Гнев и радость - Блейк Дженнифер - Страница 54

Она прищурилась, затем выпрямилась в кресле и поставила ноги на пол. Джулия боялась, что ей будет скучно от этих разговоров, но вместе этого ощутила сильный интерес.

— Ну и что?

— Я терзался отчаянием. У меня возникли проблемы с этой шелковой штучкой, которую ты надела. С того места, где я сижу, она выглядит чистейшей провокацией. Но я могу ошибаться.

— Ты ошибаешься.

— В чем? — спросил он с мольбой во взгляде.

— В чем? Я что-то должна сказать?

— Да, — проговорил он, подходя к ней и садясь прямо перед ее креслом. — Это твоя комната. Твое очаровательное тело. Твое неотъемлемое право сказать мне… идти или остаться.

Голос его, его великодушная покорность, сдерживание себя показались ей более провоцирующими, чем что-либо на свете. Желание, покоившееся в глубине ее сознания в течение многих часов, в этот момент заполнило ее всю. Она ощутила тепло и радость, признательность и желан-ность его присутствия здесь. Свою роль сыграли и поздний час, и их уединение. Ответ мог быть только один.

Она проговорила, скрывая в голосе нежность:

— Останься.

Выражение его лица мгновенно изменилось.

— Учти: я не имел в мыслях оказывать влияние на принятие тобой решения, — спокойно произнес он.

— А что ты имел в мыслях? — спросила она, лаская рукой его жестковатые темные волосы.

— Ждать. Ждать, пока ты сделаешь то, что сама захочешь.

— Теперь ты знаешь, что я хочу.

Она пристально смотрела сверху на его голову и свои пальцы.

— Знаю ли?

Она повернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Ты считаешь, что я не могла сказать «нет»?

— Я считаю, что это было бы несправедливо.

— После того как я завлекла тебя? Или из-за твоих последних действий? Я не такая чопорная.

— И?..

— И ты не будь чопорным, — улыбаясь, проговорила она и поцеловала его.

Однако он не хотел торопиться утолить свое желание. Вместо этого он наложил на себя длительную эротическую «эпитимью», превратив их страсть в удивительную игру. Джулия полагала, что сама будет главенствовать в ней, позволять это и не позволять то. Но он не обращал никакого внимания на ее слабые сдерживания и протесты. Он расстегивал то, что хотел, целовал там, где хотел. Наконец, расслабившись, она стала наслаждаться его ласками, и вскоре ее шепот согласия стал больше походить на шепот требования.

Сотрясаясь от тихого смеха, он упал вместе с ней на пол, и они покатились по ковру в свете гаснущего огня камина. Джулия чувствовала, как неистово колотится ее сердце. Кровь толчками прибывала к самой заветной части ее тела. Рей крепко прижимался к отвердевшим соскам ее грудей — и не было ласки сильнее. Его бедра и ноги с мягкими волосами давили на ее нежные бедра и ноги. Она вдруг почувствовала себя уязвимой, но не испытала ничего, кроме радости. Она слышала его негромкий голос, сжимала в объятиях его сильное тело, и большего она не хотела.

То, что происходило с ними, казалось колдовством, без передышки и раскаяния, это был удивительный взрыв эмоций и чувств, ощущение безумного сладострастия и красоты. Он и в этот момент не забывал о галантности: когда все близилось к концу и наступил самый важный миг, он неожиданно приподнялся на локтях и спросил с улыбкой:

— Так, значит, разрешаешь?

— Да, — ответила она и закрыла глаза.

И снова прошептала, когда огонь в них медленно угасал:

— Да.

Она проснулась совершенно обнаженной, но заботливо укрытой одеялом на своей кровати. Застекленные двери, выходившие на балкон, были широко распахнуты, и в комнату влетал свежий воздух, напоенный ароматом перца и свежескошенной травы. Легкие занавески мягко колыхались. Рей стоял на пороге балкона. Его крепкое, мускулистое тело было четко очерчено в лучах утреннего солнца. Его бедра были обмотаны полотенцем, повязка на его больном плече казалась меньше. Видимо, он сделал себе новую перевязку.

Она смотрела на него и наслаждалась. Он стоял прямо, будто врос в землю, — эту его позу она подмечала и раньше. Это было тем более странно, что другого такого расслабленного человека она не знала.

Джулия улыбнулась, вспомнив про его вежливый вопрос вчера ночью. Она смотрела на него и удивлялась тому чуду, что он находится с ней, в ее комнате и спал рядом. И снова она не находила ответа на вопрос: зачем ему это было нужно? Чего он этим хотел достичь? Должно же было что-то быть.

Джулия решила, что сможет подумать об этом позже — подозревать его в чем-то было еще рано.

— Зачем ты встал? — сонным голосом спросила она.

Он повернулся к ней и улыбнулся через плечо.

— Я смотрел на дождь.

— На дождь? В Калифорнии?! — Она так резко села на постели, что подушки упали на пол. Одеяло спустилось с плеч и открыло ее по пояс.

— Именно. Он пришел с океана. Да еще с каким туманом! Не самый удачный день для полетов.

— Да? Какая жалость, — проговорила она, пытаясь понять его настроение и намерения.

— Согласись? — сказал он. Сняв полотенце, он направился к ней.

— Тогда, может, завтра? — пробормотала она, уступая ему место рядом с собой. У него были влажные волосы, а кожа пахла свежестью утра и мылом. Он обнял ее, и она поежилась: его пальцы были холодными.

Он тихо прошептал:

— Может.

На следующий день они вылетели и во второй половине дня добрались до места, где проходили съемки. Когда они находились в самолете, солнце закатывалось за горизонт — большой красный шар, врезанный в небо. Намечался знаменитый оранжево-розово-пурпурный болотный закат. Вдали тянулась четкая полоска деревьев. Джулия, наблюдая из машины меняющиеся цвета на небе, жалела что не успела на закат. Он действительно обещал быть великолепным.

Они повернули к месту парковки. Вокруг было тихо, но Джулия этому не удивилась. Она знала, чувствовала, что все будет в порядке, но все-таки — для своего спокойствия — решила заглянуть сюда перед тем, как ехать к тетушке Тин.

Домики на колесах, трейлеры и лодочный клуб пустовали. Очевидно, все были в мотеле либо отправились в Новый Орлеан, стараясь ухватить побольше удовольствий за время ее отсутствия. Лишний выходной — разве можно было его упустить? Охранник со своего поста — помощник местного шерифа подрабатывал здесь — отсалютовал Джулии, когда она вышла из «чероки», который они взяли в аэропорту. Она подождала Рея, и они вместе приблизились к охраннику.

— Что-нибудь здесь происходит? — спросила она.

— Все как обычно, — ответил тот, выходя из-под небольшого навеса, где стоял, засунув руки за ремень, на котором болтался пистолет в кобуре. — Все на реке с Буллом Буллардом.

Холодок пробежал по спине Джулии. Попытавшись улыбнуться и сохранить голос спокойным и ровным, она спросила:

— С Буллом? Что он опять затеял?

— Забрал всю команду и ушел снимать закат, насколько я понял.

— Что?! Впрочем, мне следовало этого ожидать.

— Джулия… — начал позади ее Рей.

Она резко обернулась к нему:

— Ты отвезешь меня на реку? Здесь должна быть какая-нибудь лодка!

— Тебе не кажется, что лучше подождать их возвращения? Они скоро вернутся.

Она поняла, что он имеет в виду. Солнце скоро скроется и на землю опустится ночь. Но для нее это сейчас не играло никакой роли.

— Нет, — решительно сказала она. — Если не хочешь ехать…

— Я поеду, — мрачно прервал он.

Его катер на подводных крыльях все еще был привязан к доку с того самого дня, когда он разъезжал на нем от лагеря к месту съемок. Через несколько минут они уже неслись по реке и ветер бил им в глаза.

Долго искать им не пришлось. Булл снимал на ближайшем от лагеря открытом канале. Там можно было установить камеры не только для того, чтобы поймать во всей красе закат и линию деревьев, но и медленное продвижение пироги со стариком Джо на корме. Он медленно двигал шестом, направляя лодку прямо в сгущающиеся тени.

Боль и возмущение захлестнули Джулию, когда она увидела, что там происходит. Она отказывалась верить своим глазам. Камеры со снятыми фильтрами были установлены на тщательно выбранных позициях и подготовлены к тому, чтобы ухватить все оттенки умирающего заката, розовые и золотые отражения, подрагивающие в зеркальной глади воды. Она так часто видела это перед своим мысленным взором, что на секунду забыла обо всем на свете и застыла, пораженная, в несущемся катере.