Обольщение по-королевски - Блейк Дженнифер - Страница 87

— Беру то, что мне принадлежит.

— Тебе? Все это? — Анджелина обвела рукой приготовленные стопки жестяных тарелок, мешочки с мукой и крупой, кофе и бобами, составленные вместе рядом с индианкой.

— Да все, по праву. Я привела с собой стадо коров, когда пришла к Мак-Каллафу, покинув свое племя. А также принесла ему меха, корзины и выделанные кожи, которые он продал. А недавно он выставил меня отсюда с пустыми руками. Теперь я заберу все.

— Я тебе этого не позволю сделать. Мужчины, когда вернутся, захотят есть.

— Говорю тебе, возьми себе часть этого добра и тоже уходи. Нет никакого смысла задерживаться здесь, — усмешка в черных глазах индианки не понравилась Анджелине.

Она почувствовала, что ее начинает бить нервная дрожь. Анджелина нахмурилась.

— Что ты имеешь ввиду? Почему нет смысла? Я не хочу никуда уходить.

— Ну тогда оставайся. Оставайся одна, и другие женщины здесь, которые жили с жестокими белыми мужчинами, тоже останутся одни. Я говорю тебе все это, потому что ты была приветлива со мной, работала рядом, как кровная сестра. Для тебя будет лучше уйти отсюда, сейчас же.

— Что случилось? Что ты сделала? — Анджелина двинулась к индианке, но та отступила на шаг от нее, засовывая в мешок приготовленные продукты питания.

— Я? Ничего, за исключением того, что предупредила испанца. Это было нетрудно и доставило мне большое удовольствие. А теперь Дон Педро поджидает Мак-Каллафа в укромном месте.

— А что… а что будет с другими? — хрипло выдохнула Анджелина; вопрос, впрочем, был совершенно излишним — она знала ответ.

— Все попадут в широкие сети западни, — сказала Утренняя Звезда. — Но почему это беспокоит тебя? Ведь люди, которые умрут сегодня, поступили с тобой жестоко, — они увезли тебя против твоей воли из дому!

Анджелина подошла к индианке и оперлась двумя руками о стол, когда та снова отступила назад.

— Кто? Кто попросил тебя предупредить испанца?

Утренняя Звезда склонила голову.

— Один человек, который сразу понял силу моей ненависти, часто видя, как чернеют от нее мои глаза.

— Как его зовут? Скажи мне его имя! — воскликнула Анджелина.

— Зачем мне его имя, мне оно безразлично, главное, что этот человек указал способ, которым я могу отомстить своему обидчику!

— Скажи, по крайней мере, был ли это один из людей принца?

Утренняя Звезда направилась к двери, и Анджелина поспешила за ней.

— Здесь много мужчин, одни приходят, другие уходят. Я не знаю каждого и не желаю знать, потому что не дело женщины заглядывать каждому мужчине в лицо. Прощай, Анджелина. Я ухожу.

И она исчезла из глаз, словно призрак, быстро мелькнув в коридоре, ведущем в вечернюю пасмурную сырость. Через мгновение послышался удаляющийся топот копыт, а затем снова воцарилась тишина. Анджелина замерла на месте, сцепив на груди руки и закусив нижнюю губу. Мысли ее беспорядочно метались, она испытывала невыразимый ужас, представляя расставленную испанцем коварную ловушку, к которой в этот момент приближается Рольф и остальные участники похода, ни о чем не подозревая, уверенные в своей безопасности.

Сколько времени прошло с момента их выступления в путь? Может быть, час? Или больше? Они планировали добраться до логова испанца, когда настанет ночь, чтобы атаковать его под покровом ночной темноты. Пасмурная погода создавала впечатление, что теперь уже очень поздно, хотя по-настоящему вечер еще не наступил.

Анджелина глубоко вздохнула, ощущая прилив сил и энергии, и, быстро приняв решение, внезапно сорвалась с места и кинулась к выходу. Пробежав по коридору, она влетела в общую комнату, сорвала с вешалки свой плащ и на ходу накинула его на себя, устремившись к конюшне.

Когда он подбежала к стойлу, гнедая кобыла, навострив уши, уставилась на нее. Оседлать ее Анджелине не составляло большого труда, хотя она от досады скрипела зубами, чувствуя, что теряет драгоценное время. Наконец, она вывела лошадь на улицу под моросящий дождь, стала в стремя и уселась в мужское, испанское седло. Почувствовав впившиеся ей в бока женские каблучки, кобыла удивленно заржала, повернув голову и пытаясь взглянуть на необычного седока, но потом подчинилась и, рванув с места в карьер, стремительно поскакала прочь со двора — на извилистую дорогу, ведущую вглубь Ничейной Земли.

Анджелина знала дорогу понаслышке — она случайно слышала доклад Густава Рольфу о проведенной им разведке. Чего она не ожидала — это множества путей и тропок, которые отходили от главной дороги в разные стороны: индейские тропы, большаки и звериные тропы, ведущие к водопою. Постепенно все больше темнело, вокруг не было ни души, не говоря о человеческом жилье вблизи дороги. Анджелина не могла уточнить направление своего движения, не могла разузнать о проехавшем здесь за час до нее военном отряде.

Анджелина скакала вперед, оставляя в бешеной гонке позади себя одну милю за другой. Мимо нее проносились неясные очертания чернеющих в сумерках стволов деревьев и влажных спутанных веток подлеска. Из-под копыт ее лошади летели комья грязи и брызги воды, когда приходилось проезжать по выбитой, покрытой рытвинами, наполненными водой, песчаной дороге или бороздить ручьи и речушки, ставшие полноводными от недавно прошедших дождей. Время от времени Анджелина останавливалась, пытаясь отыскать следы проехавшего до нее конного отряда, но дождь смыл все отпечатки, и только несколько раз ей удалось с трудом различить еле видный размытый след подковы, впеча-тавшийся в песок и уже полустертый.

Анджелина очень устала, мышцы ее ног болели от судорожного напряжения, а ее пальцы, вцепившиеся в поводья, занемели. Но она больше не останавливалась. Дыхание лошади становилось все более затрудненным, она выбивалась из сил и начала спотыкаться. Анджелина дала ей несколько минут отдохнуть и отпустила поводья, чтобы лошадь попила из ручья. Но затем несмотря на то, что животное было взмылено — на боках его виднелись клочья пены, а от вспотевшей спины в холодный воздух поднимался пар, Анджелина снова пустила лошадь вперед. Она не могла разрешить отдыха ни себе, ни своему коню; слишком высока была цена этой гонки, а неудача в ней могла стоить Анджелине счастья всей жизни. Прищурив глаза, она пристально всматривалась в сгущающиеся над дорогой сумерки, умоляя ночь повременить и заклиная судьбу, чтобы Рольф, Мак-Каллаф и все, кто сейчас с ними, задержались в пути и опоздали к назначенному сроку.

Анджелина не чувствовала ветра, бьющего ей в лицо, и дождя, струящегося по щекам. Ее плащ промок насквозь и сполз с одного плеча, трепеща под напором встречного ветра и хлопая по боку лошади. В мозгу Анджелины отдавался стук копыт ее гнедой кобылы, вытесняя все остальные звуки. Этот звук повторяло слабое эхо ночного притихшего леса. Приглушенный шум отдаленных выстрелов становился все отчетливей, пока не дошел до сознания Анджелины, помертвевшей от страха.

— Нет, нет, нет, — кричало все внутри нее, хотя она сама ни на секунду не расслабилась и не замедлила продвижения в ту сторону, откуда доносилась стрельба. Низко наклонившись над лошадиной шеей, Анджелина нагнула голову, подстегивая лошадь и умоляя ее про себя сделать последнее отчаянное усилие, на которое она еще была способна. И, казалось, животное превозмогло себя, оно стремительно приближало Анджелину к месту, где шло сражение. Но вдруг отчетливо раздался грохот последнего одинокого выстрела, визг срикошетившей пули — и все стихло.

Было бы безрассудством с ее стороны врываться на всем ходу прямиком в расположение испанца. Поэтому Анджелина, проскакав по инерции еще несколько ярдов, сдержала лошадь и свернула в лес. Она с трудом продиралась сквозь мокрый подлесок, пригибая голову и раздвигая руками низкорастущие ветки деревьев. В ночном сыром лесу сильно пахло прелой листвой, которую ворошила копытами медленно продвигающаяся вперед лошадь. Когда Анджелина оказалась в глубине леса и ее уже невозможно было заметить с дороги, она спешилась, привязала лошадь к сосне и отправилась в ту сторону, откуда сквозь ветви деревьев брезжил тусклый свет.