Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей - Страница 83

83

[MI]…Ты назвался Смертью, парень! Станешь Смертью ты теперь![MID]

Часть третья. Великая Сурь.

* * *

Скалы вырастали медленно, неторопливо. Даже издалека можно было понять, сколь они огромны. Серые каменные громады напоминали многоглавых зверей, покрытых густой темно-зеленой шерстью соснового леса. Словно боги в незапамятные времена поставили их сторожить покой Доная – великой реки, неспешно катившей свои серые воды с далекого Заката до самого Змеиного моря.

– Там, за ними… – Ярчук не выдержал, судорожно вздохнул. – Сурь!..

Лодьи плыли по Донаю вторую неделю. Згур уже успел привыкнуть к неспешной речной жизни. Вода была спокойной, теплое, совсем уже весеннее солнце с каждым днем грело все сильнее, и хотелось просто плыть и плыть, не думая, куда и зачем.

Здесь, на Донае, никто не тревожил беглецов. На правом берегу лежали земли мадов, на левом правил каан Завагар Черная Звезда, о котором Згур услыхал впервые в жизни, река же оставалась как бы ничьей. Встречные лодьи держались мирно, рыбаки размахивали свежевыловленными сазанами и лещами, подзывая покупателей, а в прибрежных селах смуглые коренастые мады охотно продавали хлеб и вино, приглашая на ломаном румском приплывать почаще. Их не боялись. Всезнающий Чудик пояснил, что держава мадов крепка, и многие годы никто, даже Кей-Сар, не решается посягнуть на ее пределы. От левого же берега держались подальше. О каане Завагаре говоривали всякое, называли людоедом и даже оборотнем. Впрочем, оборотень-Завагар – еще полбеды. На левом берегу Доная встречалось еще и не такое.

Згур вспомнил как однажды они все-таки решились – подошли поближе. И – тут же повернули назад. Сотни голых людей толпились вокруг огромных, в три роста, каменных грибов. Время от времени из неровных бурых «шляпок» начинало бить белое искрящееся пламя, и тогда вся толпа принималась дружно вопить. Дальше – того пуще. За мысом открылось ровное поле, посреди которого прямо в воздухе парили три огромных круглых шара. Ветер донес резкий, терпкий дух свежего лука. Згур махнул рукой и велел грести на стремнину. Последнее, что он успел заметить, были всадники в лохматых шапках, окружавшие парящее в воздухе диво.

Згур невольно вздохнул. Велик Род-Сокол! Чего только не сотворил! Жалко, что и половины не увидишь.

Скалы выросли, заслонили небо. Згур заметил, что на вершине той, что была слева, вьется небольшой сизый дымок.

– Там что, стража?

Ярчук подумал, почесал бороду:

– Не слыхивал. Може, из-за скандов… Говорят, они уже возле самого Лучева оживаются.

Об этом они услыхали от мадов. Те и сами начинали не на шутку тревожиться. Давно уже сканды не «оживались» на Донае.

Венет озабоченно покачал головой, бросил взгляд на каменные громады и внезапно нахмурился:

– Оно бы спеть надо, боярин. Домой возвертаюсь, стало быть, Возвратную Песнь сложить самое время…

…Домой! Сколько раз за эти дни Згур мысленно торопил гребцов. Добраться до Лучева, затем – двуоконь по весенним дорогам к лехитам, а там и Валин. Может, Улада еще в городе…

– Спеть бы, – нерешительно повторил Ярчук. – Дозволь!

Згур быстро оглянулся. Не напугать бы кого!

– Давай! Только негромко!

Ярчук вновь погрузил пальцы в бороду, задумался:

– Чегой-то не идет! Я-то почну, а ты, боярин, подсоби! Круто у тебя выходит!

Похвала озадачила. Спеть-то можно, да вот беда – услыхать могут. Добро б посмеялись, а то свяжут да водой отливать начнут!

Между тем венет вздыбил брови, прокашлялся и завел густым басом:

Яко сладко же мене домой возвертати,Бо не можу я теперь в чужбине страдати.Та чужбина, яко тать об острием ноже,И душа родимый край забыти не може!Ге-гей!

Тут вдохновение, похоже, покинуло венета, и он с надеждой взглянул на Згура. Тот обреченно вздохнул. Ладно, чего уж! «Вершом» больше, «вершом» меньше!..

Рвался к дому я вельми, и паки, и паки,Яко рвутся до хлебов голодны собаки.Не пускали мя в пути и люди, и зверы,И сколь счастлив я, бо дом увидел теперы!Ге-гей!

Кажется, он ничего не перепутал. Во всяком случае Ярчук удовлетворенно кивнул и повел дальше:

Сколь преславна ты земля, обильна и ладна!Без тебя жилося мне пресильно досадна.И теперы помолюсь богам преизрядно,Что до дому привели меня дорогой отрадной!Ге-гей!

Последнее «Ге-гей!» прозвучало с особенным чувством. Згур поспешил отвернуться, пытаясь сдержать хохот. Между тем венет удовлетворенно крякнул:

– Отож! Вот, почитай, и дома!

– До Лучева далеко? – поинтересовался Згур, стараясь, чтобы голос-предатель не выдал.

– К завтрему вечеру будем. А ты, боярин, и впрямь мастак «верши» складать!

Згур вдохнул побольше воздуха, пождал, выдохнул:

– Мастак, однако. Ге-гей!

Глава тринадцатая. Цветастые паруса.

Первую странность заметили почти сразу, как только скалы остались позади. Донай опустел. Ни рыбацких лодок, ни лодей, ни галер. Только чайки беззаботно носились над серой водой, но их резкие крики внушали теперь тревогу. От такого отвыкли. Неужели местные обитатели рыбу не любят? Згур, не выдержав, обратился к Сове. Тот был тоже встревожен, пояснив, что рыба в этих местах – лучше не найдешь, а главное – самое время торговым людям по Донаю лодьи пускать. В прежние годы за час можно было встретить целый караван, и то мало б показалась. Ярчук, которого Згур тоже привлек к совету, мрачно взглянул на безлюдный простор и, ничего не сказав, дернул плечами.

Наконец, уже ближе к вечеру, одну лодку все-таки встретили – пустую. Весла, сети и даже краюха хлеба в берестяном коробе – все оказалось на месте. Кроме людей. Рыбаки сгинули, только на дне лодки осталась обломанная стрела да чья-то окровавленная шапка.

Не радовал и берег. Первое же село, небольшое, на дюжину домов, стояло пустое, брошенное. Сорванные двери бревенчатых, крытых дранкой, изб, висели косо, а посреди выгона вороны расклевывали мертвую собаку. И снова стрелы – на этот раз застрявшие в бревенчатых срубах.

От второго села осталась только гарь. Горело недавно, дым еще стлался по ветру, разнося вокруг тяжкий дух паленой плоти. Сюда и приставать не стали. Згур приказал выставить дополнительную стражу, а всем, свободным от весел, держать оружие наготове.

Уже в сумерках вдали показалась лодья. Она шла под большим четырехугольным парусом непривычной пестрой расцветки. Вначале Згур принял ее за обычного «торговца», но опытный фрактарий, несший в этот час стражу, поспешил уточнить: не «торговец». Слишком низко сидят борта, слишком выгнут нос, и не таран ли торчит под деревянным Змеем?

Стало ясно – сканды! Лодью опознали еще несколько «катакитов», когда-то видавших гостей с полуночи. Згур приказал бить тревогу, но лодья с деревянным Змеем на носу поспешила повернуть назад. Гнаться не стали – приближалась ночь.

Чудик советовал остаться в лодьях, но Згур все же решил рискнуть и велел причаливать к широкой песчаной косе. Ближайший лес был далеко – на выстрел стрелы, и подобраться к лагерю незамеченным никому бы не удалось. После ужина костры сразу же погасили, и Згур приказал спать по сменам.

Разбудили его перед рассветом. Встревоженная стража сообщила, что к погасшим кострам вышли трое. Даже не вышли – выбежали из лесу, словно за ними с собаками гнались. А может, и гнались – вдали и вправду лай слышен.