Пляска на бойне - Блок Лоуренс - Страница 46

— Да брось, — сказал я. — Он ни с того ни с сего позвонил мне в десять вечера и потребовал, чтобы мы сейчас же встретились. Тебя вчера вечером наверняка здесь и не было.

— Тут хватает людей, которые могли бы дать тебе аппаратуру.

— Ну да, только для этого понадобилось бы всего-навсего часа два времени и десяток звонков по телефону, чтобы получить разрешение, а главное — откуда я мог знать, что он расколется?

— Да, ты прав.

— Думаю, что смогу уговорить его явиться с повинной, — сказал я. — По-моему, он и сам этого хочет.

— Было бы неплохо, — сказал он. — Но даже если и нет, то он по крайней мере что-то тебе скажет, а при тебе будет диктофон. Когда вы встречаетесь — в четыре? Жаль, что не раньше.

— Раньше у него какие-то деловые свидания.

— Дела есть дела, да? Увидимся здесь в три. — Он встал. — А до тех пор у меня тоже дела.

Я отправился к Элейн, купив по дороге цветов и пакет яффских апельсинов. Она поставила цветы в воду, апельсины положила в большую голубую стеклянную вазу и сказала мне, что чувствует себя лучше.

— У меня еще слабость, но дело явно идет на поправку. А как у тебя? Все в порядке?

— А что?

— Вид у тебя замученный. Опять вчера просидел всю ночь?

— Нет, но мне не спалось. Дело вот-вот будет раскрыто. Еще пару часов — и конец.

— Как все это произошло? Сегодня среда, верно? Или я пару дней провалялась без сознания?

— Термен хотел излить кому-нибудь душу, а тут подвернулся я. Он чувствует, что на него давят — отчасти, наверное, я, но больше Стетнер.

— А кто такой Стетнер?

— Тот Резиновый Мужчина. — Я вкратце изложил ей наш вчерашний разговор в «Грогане». — Я оказался в нужном месте в нужное время. Мне повезло.

— Не то что Аманде Термен.

— Не одной ей, насколько я понимаю. Но за Аманду все они сядут. Если Термен даст показания и полиции удастся раздобыть какие-нибудь вещественные доказательства, дело можно будет считать беспроигрышным.

— Тогда почему ты такой мрачный? Тебе бы сейчас петушком прыгать. По-моему, в таких случаях полагается наслаждаться минутой торжества.

— Должно быть, я устал.

— А что еще?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Вчера вечером я часа два говорил с Терменом. Не могу сказать, что полюбил этого говнюка, но и радоваться мне тоже что-то не хочется. Неделю назад он мне казался каким-то хладнокровным гениальным преступником, а теперь оказалось, что он просто дурачок. Паре хитрых извращенцев ничего не стоило водить его за член.

— Тебе его жалко.

— Нет, не жалко. Я думаю, он тоже хитрый сукин сын, только он нарвался на Стетнера, который оказался похитрее. И я верю далеко не всему, что он мне наговорил вчера вечером. Не думаю, чтобы он напрямую врал, но, скорее всего, постарался представить себя в лучшем свете, чем он есть на самом деле. Во-первых, готов спорить на что угодно, что Аманда — не первая, кого он убил.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что Стетнер не так уж глуп. Он знал, что полицейские вытряхнут из Термена всю душу после такого убийства. Даже если не заподозрят его в соучастии, то будут допрашивать, чтобы как-нибудь выйти на убийц и не упустить ни одной улики. Поэтому Стетнер должен был сначала закалить его, приучить убивать. При нем убили Левека, он был соучастником, и я думаю, что он и кто-то из Стетнеров, а может быть, и оба, не раз проделывали с женщинами такое, после чего тех находили мертвыми. Вот как я поступил бы, если бы был таким, как Стетнер.

— Я очень рада, что ты не такой.

— И я не знаю, насколько можно верить этому приступу угрызений совести, — сказал я. — Думаю, он испугался и кое-что из его слов — правда. Как только Стетнер получит от него последнюю сотню тысяч, незачем будет сохранять ему жизнь. Если только он не собирается наложить лапу на все остальные деньги, что вполне возможно. А может, Термен как раз этого и боится. Не хочет расставаться с остальными деньгами.

— Но ему же все равно придется с ними расстаться? Если сознается.

— А он не собирается сознаваться.

— Но я думала, ты хочешь уговорить его явиться с повинной.

— Попробую. Надеюсь, мне удастся обработать его не хуже, чем Стетнеру.

— Хочешь, я пойду с тобой и пососу у него?

— Думаю, обойдемся и без этого.

— Ну и хорошо.

— Понимаешь, — сказал я, — мне кажется, он пытается обвести меня вокруг пальца. Может, он хочет, чтобы я вместо него убил Стетнера. Это мало вероятно, но не исключено. Может, ему нужна моя помощь, чтобы устроить что-нибудь вроде патовой ситуации, когда он оставит доказательства и свои показания, которые уличат Стетнера в случае его смерти. Если он все сделает правильно и Стетнер будет это знать, ему ничего не грозит.

— Но все доказательства, которые он предоставит тебе…

— Попадут прямо в руки Джо Деркина. Эх, черт!

— Что такое?

— Еще только половина двенадцатого, а я встречаюсь с ним в четыре. Мне надо было нажать на него вчера вечером, не дать ему времени одуматься. А все потому, что он был совершенно измотан, да и я тоже. Я думал, мы встретимся сегодня утром, но он развел тягомотину насчет каких-то деловых свиданий. Я хотел ему сказать, что он вполне может их отменить и что все дела для него уже кончились, но не смог. Знаешь, он звонил мне несколько раз вчера после обеда и молчал.

— Да, ты говорил.

— Если бы я встретился с ним утром, сейчас дело было бы уже в шляпе. Но конечно, тогда я не успел бы поговорить с Красавчиком Дэнни и ничего не знал бы про Стетнера. — Я вздохнул. — Ну, ничего, что-нибудь да получится.

— Что-нибудь наверняка получится, дорогой. Не хочешь прилечь на часок-другой? Ложись в постель, или я постелю тебе на диване.

— Нет, не стоит.

— Тебе это не повредит. А я тебя разбужу когда надо, и у тебя хватит времени зайти к Джо, так что можешь не дергаться.

— Да я все равно дергаюсь.

— Вот и я про это.

Я успел к двенадцати на собрание, а потом пешком дошел до своего отеля, перекусив по дороге в пиццерии. Я взял пиццу со сладким перцем, чтобы там наверняка были все нужные организму питательные вещества.

Может быть, это собрание так меня размагнитило, а может быть, сытная и полноценная еда, только, добравшись до своей комнаты, я почувствовал такую усталость, что решил прилечь на часок. Я поставил будильник на два тридцать и на всякий случай попросил еще и дежурного позвонить мне в это время. Сбросив туфли, я выбрался из одежды и вырубился, кажется, еще раньше, чем закрыл глаза.

Меня разбудил телефонный звонок. Я сел и взглянул на часы — было только два. Я взял трубку, собираясь рявкнуть на дежурного. Голос Ти-Джея произнес:

— Почему это вас никогда нет дома? Как я могу рассказать, что я узнал, если вас невозможно разыскать?

— А что ты узнал?

— Как звали того мальчика. Младшего. Я встретил одного парнишку, он его знает. Говорит, его зовут Бобби.

— А фамилию ты не узнал?

— На Двойке мало у кого есть фамилия, Мэтт. Да и имя тоже. Тут, понимаете, больше клички. Дурачок, Шляпа, Бутерброд. Бобби еще новенький, у него клички нет. Паренек, с которым я говорил, сказал, что он здесь появился где-то около Рождества.

Недолго же он продержался. Жаль, я не мог сказать Ти-Джею, что это не важно, — того человека, который гулял с Бобби, все равно посадят за кое-что другое, так что ему теперь долго будет не до мальчиков.

— Не знаю, откуда он взялся, — продолжал Ти-Джей. — В один прекрасный день сошел с автобуса, и все. Должно быть, там, откуда он приехал, были любители мальчиков, потому что он с самого начала пошел по этой части. И оглянуться не успел, как один тип его заграбастал и стал торговать его белой задницей.

— Кто это был?

— Хотите, чтобы я узнал? Думаю, это можно, только на счетчике двадцать долларов уже нащелкало.

Какой смысл? Теперь не составит никакого труда посадить Стетнера за убийство Аманды Термен. Есть труп, есть свидетель и наверняка найдутся какие-нибудь вещественные доказательства. А что известно об исчезновении и возможном убийстве мальчика по имени Бобби? Стоит ли гоняться за каким-то сутенером?