и она разрешила майору приехать к ней. Что Ян Арнольдович и сделал.

Вдова была одна в огромной квартире на проспекте Мира, и их беседе никто не мешал. Ян Арнольдович прежде всего попросил прощения, что вынужден задать несколько вопросов относительно Кима Харитоновича, когда в доме такое горе, но Вероника Петровна перебила его:

— Не надо извиняться. Спрашивайте. Если что знаю — скажу, нет — не обессудьте.

Майора удивило её спокойствие, даже невозмутимость: ведь всего несколько дней назад похоронила мужа.

— Скажите, вы знаете художника Решилина? — начал он.

— По-моему, этого художника должен знать каждый культурный человек. — Варламова закурила «Беломор», по-мужски сжав мундштук папиросы. — Во всяком случае, кто считает себя таковым…

— Да-да, разумеется, — смутился Ян Арнольдович. — Но я вот о чем хотел бы знать: ваш муж был знаком с Решилиным?

— Знаком? — удивилась вопросу вдова. — Никогда не слышала об этом. Хотя решилинская картина у нас есть. Вон висит…

Вероника Петровна показала на работу художника. На картине было изображено одухотворённое юношеское лицо. Светлые волнистые волосы, голубые глаза. Картина была написана на деревянной доске, как икона. И манера была иконописная.

— Называется «Молодость художника», — пояснила Варламова.

— Откуда она у вас? — поинтересовался Латынис.

— Кто-то из знакомых подарил Киму Харитоновичу, — ответила Вероника Петровна. — А может быть — подхалим. Собственно, картин было две, но другая уплыла…

— К кому?

Вопрос повис в воздухе. Варламова глубоко затянулась дымом и некоторое время с прищуром глядела на решилинское творение, вероятно колеблясь, стоит ли открываться собеседнику.

— К кому? — повторила вдова. — К одному человеку, к которому много чего ещё уплыло… К женщине.

— Ростоцкой? — невольно сорвалось с языка у Латыниса.

Он испугался: вдруг его бестактность обидит Варламову. Однако она даже глазом не моргнула, только потушила докуренную папиросу и засмолила новую.

— Да, у Стеллочки ручки хоть и нежные, но цепкие, — усмехнулась вдова.

— Что в них попало, считай — пропало…

— Поскольку уж зашёл разговор о Стелле Григорьевне, — осмелел Ян Арнольдович, — что вы можете рассказать о ней? — И поправился: — Конечно, если не хотите, можете ничего об этом не говорить.

— Что правда, то правда, большого желания нет, но, очевидно, придётся,

— вздохнула Варламова. — Я ведь вижу, вас интересует это неспроста. И делить нам с этой женщиной теперь нечего. Понимаете, последние лет восемь нас с Кимом Харитоновичем объединяла лишь общая крыша над головой. Ну, ещё необходимость изображать благополучную супружескую пару. Но фактически он имел другую жену, Ростоцкую…

— Понятно, — кивнул Латынис, немало поражённый тем, что вдова Варламова говорит об этом так буднично и просто.

Она, словно прочитав мысли майора, усмехнулась:

— Удивляетесь, чего это я разоткровенничалась? Так вы же все равно об этом знаете, я уверена.

— Не знаем, — мотнул головой Ян Арнольдович.

— Ну, так узнали бы. Да ещё подумали: несчастная женщина, которую обманывали почти десять лет! Так вот, к чести Кима Харитоновича будет сказано, в прятки он со мной не играл. Сам открылся. Единственное, о чем я его просила, чтобы не знали дети. Во всяком случае, до тех пор, пока не станут совсем взрослыми. Это условие Ким Харитонович выполнял. — Вероника Петровна, тяжело задумавшись, помолчала. — Может, и хорошо, что сын и дочь так и не знают, что их отец… — Она снова вздохнула.

«Вот, значит, почему она не убивалась из-за смерти мужа», — подумал Латынис.

Подробности отношений Ростоцкой и Варламова он ворошить не стал и последнее, о чем спросил, были ли у покойного вредные пристрастия — к выпивке или, может, к наркотикам?

— Хорошее вино и коньяк муж любил, — отвечала Вероника Петровна. — Но пил в меру. Ну а насчёт наркотиков… Ким Харитонович предпочитал удовольствия реальные, осязаемые… Впрочем, категорически утверждать не берусь. По существу, последнее время мы были чужие люди.