Гитлер и Сталин перед схваткой - Безыменский Лев Александрович - Страница 56

Если отвлечься от явного недовольства Сталина инцидентом со Шнурре, то ясен категорический характер тех требований, которые Москва выдвинула в «проекте Микояна», как его назвал Сталин. Они касались, конечно, не советских поставок, объем которых Микоян в ходе переговоров менял, а принципиального характера тех расчетов, которые связывались с немецкими поставками оборудования и материалов прямого военного значения.

Рукописный текст Сталина, для которого принятие немцами советских заказов было показателем возможности улучшения советско-германских отношений, был одним из немногих сталинских «рукотворных» документов. В одном из них сопоставлялись взаимные возможности экономик:

«В течение года:

Мы Немцы

1) нефть 1) самолеты

2) зерно 2) Лютцов (название крейсера. – Л. Б.)

3) хлопок 3) металлы (по списку)

4) железная руда 4) мелочь

5) лом 5) угля на 20».

6) апатиты

7) цв. металлы

Другая сталинская записка гласит:

«У Германии не хватает

1) марганца (хорошего – грузинскаго)

2) хрома

3) меди (которую отчасти заменяет цинком)

4) олова

5) никеля

6) ванадия

7) молибдена

8) вольфрама

У Германии много, и можно у нея купить:

1) цинк

2) магний (для авиапром.)».

Эти документы следует рассматривать в общем контексте значения внешнеэкономических связей СССР для выполнения пятилетних планов и увеличения оборонительного и наступательного потенциала Красной Армии. После того как с приходом Гитлера к власти советский импорт промышленного оборудования из Германии упал с 46% в 1932 г. до 4,7% в 1938 г., место Германии в торговле СССР заняли Англия – 16% и США – 26%. Но с началом войны в Европе рассчитывать на британские и американские поставки Советскому Союзу уже не приходилось. Тем решительнее мог делаться расчет на немецкую промышленность, которая хоть и была загружена собственными военными заказами, но нуждалась в советских поставках сырья и должна была соглашаться на условия СССР. Этот расчет оправдался: после подписания пакта Молотова – Риббентропа советские хозяйственные и военные делегации заполонили чиновничьи кабинеты и конторы крупнейших фирм рейха. Немцы скрепя сердце должны были принимать советские заказы – как запланированные, так и фактически осуществленные. Особое место занимала сталинская программа строительства «большого флота». Эта гигантская программа должна была превратить СССР в ведущую военно-морскую державу мира. Впервые обсуждавшаяся в 1935 г. программа была официально сформулирована в 1936 г., пересмотрена в 1937—1938 гг. и подтверждена уже после заключения пакта Молотова – Риббентропа, а затем и 27 июля 1940 г. Даже в сокращенном варианте она предусматривала строительство до 1947 г. 15 линейных кораблей, 69 линейных крейсеров, 2 авианосцев, 28 крейсеров, 243 миноносцев, 370 торпедных катеров и более 400 подводных лодок. Фантастически звучащие сейчас, эти цифры определяли масштаб военно-промышленных планов Сталина и, разумеется, заставляли его думать о том, что не только советское судостроение, но и размещение заказов за рубежом могло бы приблизить осуществление грандиозных целей. Нарком судостроения Тевосян энергично принялся за переговоры в Берлине.

Решающую роль в размещении заказов в Германии должны были сыграть фирмы «Крупп» и «Рейнметалл»; соответствующая документация шла лично Сталину. Приведу к примеру лишь одну страницу из огромного списка заказов, представленных Тевосяном на утверждение Сталину; заявка наркомата судостроения без изменений была подтверждена и включена в список, направленный в Берлин:

«Приложение к перечню заказов по военному кораблестроению

№№

№№

Наименование поставки

Характеристика

Един. изм.

Общее кол-во

п/п раздела

I

Броня

1

Броня

цементованная

130-150 мм

тонн

2240

2

Броня

гомогенная

10-120 мм

"

8484

II

Поковки и отливки для главных трубчатых агрегатов

1

Валы турбинные

до 2-х тонн

шт.

16

от 2 до 5 тн

"

40

от 5 до 10 тн

"

8

2

Валы редукторных колес

13 тонн

"

8

3

Ободья редукторных колес

6 тонн

"

16

4

Диски турбинные

до 350 кгр

"

72

от 350—600 кгр

"

40

от 600-1200 кгр

"

32

III

Коллекторы и котельные трубки

1

Паровые коллектора

Д = 1500 мм

Дл. = 5070 мм

Вес 6060 кгр

шт.

24

2

Водяные коллектора с днищами

Д = 770 мм Дл. = 5112 мм Вес 2422 кгр

шт.

48

3

Коллектора пароперегревателя

Д = 500 мм Дл. = 4452 мм

Вес 1483 кгр

шт.

24

4

Экранные коллектора

Д = 500 мм Дл. = 5140 мм

шт.

24

5

Паровой коллектор

Д = 770 мм Дл. = 2816 мм

Вес 1264 кгр

шт.

8

В этих сухих списках содержится не только подтверждение глубокой личной заинтересованности генсека в реализации его замысла – использовать пакт 23 августа 1939 г. в интересах обеспечения советских военно-промышленных программ, но и ключ к пониманию того кардинального стратегического просчета, который допустил Сталин в определении сроков войны с Германией. Если обратить внимание на сроки, на которые заключались советско-германские хозяйственные соглашения, то они обозначены как конец 1941 г., весна 1942 г. и даже 1943 г.

Целеустремленность расчетов, которые Сталин связывал с советско-германскими экономическими отношениями, его последовательность в желании добиться от немецкой стороны намеченных выгод заставляют критически относиться к традиционному тезису о «вынужденности» для СССР пакта 1939 г. Этой точки зрения до сих пор придерживается видный советский историк В. Я. Сиполс, считающий пакт «фактически вынужденным, но вполне естественным и обоснованным». Я бы сделал акцент на второй части этой формулировки: для Сталина пакт действительно был вполне естественным и обоснованным, а не вынужденным. В нем он видел явные выгоды для политики СССР, не в последнюю очередь – экономические. Другое дело, насколько эти расчеты оправдались.

Эпитет «вынужденное» в применении к решению Сталина неизбежно звучит не столько объяснением, сколько оправданием. Мол, Сталин его не хотел, но жизнь вынудила. Просто и логично. Но не все простое и логичное обязательно правомерно. Тем более что Сталин не привык оказываться «припертым к стенке». Мастер альтернативных решений, он всегда оставлял для себя свободу выбора. Так, он считал себя свободным в выборе 1939 года. Но недаром более опытный в международных делах Литвинов высказывал (конечно, в узком кругу) опасения, что в опасной игре с Гитлером Сталин может оказаться проигравшим. Однако, как предупреждал великий Гегель, сова Минервы вылетает лишь ночью. А летом 1939 года до июня 1941 года еще было далеко.

Как бы мы сегодня ни относились к политике Сталина, следует признать, что в тогдашних сложнейших условиях советская дипломатия поставила своеобразный рекорд высшего политического пилотажа. Перед лицом европейской общественности СССР продолжал политику коллективной безопасности, не только ведя переговоры с Англией и Францией по поводу противостояния будущей нацистской агрессии, но и проявляя на них большую активность. Что же касается ставших известными в Москве «подводных течений» в германской внешней политике, то они были умело локализованы на рутинных переговорах по экономическим вопросам, факт ведения которых не скрывался и порой даже афишировался, – что в Лондоне и Париже воспринималось как допустимое и принятое средство давления Кремля на западных партнеров. Реальная жизнь шла не по одной колее.