Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 97

Их внимание привлёк катер, входивший в акваторию устья Чернушки. Когда он приблизился настолько, что можно было различить отдельные фигуры людей на его палубе, с судна рявкнула сирена и кто-то помахал рукой.

Кичатов посмотрел на часы: именно в это время обещали прислать сюда водолаза.

Он помахал в ответ.

С катера спустили шлюпку, и она ходко направилась к берегу.

Приехав утром на службу, Игорь Андреевич Чикуров прежде всего зашёл в здание Прокуратуры Российской Федерации, находящееся на Кузнецком мосту, чтобы уплатить партийные взносы. А уж потом направился в своё здание, располагавшееся между Петровкой и Неглинной; в нем и помещалась следственная часть прокуратуры республики.

На улице было промозгло, сыро. Чикуров втянул голову в плечи, прикрываясь воротником от пронизывающего ветра.

— Ты что, не слышишь?! — раздался сзади него знакомый голос.

Игорь Андреевич остановился, обернулся, его догонял коллега Вася Огородников, следователь по особо важным делам прокуратуры города Москвы. С Огородниковым он был знаком ещё со студенческой скамьи, оба учились на юрфаке МГУ.

— Привет! — протянул ему руку Чикуров. — Ну и погодка!

— Не говори! — Василий крепко ответил на пожатие.

— К нам?

— Да, — кивнул Огородников.

Нырнули наконец в подъезд здания прокуратуры, прошли в кабинет Чикурова. Игорь Андреевич чувствовал, что Васе непременно хочется кому-то излить душу — такой удручённый был у него вид. Обычно Огородников слова не скажет, чтобы не схохмить.

— Что ты, Васенька, невесел? — спросил Игорь Андреевич, вешая мокрое пальто на вешалку за шкафом. — Что ты голову повесил?

— С Петровки тридцать восемь нам передали дело. Поручили мне. Я ознакомился. На первый взгляд — проще пареной репы. Директор гастронома Цареградский брал взятки с заведующих секциями. Накрыли Цареградского с поличным, просто и надёжно: работники ОБХСС пометили купюры, вручили заведующим секциями, те дали деньги взяточнику. Их тут же обнаружили в столе директора. Свидетели, то бишь взяткодатели, уличили Цареградского полностью.

— И много брал? — уточнил Чикуров.

— По свидетельским показаниям — пятьсот рублей в неделю.

— От каждого?

— Нет, в общей сложности.

— Когда возбудили дело? — продолжал расспрашивать Игорь Андреевич.

— Летом.

— Выходит, совсем недавно? — Чикуров покачал головой. — Удивительные люди! Брать взятки сейчас, когда все накалены до предела… В газетах то и дело разоблачают руководителей торговли такого ранга!

— Если человек не способен ни на что, — перебил вдруг Огородников, — он способен на все!

— Что-то не понял, — уставился на приятеля Чикуров. — Ты имеешь в виду директора-взяточника?

— Нет, — ответил Огородников, — я имею в виду тех, кто даёт показания против него. А Цареградский, уверяю тебя, мужик с головой! Знаешь, из разряда неуживчивых! Причём неуживчивых с точки зрения тех, кто кричал: «Заменить меня некем!» А ведь и впрямь, рядом с такими «незаменимыми» деятелями, кроме подхалимов, ловкачей и хапуг, нет никого! Потому что очень далеко оттеснили они неуживчивых, кто не хотел мириться, как теперь говорят, с застоем и негативными явлениями в обществе!

— Погоди, ты хочешь сказать, что твой директор невиновен?

— Он категорически отрицает, что брал взятки, — ответил Огородников.

— А как же меченые деньги? — удивился Чикуров. — Показания заведующих секциями?

— Видишь ли, старик, нечестные люди умелее, — Вася поднял палец к потолку, — куда более умелее развивают средства подавления честности, чем честные развивают средства подавления бесчестности и непорядочности. Ты согласен?

— На все сто процентов!

— Отличный ответ! — обрадовался Огородников. — Впрочем, умно можно ответить лишь тому, кто умно спросил.

— От скромности ты не умрёшь, — усмехнулся Игорь Андреевич.

— Я умру от другого, — печально изрёк Василий. — От доверчивости… Понимаешь, я поверил Цареградскому! И вот — результат…

Следователь прокуратуры города вытащил из кармана газету и протянул Чикурову.

Весь подвал в ней занимал фельетон.

Игорь Андреевич пробежал его глазами. Суть сводилась к тому, что в то время, когда «партия, государство, народ объявили беспощадную войну таким уродливым явлениям, как хищения и взятки», следователь Огородников «взял под защиту» пойманного с поличным директора гастронома Цареградского. Более того, человек, призванный стоять на страже закона, не щадя сил бороться с преступностью, выпустил вышеупомянутого Цареградского на свободу и (неслыханная вещь!) настаивает, чтобы его восстановили в должности директора гастронома.

Прочитав фамилию автора, Чикуров присвистнул:

— Смотри-ка, жив курилка!

— Ты о ком? — спросил Огородников.

— О фельетонисте.

— Откуда ты его знаешь?

— Мелковского? Да он проходил года три тому назад по одному делу, которое я расследовал. Ты, наверное, помнишь, о нем писали — махинации в березкинском объединении «Интеграл»; убийство директора, покушение на самоубийство главврача…

— Да-да, — кивнул Василий Лукич, — припоминаю. Какая-то афёра с лекарственным препаратом, так?

— Совершенно верно, — подтвердил Чикуров. — …Баурос… назывался. Что-то вроде прохладительного напитка, а выдавали чуть ли не за эликсир жизни! Мелковский был в этой шайке как бы пресс-агентом. Рекламировал «чудодейственные» качества «Бауроса» в газетах, по радио, на телевидении и в кино, за что и получал щедрые вознаграждения. Ему даже оплачивали персональную машину в Москве, снимали особняк. Короче, этот писака сыграл не последнюю роль в одурачивании десятков тысяч людей!

— Кем он проходил в деле? — полюбопытствовал Огородников.

— Я собирался предъявить ему обвинение, но меня одёрнули: Мелковского, мол, трогать нельзя.

— Кто одёрнул?

— Сверху, — ответил Игорь Андреевич и, заметив на лице приятеля усмешку, вздохнул: — Ты даже не можешь себе представить, с каких высот вступились за Мелковского! Уж на что Вербиков не робкого десятка, но и тот спасовал.

Чикуров глянул на дату — газета была вчерашняя. От Огородникова это не ускользнуло.

— А сегодня уже вызвали на ковёр к… — Василий Лукич назвал одного из замов прокурора республики. — Что он за мужик? Крутой?

Чикуров не успел ответить — в дверь заглянули.

— Разрешите, Игорь Андреевич?

— О, конечно, конечно! — Чикуров поднялся со своего места, чтобы поприветствовать Яна Арнольдовича Латыниса.

Они встретились как старые приятели. Огородников заспешил, пора было идти к начальству.

— Выше голову, старик! — подбодрил его Чикуров.

— Опасно. Если не споткнёшься о порог, то уж непременно расшибёшь лоб о притолоку, — сострил напоследок Огородников.

Когда они остались одни, Чикуров забросал оперуполномоченного вопросами о житьё-бытьё. Они не виделись с тех пор, как вместе расследовали дело о березкинском объединении «Интеграл». Майор поначалу был сдержан: видимо, на его психику давил кабинет. Но мало-помалу Латынис расковывался, и вскоре они уже беседовали совсем как тогда, в дни совместной работы.

— Смотрю, вы вроде бросили курить? — обратил внимание Латынис. — Прежде, помнится, смолили одну за другой.

— Уже сорок четыре дня не смолю, — посмотрев на календарь, ответил Игорь Андреевич.

— Решились все-таки? — порадовался за следователя Ян Арнольдович. — Поздравляю!

В дверь постучали. Игорь Андреевич глянул на часы.

— Это, наверное, Золотухин, — пояснил он Латынису. — Как раз по южноморскому делу… Войдите! — крикнул он.

В кабинет робко вошёл мужчина лет сорока пяти. Действительно, он оказался бывшим старшим инженером-экономистом одного из отделов Министерства строительства.

— Присаживайтесь, — предложил ему следователь, представив Яна Арнольдовича как участника следственно-оперативной группы.

Золотухин устроился на краешке стула и сложил руки на коленях.

«Словно набедокуривший школьник, вызванный к завучу», — подумал о свидетеле Чикуров.