Гитлер и Сталин перед схваткой - Безыменский Лев Александрович - Страница 46

ВСЕГО по воздушным силам:

220510

13,73

241142

13,55

В. МОРСКИЕ СИЛЫ

Морской флот, береговая оборона и ВМУЗ'ы

132030

8,22

193460

10,87

Передается на части ПВО войск за счет береговой обороны

–

–

4560

0,26

Итого будет МС:

132030

8,22

188900

10,61

Г. ТЫЛЫ

Местные стрелковые войска

3268

2,04

20000

1,12

Гужетранспортные, этапные, рабочие части

3094

0,19

3094

0,17

Органы окружного аппарата, местного управления, склады и учреждения

51836

3,23

55,688

3,13

Итого по тылам:

87610

5,46

78782

4,42

ВСЕГО:

1605520

100

1780000

100

Даже если не анализировать – были ли эти параметры достаточны для готовности к будущей войне, – следует заметить поставленные Сталиным сроки: январь 1943 года. Это не случайная цифра: она регулярно появлялась в высказываниях самого Сталина в его беседах с руководителями партии и армии: быть готовыми в 1942 году! Мне довелось слышать рассказы об этом от высших функционеров ВКП(б): например, от Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, который перед войной был секретарем ЦК Компартии Белоруссии и пользовался тогда доверием Сталина. Часто упоминается эта цифра и у Жукова, и у Василевского, в рассказах Тимошенко военным историкам. Иными словами, уже к эпохе Мюнхена у Сталина появился роковой «тайминг»: войну оттянуть минимум до 1942 года.

Об этом есть много свидетельств. Историк Г. А. Куманев (один из немногих русских ученых, который не пренебрег давно принятым на Западе методом «устной истории», т. е. опросом участников событий, зафиксировал такие свидетельства:

А.И. Микоян:

«Сталин фактически обеспечил внезапность фашистской агрессии со всеми ее тяжелыми последствиями. Говорить с ним весной и особенно в начале 1941 г. о том, что Германия может в любой день напасть на СССР, было делом абсолютно безнадежным. Сталин уверовал в то, что война с немцами может начаться где-то в конце 1942 года или в середине его, то есть после того, как Гитлер поставит Англию на колени. Воевать же на два фронта, по его мнению, фюрер никогда не решится. „А к этому времени мы успешно выполним третью пятилетку, и пусть Гитлер попробует тогда сунуть нос“, – уверенно заключал Сталин.

Л.М. Каганович:

«Гитлер обманул нас. Мы рассчитывали, Сталин рассчитывал и это была его обдуманная стратегия».

А.М. Василевский:

«Сталин, принимая во внимание, что для большой войны Советский Союз был недостаточно готов, считал: для нас самым наилучшим вариантом являлось – тянуть время, укреплять обороноспособность государства. Нам крайне нужны были год-два мирного развития, чтобы решить все задачи военного плана».

Сталин не раз перепроверял свой прогноз; в этом я убедился своеобразным путем. Ко мне однажды пришел полковник в отставке Е. А. Таболин – друг семьи полпреда в Германии Мерекалова. Сам Алексей Федорович скончался в 1983 году, его сын Сократ Алексеевич – в 1992 году. Но оба, оказывается, оставили записи. Записи разрозненные, но касающиеся важных событий. Часть их принадлежит самому бывшему послу, часть – сыну, который подробно беседовал с отцом о его дипломатическом прошлом. Я попытался разобраться в этих, безусловно, ценных материалах.

…Алексей Федорович Мерекалов попал на пост в Берлине не случайно. Происхождения сугубо пролетарского, он воевал в Гражданскую войну, затем очутился в органах ВЧК-ОГПУ. Церковно-приходское образование пришлось пополнять на рабфаке, затем в химико-технологическом институте. Когда же в 1937 году он попал на курсы Академии внешней торговли, то при пополнении заметно поредевших в те годы кадров руководящих работников Мерекалова приметили в ЦК ВКП(б). С ним беседовал Г. Маленков, ведавший кадрами, затем В. Молотов. Каково же было удивление Мерекалова, когда 3 сентября он прочитал в газетах постановление ВЦИК о назначении его заместителем наркома внешней торговли СССР!

Практически с сентября 1937 года Мерекалов руководил наркоматом, став одновременно председателем Концессионного комитета (вместо репрессированного Л. Каменева). В этом качестве он впервые попал на заседания Политбюро и был представлен Сталину. Мерекалов автоматически стал депутатом Верховного Совета СССР от Коми АССР (в которой ранее никогда не бывал). А в апреле 1938 года Молотов, который внимательно и благожелательно наблюдал за работой молодого замнаркома, сделал ему неожиданное предложение: ехать полпредом в Германию. Мерекалов пытался отказаться, но был вызван на заседание Политбюро, где с ним говорил уже не Молотов, а сам Сталин. Мерекалов снова отказывался, ссылаясь на неподготовленность и незнание языка. Но Сталин был непреклонен:

– Вы должны ехать. Мы вам верим…

Пришлось согласиться – срочно изучать обстановку в Германии и немецкий язык. Мерекалов в своих записях рассказывает о трогательной заботе со стороны Сталина: тот интересовался ходом изучения языка, а при прощании обронил многозначительную фразу:

– До серьезной войны хоть бы продержаться четыре-пять лет.

Таков был «бэкграунд» назначения посла, который в знак особого доверия получил возможность пользоваться не только дипломатической шифросвязью, но и каналом связи НКВД. В мае 1938 года он выехал в Берлин.

В своих записках полпред подробно рассказывает о встрече с Гитлером, которая состоялась 18 марта во время дипломатического ужина, данного Гитлером в той же имперской канцелярии. Примечательна была такая протокольная подробность: Мерекалов получил место в непосредственной близости к Гитлеру, Герингу и Риббентропу, а Евгения Семеновна Мерекалова оказалась визави Геринга. Ближе сидели только послы держав «оси» – Японии и Италии.

Но дело не ограничилось протоколом. Сначала к Мерекалову подошел Герман Геринг и долго с ним беседовал (расспрашивал в том числе об охотничьих хозяйствах России). Затем Мерекалов беседовал с Гитлером. При этом, вспоминает полпред, он обратил внимание Гитлера «на дискриминацию наших работников в печати». Гитлер в ответ подозвал одного из своих адъютантов, велел проверить эти сведения и немедля ему доложить.

…К Мерекалову внезапно проявил внимание статс-секретарь Мининдел Эрнст фон Вайцзеккер. 17 апреля 1939 года, использовав вопрос о некоторых советских претензиях к Германии, он поднял тему улучшения германо-советских экономических и политических отношений. 18 апреля 1939 года Мерекалов был вызван телеграммой Сталина в Москву.

В своих записях Алексей Мерекалов подчеркивает срочный характер вызова. 19 апреля он пересек границу и ожидал вызова в Кремль. В записях нет точного указания, когда последовал вызов и когда Мерекалов был у Сталина. По дневникам секретарей Сталина можно восстановить: 21 апреля, 17 часов. Пробыл Мерекалов в кабинете Сталина 50 минут. Приведу его запись:

«Цель вызова в Кремль была мне неведома до момента прибытия на уже начавшееся заседание Политбюро. Заседание проводилось поздним вечером в кабинете Сталина. Присутствовали В. М. Молотов, А. И. Микоян, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Л. П. Берия, Г. М. Маленков. Народного комиссара иностранных дел М. М. Литвинова не приглашали.

После обоюдных приветствий Сталин первым делом неожиданно спросил:

– Товарищ Мерекалов, вот скажи – пойдут на нас немцы или не пойдут?

Ответ был дан в моем подробном докладе».

Тезисы этого ответа были таковы: Гитлер торопится избежать «политики окружения», надеясь прибрать к рукам Данциг и «польский коридор». Германо-польский конфликт, раздуваемый Германией, к осени 1939 года приведет к попытке ликвидации Польского государства, в чем у Германии есть шансы на успех. Германия достигла зенита своей власти и силы. Возникнет обстановка непосредственного соприкосновения Германии и СССР. Курс, выбранный Гитлером, неизбежно влечет за собой в ближайшие два-три года военный конфликт. Отметив высокую степень готовности Германии к войне, Мерекалов констатировал, что немцы попытаются достичь «дальнейшей нейтрализации» СССР, использовав время для того, чтобы усилить свое влияние во Франции. После решения задач на Западе и в Польше «неизбежен поход на СССР» с «использованием экономического потенциала этих стран».