Операция «Миф» - Безыменский Лев Александрович - Страница 34

К акту № 13 (предположительно жены ГИТЛЕРА)

1) Врачами не исследованы кости основания черепа на предмет возможного обнаружения каких-либо их повреждений, что, само собой разумеется, имеет существенное значение при решении вопроса о характере и причине смерти неизвестной женщины.

2) Из очень краткого описания «ясно выраженных кровоизлияний» вокруг отверстий в коже, неправильной формы, размером 7x0,9 см, по пар астернальной линии, слева, на уровне второго межреберного промежутка, и ясных кровоизлияний вокруг двух отверстий, размером 0,8x0,4 см, в верхней части сердечной сумки спереди нельзя сделать определенного вывода о том, что являются ли эти повреждения прижизненного или посмертного происхождения, тем более что совсем не отмечено, какой вид и характер имели стенки двух сквозных огнестрельных каналов в верхней доле левого легкого. Точно так же нельзя составить твердого мнения о происхождении этих повреждений и на основании характеристики их, приведенной экспертами в данном ими заключении о причине смерти неизвестной женщины («несмотря на наличие тяжелых ранений…»).

3) Не произведено судебно-химическое исследование частей внутренних органов на присутствие в них цианистых соединений, к чему Комиссия прибегала во всех тех случаях, когда при исследовании ими других трупов ощущался «запах горького миндаля».

Некоторые из приведенных существенных недостатков исследования трупов неизвестных мужчины и женщины, напр, отсутствие описания состояния костей оснований черепа, могут быть устранены при перевскрытии этих трупов.

ПРОФЕССОР (СЕМЕНОВСКИЙ)».

Как же мог профессор Семеновский поднять руку на столь авторитетное заключение, вроде как бы подтвержденное органами «СМЕРШ» и даже доложенное Сталину?

Здесь-то мы и подходим к совершенно невероятной операции советских спецслужб — к операции «Миф».

В чем я покривил душой

Считается, что каяться никогда не поздно. Покаяние может быть принято или не принято, но оно важно не только для кающегося.

Когда в 1968 году я опубликовал тексты 13 судебно-медицинских заключений и описал события, разыгрывавшиеся в Берлине в мае 1945 года, я сознательно допустил одно искажение этих событий. Я написал: «Медицинское следствие было закончено, поэтому трупы были окончательно сожжены, а пепел развеян по ветру, как об этом 3 июня начальник управления контрразведки „СМЕРШ“ 1-го Белорусского фронта доложил в Москву». Это была ложь, причем умышленная.

Откуда она взялась? В 1968 году, когда я с огромным трудом добился разрешения на публикацию актов, в Москве царили иные порядки. Все подобные публикации подлежали строжайшему контролю, особенно если они были связаны с деятельностью спецслужб. Я слышал, что мой коллега из газеты «Труд» пытался получить такое разрешение. Мол, в торжественный день Победы сообщим о том, чем и как кончил Гитлер. Просьбу доложили Никите Хрущеву, и он, было, согласился, но в последний момент изменил это решение. Я понимал, что надо придумать какой-то повод для возобновления просьбы. Как говорится, не бывать бы счастью, да несчастье помогло. В 60-е годы советская внешнеполитическая пропаганда занималась дискредитацией порядков в ФРГ и показом роста неонацизма. В ЦК КПСС с этой целью готовились специальные меры, о чем журналистам стало известно. Тогда мне и пришла в голову мысль, что акты о смерти Гитлера можно обнародовать, включив их в ряд публикаций против неонацизма, возрождающего миф о Гитлере (уже появились публикации о том, что Гитлер якобы жив). Расчет оказался правильным, и ЦК дал указание КГБ предоставить документы, но с ограничениями: публикация подлежала строгому контролю и писать можно было только то, с чем согласны в КГБ. И наоборот: чего публиковать не захотят, того и не писать…

В пустой кабинет пресс-бюро КГБ мне приносили папки, откуда я мог делать выписки. Затем мне дали адреса некоторых ветеранов «СМЕРШ», с которыми я мог встретиться. Среди них оказался и полковник Горбушин, к которому я поехал в Ленинград. Мы долго беседовали, причем, рассказывая о судьбе трупов Гитлера, Браун, Кребса и семьи Геббельс, Василий Горбушин вдруг сказал:

— А вот об этом писать нельзя. Это государственная тайна. Вам скажу, но вы не пишите.

— Что вы имеете в виду?

— А то, что мы трупы не уничтожили, а зарыли. Причем зарывали не раз, пока не закопали их в Магдебурге, куда штаб 3-й ударной армии передислоцировался в конце 1945 года.

Тогда же это подтвердила мне в дружеском разговоре Елена Ржевская. Те же сотрудники пресс-бюро КГБ, с которыми я все время консультировался, прямо указали: надо написать, что трупы сожжены, указать произвольно время, скажем, начало июня. Я так и сделал. Иначе сделать и не мог, ибо тогда вся публикация, которую я считал необходимой, не увидела бы света.

Теперь, покаявшись, я могу попытаться с максимальным приближением описать своеобразную одиссею трупов Гитлера и его присных.

Могилы Адольфа Гитлера

В 1938 году Адольф Гитлер указал, как его похоронить: тело перевезти в Мюнхен, выставить в Фельдхернхалле (здании, перед которым состоялся гитлеровский путч 1923 г.) для прощания и поместить в усыпальницу на Кёнигсплатц. Высказывал он и другое пожелание: быть похороненным в Линце, в усыпальнице здания руководства нацистской партии. Генрих Гиммлер имел более точное представление об усыпальнице, которую желал иметь фюрер. Она должна была иметь высоту 355 метров, диаметр 1500 метров. В центре — золотая гробница, украшенная драгоценными камнями с Урала…

Война рассудила иначе — могилы Адольфа Гитлера в действительности выглядели иначе, и было их… много. Если обобщить документы и свидетельства очевидцев, то выяснится, что Гитлера хоронили несколько раз.

Первый раз— на исходе дня 30 апреля 1945 года, когда тела Гитлера и его новоявленной супруги были вынесены во двор имперской канцелярии. Охранники СС положили их в ров глубиной в один метр и в присутствии Геббельса и Бормана облили бензином. Началось сожжение, сад был под обстрелом — и наблюдать за сожжением было трудно. Но этот ров нельзя считать первой могилой, ибо тела были перенесены в соседнюю глубокую воронку, куда уже раньше бросили трупы двух собак (Блонди и Вольф), отравленных в ходе проверки эффективности ампул с цианистым калием. Воронку поспешно засыпали землей.

Второй раз— днем 4 мая. Когда, как мы знаем, солдат Иван Чураков обнаружил трупы в воронке, они были вытащены на свет божий, но снова закопаны, так как считалось, что Гитлера уже нашли.

Третий раз— снова выкопанные 5 мая тела были перевезены в Бух, где положены в подвал одного из зданий клиники. Это было как бы временное погребение до медицинского освидетельствования, состоявшегося 8 мая. Там же они оставались еще несколько дней, пока не были захоронены, что задокументировано в акте «СМЕРШ» 3-й ударной армии.

Четвертый раз— в городке Финов (севернее Берлина), куда передислоцировался отдел «СМЕРШ». Здесь останки закопали снова. Начальник отдела полковник Мирошниченко хотел, было, их уничтожить, но более опытный Горбушин отговорил его: а вдруг пригодятся? Он оказался прав.

Пятый раз— когда перепроверку данных, доложенных в Москву из Берлина, вел специальный уполномоченный (генерал Мешик) и всех свидетелей привезли в Финов. Генерал направился в лес, где была проведена эксгумация. Отчет генерал увез в Москву, равно как и челюсти Гитлера и Браун, снятые еще в Бухе. Тела закопали снова в том же лесу близ Финова.

Шестой раз— когда штаб 3-й ударной армии передислоцировался в Ратенов (60 км западнее) и туда же направился отдел «СМЕРШ». Все гробы в Финове были выкопаны и перевезены в лес близ Ратенова для нового захоронения (существует акт).

Седьмой раз— такая же процедура повторилась, когда штаб перешел в Стендаль (еще 30 км западнее). Акта нет, но мне говорил об этом Горбушин, проводивший все захоронения.