Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей - Страница 74

Гусак? Странные имена у румских фрактариев!

– Вольно! – Згур сделал привычную отмашку правой, словно перед ним стоял боец его сотни. Происходило что-то непонятное, но этим непонятным можно воспользоваться. Самое время.

– Почему вы сожгли село?

– Сожгли? – худощавый шагнул вперед, по изуродованному лицу скользнула злая усмешка. – Тебя обманули, компаро комит! Тебя – и всех остальных. Мы не жжем сел! Это делают каратели Кей-Сара, чтобы лишить нас поддержки. Мы – воины Катакита!

Сказано это было так, словно имя вождя мятежников все объясняло. Переспрашивать Згур не стал. Может, так оно и есть. Способ не новый.

– Мы и наша села не тронем, комита, – вступил в разговор черный. – Но мы и наша устали шибко, однако. Мы и наша три ночи в снегу ночевала…

Згур кивнул. Стало ясно – ватагу не остановить. Пока эти люди готовы его слушать. Но назад они не повернут. Значит, все зря? А что, если…

– В селе всего пять домов. Но за ним есть усадьба. Дедич уехал еще прошлой весной, там пусто. Места хватит для всех.

…О пустой усадьбе он подумал сразу, как только услыхал о приближении ватаги. Наверно, в богатом хозяйстве и припас найдется. А дедич – Дий с ним, с дедичем, нечего убегать было!

«Катакиты» переглянулись, одноглазый Гусак одобрительно крякнул:

– Вот это дело, совершен-понятно! Разреши выступать?

Згур оглядел взволнованную толпу. Все смотрели на него, «Синий Плащ» стоял, раззявив щербатый рот, начисто забыв о желании выпустить потроха столь нелюбимому им «венту». Они удивлены, поражены, обрадованы – но назад не повернут. Запретить им он не сможет. Разве что немного задержать – ненадолго, чтобы односельчане бабки Гаузы сумели уйти подальше.

– Не разрешаю. Не вижу войска, фрактарий! С такой шайкой стыдно входить даже в коровник!

– Виноват!

Гусак резко повернулся, взмахнул рукой:

– Третья сотня! Становись!

– Пятая сотня!.. Седьмая сотня!.. – эхом отозвались в толпе.

Миг – и толпа исчезла. На грязном истоптанном снегу стояло войско – ровные ряды бойцов, усталых, заляпанных грязью. Но это было все-таки войско, и Згур облегченно вздохнул. Кажется, что-то удалось. Теперь бы вспомнить, как будет по-румски…

– Поправить оружие! Смирно! Равнение на середину!

– Вольно!

Згур обернулся. Все! Больше ничего не сделаешь. Даже если это все – нелепая игра. Но все-таки, что происходит?

– Третья сотня – шагом вперед! Пятая… Седьмая…

Гусак, немного отстав, нерешительно поглядел на Згура:

– Комит! Нам надо поговорить, совершен-понятно. Наверно, мы должны тебе объяснить…

– Неплохо бы! – Згур впервые улыбнулся. – Вечером приходите в село, крайний дом от реки. Приходите втроем – ты, тот, что со шрамом…

– Так точно! – перебил Гусак. – Фрактарии Чудик и Сажа. Мы у ребят вроде как главные. То есть не главные, главных-то, совершен-понятно, и нет…

– Приходите, – кивнул Згур, – Поговорим. Совершен-понятно.

Гусак вытянулся, вновь вскинул руку в румском приветствии, а Згур вновь отметил, что у фрактариев Катакита уж больно странные имена.

– …Катакит обещал освободить рабов, простить долги беднякам, раздать землю. – неторопливо рассказывал Чудик. – Он хотел уравнять в правах все народы и племена…

– Даже моя! – вставил Сажа, улыбнувшись белоснежными зубами. – Моя румы собака называла, плохо называла…

– Поэтому мы пошли за Катакитом. Ты не думай, компаро комит, мы не верили ему до конца. Многие говорили, что Катакит просто хочет стать Кей-Саром. Но если бы мы взяли столицу, то заставили бы его выполнить обещанное…

В очаге горел огонь, за окном стояла воглая глухая тьма. В пустом доме бабки Гаузы (хозяйка, как и все сельчане, благоразумно оставалась где-то в лесном укрывище) собрались пятеро. Згур и трое фрактариев сидели у огня. Ярчук пристроился в углу, держа наготове секиру. Венет явно не верил в добрые намерения «катакитов». Згур был с ним вполне согласен, но от разговора отказаться не мог. Ватагу удалось спровадить в усадьбу, но мало ли что взбредет им на ум поутру?

– Нас бунтовщиками называют, – обиженно прогудел Гусак. – Ну, совершен-понятно, бунтовщики! А Кей-Сар нынешний? Он прежнего вообще живьем в могилу положил!

– Как? – поразился Згур, думая, что ослышался. По-румски он понимал далеко не все, фрактарии же коверкали язык почем зря. «Совершен-понятно» – еще ничего, а уж если Сажа заговорит!..

– Положила, положила! – подтвердил черный. – Старая Кей-Сара много пила. Новая Кей-Сара его шибко поила, каменный ящик клала. Старая Кей-Сара много кричала, камень стучала, плакала. Долго умирала, однако!

Згур поежился. Ну и дела! В косноязычном исполнении Сажи мрачная история выглядела еще более зловещей.

…Конечно, Сажа был вовсе не Сажа, и у остальных когда-то имелись обычные имена. Но Згуру уже объяснили, что каждый фрактарий обязательно берет себе прозвище – попроще, чтоб легче запоминались. Задира в синем плаще, столь не любивший вентов, звался Крюк, а длинноволосого заику, первым спросившего о мече, товарищи называли Пилой.

– …Нас разбили, – продолжал Чудик. – Катакит оказался плохим полководцем. Когда он погиб, Кей-Сар предложил переговоры. Мы поверили и послали всех старших – тысячников, сотников…

– Дураки были, совершен-понятно, – зло усмехнулся Гусак. – Банг нас предупреждал, да мы растерялись больно. Кей-Сар обещал, что возьмет нас на службу и даст каждому немного земли. Вот и поверили!

– Банга умная была! – вновь вмешался Сажа. – Банга звезды смотрела, кость палила – трещины смотрела, сны мало-мало шибко толковала…

Згур кивнул. Еще один кобник! Румы «вентов» дикарями считают. А сами?..

– В это можно не верить, компаро комит, – понял его Чудик. – Но Банг действительно никогда не ошибался. Он говорил Катакиту, что нельзя сейчас нападать на столицу. Он и каждому из нас предсказывал. Когда Кей-Сар позвал наших старших на переговоры, Банг предупреждал, что это – ловушка. Мы не поверили, тогда он пошел вместе с остальными. Пошел – и погиб…

– Кей-Сара их хватала, – вздохнул Сажа. – Кей-Сара их шибко мучила. Кей-Сара их колья сажала, кресты прибивала, олово в глотку заливала…

– Перед тем, как уйти с остальными, Банг сказал, что нам теперь не будет места в державе румов. Он велел уходить на закат. Там мы должны встретить нового вождя, и он выведет уцелевших.

– Что? – растерялся Згур. – Вождя?

– Вождя! – важно кивнул Гусак. – Вождь нас у камней встретить должен, там, где перекресток, совершен-понятно. А узнаем мы его по Единорогу на мече.

– «Вождь встретит войско у камней, где перевязь дорог. И к славе вновь откроет путь клинок-Единорог», – негромко повторил Чудик уже слышанные Згуром слова. – В твоей земле, компаро комит, не верят в пророчества?

Згур невольно задумался. Что тут скажешь? Кто верит, кто не верит. А ведь Костяная Девка не велела ему на перекрестке меч обнажать! Как в воду глядела!

– Даже если не верить, – усмехнулся худощавый. – Мы встретили тебя очень вовремя, компаро комит. Мы разбиты. Наши товарищи устали, пали духом, каратели идут за нами по пятам. Ты – наша надежда. Последняя…

– Уходить нам надо, совершен-понятно, – подхватил Гусак. – На восход да на полдень некуда, Кей-Сарово войско сторожит. На полночи войска Кея Войчемира, там нас не пропустят.

– Банга велела заката идти! – вставил Сажа. – Банга верить надо!

– А почему вам просто по домам не разойтись? – удивился Згур.

На это ему в три голоса пояснили, что Кей-Сар всех их считает бунтовщиками и уже заготовил для вернувшихся, что положено: и колья, и кресты, и горячее олово. К тому же большинство уже много лет служит в войске. Куда деваться бывшему фрактарию? Только нищенствовать или на дорогах грабить.

Згур слушал, кивал, соглашаясь. Влезать в чужие дела не хотелось, но было ясно – не отстанут. Похоже, Чудик не очень доверяет предсказанию загадочного Банга, но остальные верят. А главное, фрактариям действительно некуда деваться. Без старших, с погоней за плечами. Тут не только в Единорога поверишь!