Небесные очи - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 50

Саша вспомнила об Иване Исидоровиче, попавшим ребенком в эту страшную мясорубку под названием война. Вспомнила о бабушке Але, прошедшей ад ленинградской блокады. О миллионах погибших. И об отце Бородина, согласившемся помогать немцам... Как и этот доктор по имени Артур.

Только сейчас она окончательно осознала, какой страшной книгой она владеет. Что с ней делать? Кому отдать (уж не Виктору, это точно!) – ведь кому-то ее точно надо передать?

Она, Саша, волею судьбы, оказалась замешана в Историю.

Бородин предлагал деньги, большие деньги – все, что у него есть. Наверняка кто-то, например, какой-нибудь медицинский исследовательский институт в Америке или Европе (а может, и здесь, в России), предложит больше.

Бесценные, уникальные материалы...

Саша прижала ладони к ушам – она словно вдруг услышала отдаленный, смутный стон тех сотен и тысяч людей, замученных доктором Менгеле и его помощниками. Как они отнеслись бы к тому, что в двадцать первом веке исследования, замешанные на человеческой крови и нечеловеческих страданиях, пустили бы в индустрию красоты? И они, ко всему прочему, стали бы приносить баснословный доход?..

– Саша, пойдешь с нами? Саша!

– А?.. – она опустила руки, и оглянулась – швейный цех был почти пуст, Лиза Акулова у выхода ждала ее.

– Саша, ты пойдешь с нами на обед? – снова крикнула Лиза.

– Нет, девочки, идите...

– Любовью сыта? Ну, как знаешь...

Через минуту в помещении уже никого не осталось.

Что же делать с черной книгой? Может быть, оставить ее в банковской ячейке навсегда? Еще куда-то перепрятать? Но, рано или поздно, она снова попадет в руки людям...

– Саша! – до боли знакомый голос позвал ее.

Саша обернулась и увидела отца – тот, задыхаясь от подъема по крутой лестнице, стоял у дверей.

– Папа! – закричала она и, лавируя между столами, побежала ему навстречу. – Папочка...

Она налетела на него, обняла, едва не свалила с ног.

Отец дышал тяжело и со свистом.

– Тихо, тихо...

– Папа, как ты нашел меня?

– Ты же сказала, что на работе...

– А откуда ты знаешь, где моя работа? И то, что Макс – «ничего так мужик»? И вообще...

Отец улыбнулся с усилием.

– Идем на балкон... Тебе на воздух нужно! – Саша взяла отца под локоть, вывела на балкон, усадила на стул. – Так лучше, да?

Она закрыла дверь, ведущую в цех – на всякий случай, чтобы никто не мешал им. Девчонки скоро вернутся с обеда...

– Да.

– А как же тебя охранник пустил? У нас же строго по пропускам...

– Спит ваш охранник, без задних ног. Я мимо прошел – он даже не пошевелился.

Саша села перед отцом на корточки, глядя на его лицо сверху вниз.

– Ты на гитаре играешь, папа?

– Играю... Хорошая гитара. Саша... – он тыльной стороной ладони вытер влажный лоб. – Саша, я должен найти его. Этого человека...

– Бородина? Зачем?

– Я должен увидеть его...

– Папа, ты не волнуйся, мы с Максом посадим его – за маму, мы его на всю страну ославим!

– Я все равно должен увидеть...

– Папа! – Саша обняла отца за колени. – Папа мой...

Он положил ей голову на затылок, погладил ее, цепляя волосы шершавой ладонью.

– На маму очень похожа сейчас...

– Да? – обрадовалась Саша.

– Очень. Платье такое... У нее тоже было платье в горошек.

– Значит, ты видел Макса? Ты следил за мной?

– Давно... Нормальный мужик. Хотя, конечно, со стороны не поймешь...

– Он хороший. Очень хороший! – убежденно произнесла Саша. – Когда ты с ним познакомишься, то он тебе понравится – я уверена.

– Ну-ну... – едва слышно засмеялся отец.

– Я такая счастливая – ты не представляешь! – щебетала Саша, прижимаясь лицом к его коленям. – У меня теперь столько родных и любимых! Папочка...

Краем глаза вдруг заметила какое-то движение – на улице, внизу. Подняла голову и увидела Бородина!

Сердце у Саши замерло.

Бородин стоял довольно далеко, но это был именно он – седые волосы, светло-бежевый летний костюм – тот самый, в котором его видела утром Саша. Наверное, снова искал ее... Отцу не стоило указывать сейчас на него. Мало ли, бросится вершить справедливость, разволнуется еще сильней... Отца надо было беречь. А Бородин... скоро он получит свое.

Некоторое время Бородин еще стоял, разглядывая издалека здание швейной фабрики, потом быстро двинулся прочь. Через мгновение улица была снова пуста.

Саша снова прижалась щекой к коленям отца.

– Ну-ну... – он сипел и гладил ее по волосам. – Я вот чего...

– Что?

– Я думаю – есть он, все-таки...

– Кто?

– Он! – отец, совсем как Иван Исидорович, поднял палец вверх, указывая на небо. – Разве не так?

– Так... Все так! – печально кивнула Саша.

Отец наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Доченька моя. Доченька... – глаза у него были сухие – желтоватые, в красных прожилках, они строго и страстно смотрели на Сашу. Пожалуй, впервые в них была жизнь... – Это чего? Дымом, что ли, тянет? – он беспокойно заворочал головой.

– Торфяники под Москвой горят... – напомнила Саша. – Лето-то какое!

– Нет, торфяники тут ни при чем, – отец отстранил ее, встал со стула. Движения его вдруг потеряли прежнюю одеревенелость – он двигался плавно и легко. – Сашка, стой тут.

– Папа, что случилось? – с тревогой спросила Саша. Она вдруг вспомнила, что отец в молодости был пожарным.

Из-под балконной двери сочился легкий белый дымок.

– Ой, что это?!

– Телефон есть?

– Не с собой – а там где-то, в сумочке...

– Не ходи за мной, – отец открыл дверь в цех – на Сашу пахнуло гарью, и клубы белого дыма ударили ей в лицо.

Саша упрямо рванула за ним.

– Дверь прикрой! Чтобы кислород не шел...

У входа, в дальнем конце, дымился длинный стол, на котором были разложены слои ткани. Сквозь дым вдруг блеснули огненные всполохи.

– Пожар!!!

Моментально вспомнилось происшествие в начале лета. Тогда Саше удалось справиться с огнем.

– Саша, звони ноль один...

Вспыхнул еще один стол, потом загорелись шторы на окнах – на противоположной стороне. До дверей, ведущих к лестнице, было не добраться.

– Где еще выход? – заорал отец.

– Нету!

– Черт знает что... Иди на балкон!

– Папа, нет...

Отец стал опрокидывать и сдвигать столы – легко, словно был абсолютно здоровым человеком.

– Так хоть сколько-то продержимся... Иди на балкон, я сказал!

Огонь распространялся стремительно. Ткани, по большей части синтетические, вспыхивали моментально. Чадил синтепон – пламя стало черным. Кашляя и задыхаясь, Саша тоже принялась помогать отцу.

– Уходи...

– Нет!

Горела уже половина цеха. Отец освободил пространство перед балконной дверью.

– Где телефон?

– Не знаю... Не видно ничего...

От едкого дыма кружилась голова. Саша вдохнула очередную порцию дыма и вдруг потеряла сознание. Через мгновение очнулась и почувствовала, что кто-то тащит ее.

– Папа!

– Я сказал – на балконе сиди! – спокойным, бесцветным голосом произнес отец.

– Папа...

– Ну хоть что-то я должен сделать для тебя, Сашка!

Он, точно котенка, швырнул ее на балконный пол, захлопнул дверь.

Как ни странно, но на свежем воздухе Саша почувствовала себя еще хуже. Кружилась голова, болели легкие.

Отец остался там, в цеху.

Саша навалилась на дверь – но та была закрыта изнутри.

Во всполохах и клубах дыма металась тень – это отец расчищал пространство перед балконной дверью, чтобы огонь как можно позже подобрался к ней.

– Папа! – забарабанила Саша по стеклу. Отец вдруг метнулся к двери, задернул штору – словно его дочь не должна была видеть то, что произойдет в скором времени.

– О господи... – пробормотала Саша. Происходящие события были слишком невероятными, слишком стремительными.

Улица была пуста.

Бородин.

Что он здесь делал недавно?!.

Саша застонала, держась за голову.