Гнев и радость - Блейк Дженнифер - Страница 30

Паспортный контроль оказался простой формальностью, улаженной при помощи документов. Машина, которую Рей арендовал по радио, уже ждала их. И часа не прошло, как они проехали по дороге, идущей вдоль берега мимо вздыхающего, освещенного лунным светом прибоя, мимо шелестящих казуарий, и сидели в ресторане на открытой площадке, и перед ними дымились на тарелках нежные омары.

Воздух был мягкий и теплый, он пах солью, цветами, а аромат жареных ракушек приобретал особую остроту от запаха сохнущих рыбацких сетей. Береговой бриз колебал пламя лимонно-желтой толстой свечи в круглом фонаре в центре стола, шумел в пальмовой крыше над их головами, раскачивая гирлянды цветных лампочек, украшавших кусты в горшках, расставленных по периметру ресторана. Далеко на горизонте под луной шевелилось море, как чешуйчатая спина какого-то чудовища, а совсем рядом с ними, в странной гармонии с ритмом музыки, доносящейся из музыкального автомата на пляже, качались на волнах яхты со спущенными парусами, шхуны, дожидающиеся пассажиров, и рыбацкие лодки.

Рей предложил Джулии повести ее в «Грейклифс», старую гостиницу в колониальном стиле, где был единственный пятизвездочный ресторан на Багамах. Она отказалась. Если ей предстояло ужинать на острове, то она хотела почувствовать остров, вдыхать запах моря, ощущать на своем лице морские брызги.

Омар был удивительно вкусный, в меру сдобренный пряностями; лимонного цвета масло — свежее и горячее; хлеб — пышный, с хрустящей корочкой, посыпанной кунжутными семечками для придания вкуса ореха. «Шабли» — самое лучшее вино, которое нашлось в ресторане, — отдавало ароматом груш и персиков и было немного терпким, что прекрасно сочеталось с едой.

Довольно трудно сердиться на кого-то во время поглощения целого омара. Натянутость и резкие жесты были бы так же неудобны, как изысканный гарнир из съедобных цветов и декоративной травы. Это была тяжелая работа, надо было орудовать специальными щипцами и острыми палочками, успевать быстро утирать салфеткой капающее масло. Было невозможно удержаться от взаимных возгласов триумфа, от совместных жалоб на трудности.

Полный желудок также располагает к великодушию, сделала для себя вывод Джулия. Она все еще обижалась на то, как ее обманули, но стала куда менее воинственной. Во всяком случае, невозможно было гневаться на человека, обладающего такой способностью наслаждаться моментом. Рей Табэри и не пытался скрывать, как ему нравится еда, компания и место. Казалось, он совсем забыл и о ее настроении, и о том, каких усилий стоило добраться до острова и до ресторана. Он был предельно внимателен к ней — подливал вино, помогал разделать непослушную клешню омара, протирал кусочком лимона ее пальцы, чтобы они не пахли рыбой, — делал все, что требовалось в данный момент. Он следил за тем, чтобы не переступить грань между правилами хорошего тона и фамильярностью, старался сохранять воображаемую дистанцию, разделяющую их, но все его внимание было сосредоточено на Джулии.

Это внимание лишало ее уверенности.

Они пили кофе, смотрели на море и на туристов, разряженных и полуголых, пьяных, трезвых, веселых, которые проходили перед ними по берегу. Затем и они влились в этот поток, глазели на витрины, купили Джулии соломенную шляпку, поторговавшись с одной из немногих местных торговок, у которой еще оставался товар в этот поздний час. Потом они пошли к стоянке, где оставили свою арендованную машину, сели в нее и поехали в аэропорт.

Они были уже далеко за городом, когда Рей сбавил скорость и свернул на площадку, расположенную на небольшом мысу с видом на океан. Минуту он сидел, не снимая рук с руля, потом открыл дверь и вышел из машины.

— Давай погуляем по берегу, — сказал он. — Погуляем немного, а потом поедем дальше.

В его голосе не было ничего, кроме вежливого предложения, но Джулия не решалась выйти из машины. Вино, море и пляж, освещенный луной, — все это обладало огромной властью, и никто не сознавал это так сильно, как она, которая провела не одну ночь, глядя, как на берег накатываются волны. Здесь не было большого прибоя; волны разбивались о коралловый риф, после чего становились тихими и кроткими. Но Джулия знала, насколько она неравнодушна к ним.

Она была неравнодушна к Рею. Он был совсем не тот мужчина, которым она могла заинтересоваться, у них не было ни общих целей в жизни, ни общего прошлого, по образу мыслей они были очень далеки друг от друга, тем не менее это было так.

Он уходил от нее все дальше. Она могла остаться и сидеть в машине, как надутый ребенок, в обиде, что его все бросили, или же присоединиться к нему в его медленной прогулке по мокрому песку. Другого выбора у нее не было.

Он поджидал ее на самой верхней точке мыса. Подав руку, он помог ей подняться по крутой тропе, проходящей среди глыб известняка, поросших жестким кустарником, и оканчивающейся песчаной полосой. Отпустив ее руку, он прошел по коралловому песку — к краю воды и стал смотреть, как волны плетут мокрые кружева вокруг его ног.

Пляж растянулся широким полумесяцем по обе стороны от них. Было темно. Сзади высился мыс, закрывая собой шоссе наверху и автостоянку. Воздух был влажный от морской пены, доносимой ветром оттуда, где в нескольких ярдах от них вокруг кораллового рифа бурлил океан. Поверхность океана напоминала темно-синий бархат, украшенный серебряными блестками. Луна была похожа на блюдо, закутанное в серую ткань облака. Далеко в темноте вырисовывался прямоугольный силуэт грузового парохода, медленно и верно продвигающегося на край света и оставляющего за собой в ночном небе черный шлейф дизельного дыма.

Рей обернулся и смотрел, как Джулия идет по песку. Она остановилась рядом с ним. Когда она снова двинулась вдоль пляжа, он присоединился к ней, соразмеряя свои шаги с ее шагами.

Ветер поднял и скрутил легкую шелковую юбку Джулии, обвил ее вокруг ног Рея. Она прилипла к ткани его брюк, но он не сделал попытки отодвинуться. Сунув руки в карманы, он начал говорить, и его слова совпадали по ритму с его ровным упрямым шагом.

— Я и не думал вести себя с тобой так, как будто ты неразумное дитя. Мне только показалось, что тебе необходимо на некоторое время забыть обо мне. Ты работала день и ночь, ты переутомилась, ты плохо спала, у тебя темные круги под глазами. Ты бы нашла тысячу причин, чтобы не ехать со мной, если бы я попросил тебя, поэтому я и не просил.

— Значит, все это для моей же пользы.

— И для моей. У меня тоже достаточно забот.

— И ты ожидаешь, что я буду вне себя от счастья, особенно после того, как мы обо всем договорились?

— Я что-то не помню, до чего мы договорились.

— Не надо, пожалуйста. По крайней мере, ты должен признать, что ты не возражал.

— Может, я потом изменил свое мнение. Во всяком случае, сегодня вечером я ожидал, что ты признаешь свершившийся факт и воспримешь его с присущим тебе тактом.

— Может, правильнее было бы сказать «с благодарностью»?

— Мои мечты не заходят так далеко.

Его грустный голос действовал ей на нервы. Способность этого человека смущать ее приводила Джулию в бешенство. Она всегда считала себя достаточно опытной в словесных поединках, которые в Лос-Анджелесе сходили за флирт. И правда, ее нелегко было сбить с толку. Причиной тому могло быть то, что в Калифорнии никакие чувства не связывали ее с собеседниками; это были просто упражнения в быстроте ума и хладнокровном самообладании. Сейчас все было иначе. Отношения между Реем Табэри и ею были такими же непостоянными, как море, и еще менее объяснимыми.

По шоссе над ними промчалась машина, ее фары на мгновение осветили пляж. За ней проехала другая, двигаясь медленно, почти ползком. Джулия дождалась, пока стихнет шум от той и другой, и только потом произнесла:

— Ничего не могу сказать о твоих мечтах, но твои предположения насчет того, почему я решила прекратить наши отношения, действительно завели тебя очень далеко.

— А что тебе известно о моих предположениях? — В его вопросе звучало не только любопытство.