Переменная звезда - Робинсон Спайдер - Страница 13

Я закончил тираду. Я сделал свой выстрел – и теперь мне не оставалось ничего другого, как ждать, чтобы узнать, здорово ли я все испортил. Дверь за Ренником с тихим шелестом закрылась. Я остался один-одинешенек в львином логове.

Мужчина, к которому я только что обратился, абсолютно бесстрастно смотрел на меня в упор, но при этом с таким вниманием, что оно ощущалось почти физически. Казалось, стоит самой маленькой мышце на моем лице дрогнуть, и это сказало бы ему что-то на редкость важное. Он так долго смотрел на меня, что я заподозрил, что все испортил, – что это не мистер Альберт, а сам господь бог Конрад. Мне ужасно хотелось перевести глаза на второго мужчину в поисках подсказки, но я не в силах был отвести взгляд.

– Хорошо и смело сказано, – наконец подал голос мужчина. – Моя дочь сделала интересный выбор, мистер Джонстон. Удачи вам.

Только выдохнув, я осознал, что все это время не дышал. Больше он мне не сказал ни единого слова.

– Как вы узнали, кто из нас кто? – спросил второй мужчина. – Моих фотографий вы видеть не могли. Их не существует.

На долю секунды у меня мелькнула мысль о том, что ночью меня озарило, и я отчетливо представил себе, как выглядит отец моей невесты. Но я вспомнил о совете Ренника: "Не валяйте дурака".

– Я этого не знал, Конрад. Пришлось угадать.

Он кивнул.

– И как вы угадали?

Я не знал, что ответить. Губы сделали это сами. Они разжались, и с них слетело:

– Щеки Джинни.

– Что вы сказали?

Тут я пригляделся и понял, что имели в виду мои губы.

– Скулы Джинни, сэ… Конрад. Скулы и уши. Они особенные. У мистера Альберта такие же.

Его губы сложились так, как если бы он произнес звук "а", но никакого звука он на самом деле не произнес. Мистер Альберт сидел с каменным лицом.

Я начал догадываться, почему не существует фотографий старшего Конрада. У актеров есть выражение: "Он нефотогеничен". Это означает, что актер, каким бы талантливым он ни был, просто-напросто для этого дела не годится. Никто бы Конрада на кастинге не отобрал.

Не сказать, чтобы его лицо было невыразительным, совсем наоборот. Просто он не выглядел достаточно бессердечным, бездушным и безжалостным, каким в моем представлении должен выглядеть глава межпланетной корпорации. Он выглядел… образованным, мудрым и добрым. На кастинге он бы вполне сошел, скажем, за блестящего университетского профессора, преподавателя какого-нибудь теплого и пушистого предмета вроде экологии, или социобиологии, или поэзии, или даже богословия. Студенты обожали бы его и писали бы ему письма спустя годы после окончания университета, чтобы рассказать ему о том, как он перевернул их представления о жизни. Но заведующий кафедрой из него ни за что не получился бы, потому что он не сумел бы шагать по трупам.

Я понимал, что лицо обманчиво. Это был Конрад из Конрадов. И все же это было не то лицо, которое бы вдохновляло бессчетные армии безжалостных акул, составлявших империю Конрадов. Такое лицо скорее успокаивало бы их матерей. Ему больше подходила роль Человека-Тайны, которого никто никогда не видел.

– Садитесь, Джоэль, – сказал Конрад.

Кресло оказалось необычайно удобным, и чем дольше я на нем сидел, тем более удобным оно становилось. Все шло не так уж плохо…

– Меня известили о том, что моя внучка Джинния Энн открыла вам, кто она такая на самом деле, а вы приняли ее предложение относительно супружества…

Я раскрыл рот, но не смог произнести ни звука.

Он продолжал быстро, как человек, решивший поскорее закончить свою речь, какой бы банальной она ни была.

– Я сердечно поздравляю вас с удачей, Джинни – с проявлением здравомыслия и вас обоих – с наличием хорошего вкуса. Я желаю вам обоим большого счастья, я уверен, что вы станете достойным и ценным членом нашего большого семейства; а теперь мы изложим пункты и условия, которые могут возникнуть…

Я еще шире раскрыл рот, но снова не смог произвести ни единого звука.

Конрад едва заметно прищурился. Глава межпланетной корпорации с явной неохотой заподозрил меня в заторможенности.

– …Если только вам не будет более удобно, чтобы вас представлял посредник?

Пришлось побороть отсутствие дара речи.

– Нет! – удалось выпалить мне, и я даже ухитрился добавить: – Я…

Но Конрад уже шпарил дальше:

– Нет. Конечно, нет. Превосходно. Уверен, Джинни ясно изложила вам семейную ситуацию, объяснила все тонкости и вкратце ознакомила вас с положением дел.

Уж лучше бы, черт возьми, она этого не делала!

– Предварительный генетический анализ, – продолжал дед Джинни, – дал удовлетворительные результаты, чего и следовало ожидать, учитывая вашу наследственность.

Видимо, он счел, что уже получил мое согласие.

– Хочу добавить, что я считаю этот анализ обычной формальностью, и произведен он был исключительно с той целью, чтобы удостовериться в интуиции и здравом суждении моей внучки. Вы оказались именно таким, как она говорила о вас. Но я доволен ее выбором. Знаете, я встречался с вашим отцом. Много лет назад, когда он прибыл на Землю для получения премии.

– Значит, вы и со мной встречались, – выпалил я.

– Что-что?

– Я от него никуда не отходил во время этого путешествия.

– А, – произнес Конрад, произвел мысленные подсчеты и сделал вывод о том, сколько же мне тогда было лет. – О! – Вспомнив о чем-то, он едва заметно вздрогнул. – У…

Из гласных ему осталось произнести только "и", да еще, пожалуй, "э".

И вдруг я тоже кое-что вспомнил.

– И! – воскликнул я. – И я вас укусил. Никогда раньше не видел, чтобы кто-то так старательно пытался не нахмуриться.

– Да. – Конрад сдался и все же нахмурился. – Верно. – Он тут же улыбнулся – так широко, что другой человек на его месте наверняка бы расхохотался. – Молодчина!

Он сразу как-то помолодел, и я вдруг понял печальную причину, почему это произошло: морщинки в уголках глаз у него были почти полностью стерты. Я пытался вспомнить, почему тогда, решил, что его надо укусить, но не смог. Помнилась только суматоха, возникшая после того, как я это сделал. Все жутко расстроились… кроме моего отца. Он извинился за меня, а потом перестал обращать какое-либо внимание на всю суету и разговоры про этот случай.

– И Джинни тоже молодчина, – продолжал Конрад. – Я еще более, чем прежде, убежден в том, что она нашла именно того мужчину, в котором мы нуждаемся. И именно в то время, когда мы в нем нуждаемся.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, сдвинув брови.

– Вы?

– Мне непонятен ваш вопрос, – сказал Конрад. – Если только вы говорите не по-французски[11].

– Понимаете, – медленно проговорил я, – я считал, что брак учитывает потребности только двоих людей и интересы остальных членов их семейств. До сих пор мы думали только о наших с Джинни потребностях. Если я вам для чего-то нужен, пока мне этого не объяснили и я пока что не согласился.

У него не отвисла челюсть. Но нижняя губа набрякла, и на миг взгляд стал не таким пристальным. Затем он покачал головой.

– Я знаю, что вы неглупы; я видел ваши гены. Я знаю, что вы не невежда; я видел результаты вашей учебы. По всей видимости, всё дело… в поразительной наивности.

Я не знал, что на это сказать.

– Джоэль, вы действительно верите в то, что ваш брак с Джинни будет обычным мирским союзом? Вы полагаете, что цель этого союза исключительно в том, чтобы каждый из вас обрел подходящего спутника жизни и узаконенные сексуальные отношения? Вам в самом деле кажется, что ваша совместная жизнь будет хоть чем-то похожа на ту, какой вы ее себе представляли вчера утром?

"Ну… нет. Но при этом я не представлял, какой же она будет. Пока мои раздумья не простирались дальше того, что я пытался смириться с невероятной мыслью о том, что теперь мне больше не придется всякий раз страдать, заглядывая в чековую книжку, что я навсегда расстанусь с нехваткой денег, что их будет столько, сколько бы я ни пожелал…"

11

В оригинале Джоэль произносит слово "we" ("мы"), со звучное французскому "oui" – "да".