Подземный левиафан - Блэйлок Джеймс - Страница 20

Внизу у борта бота барахтался в воде Ашблесс. Его ялик, получивший тяжкий удар в корму, в стороне плавал в дюйме под поверхностью воды. Джим спустил с борта бота переносную лестницу и меньше чем через минуту Ашблесс, поминая всех святых, уже лез из воды. Джим подал ему руку, потом бросился помогать Сквайрсу, разбирающемуся с задрайкой на люке. Наконец люк распахнулся, из него появилась голова дяди Эдварда, он что-то сказал Сквайрсу и снова скрылся внутри. Сквайрс опустился на колени, подхватил Лазарела под мышки и с помощью Эдварда, который толкал снизу, вытащил его из батисферы и уложил на палубу. Профессор был без сознания — у него была сильно рассечена голова.

Через несколько часов грузовичок с батисферой вновь стоял у обочины напротив дома Джима. Уильям Ашблесс, дядя Эдвард и профессор Лазарел наскоро осматривали аппарат, исправляя что можно.

— Наркотическое отравление азотом, — заметил дядя Эдвард. — Веселящий газ — вот что это было. Или же кислородное отравление — если шланги дали течь.

— Одно из двух, — отозвался Ашблесс, отводя от лица пряди прямых светлых волос. — Поначалу мне показалось, что вы дурачитесь. Когда ты начал болтать что-то о кальмаре. Я думал, что это один из очередных анекдотов Рассела.

— Какие уж там анекдоты, — отозвался Лазарел, который, работая молотком, начерно выпрямлял поврежденную опору батисферы. — Дай плоскогубцы — вон те, с острым носиком.

Эдвард, очищавший иллюминаторы от соли, взял плоскогубцы и подал профессору.

— Вы только посмотрите! — воскликнул Лазарел, поковырявшись в изогнутой опоре с полминуты. — Значит, мы дурака валяли? Веселящий газ, говоришь? Морская пучина! Звоните Спековски! Звоните в музеи!

С криками он спрыгнул с кузова, высоко держа над головой плоскогубцы с зажатым в них, как поначалу показалось Джиму, куском белой пластмассы.

— Что скажете? — триумфально провозгласил он и выложил добычу на ладонь. Это был крупный зуб почти правильной конической формы, с неровными краями, длиной в два дюйма. Обломанный наискось.

— Он был зажат между металлом опоры и ее резиновой шиной. Я заметил его совершенно случайно. Великая пучина!

— Акулий? — с сомнением предположил Ашблесс. Лазарел посмотрел на него презрительно и сожалением.

— Может быть, я недостаточно хорошо разбираюсь в «Короле Лире», — ответил он, — но то, что это не акулий зуб, могу сказать наверняка. Я отлично рассмотрел это проклятое чудище. Это не было галлюцинацией. Этот зуб еще недавно находился во рту гигантского плезиозавра, могу поспорить на что угодно. Черт возьми! — выкрикнул он, сильно ударяя кулаком в загудевший борт батисферы. — Нам обязательно нужно будет вернуться туда за бивнем.

Эдвард кивнул, рассматривая обломанный зуб.

— Нам нужно что-то получше батисферы. В ней мы как пес на привязи. Гил Пич был прав, когда говорил о генераторе кислорода и регуляторе давления.

— А антигравитацию не хочешь? А вечный двигатель? Гил Пич начитался фантастики. — Лазарел покачал головой. — Нет. Я думаю, что для начала мы должны показать этот зуб нужным людям. Организуем новую экспедицию. На новой батисфере или, может быть, даже на батискафе. Нам необходима финансовая поддержка, но с помощью вот этого мы добьемся чего угодно. — Лазарел щелчком, как монету, подкинул зуб в воздух и снова поймал его на ладонь.

Дядя Эдвард открыл рот, собираясь что-то сказать, но ему помешали — у него за спиной на газон шлепнулась пущенная меткой рукой разносчика-велосипедиста свернутая в тугой рулон газета. Он схватил и поднял ее одновременно с Лазарелом — оба жаждали прочитать статью Спековски. Однако их внимание в первую очередь приковала заметка в нижней части первой страницы. Оскар Палчек найден мертвым в смоляной яме на Ла-Бреа.

Что он там делал, никто не знал. Он был полностью утоплен в вязкий деготь — над поверхностью черной жижи торчал только один ботинок, внутри которого при проверке обнаружилась нога владельца. Если бы не ботинок, тело Оскара могло пролежать в объятиях дегтя многие тысячелетия в ожидании археологов будущего, подобно останкам из эры мезозоя. У компетентных органов сложилось впечатление, что, кроме всего прочего, Палчек стал жертвой какой-то странной болезни — его кожа, в особенности на голове и шее, была покрыта чешуей; все его тело было начисто лишено растительности, а веки стали странно полупрозрачными. Гибель Оскара, учитывая место происшествия, явно была связана с криминальными обстоятельствами — если только он не кинулся в деготь головой вниз сам, что представлялось маловероятным. Вскрытие почти ничего не показало. Полиция начала расследование. Выяснилось, что Оскар был одним из тех мальчиков, которые несколько дней назад напали на Джона Пиньона на площади между складами и парковкой. Пиньон, известный полярный исследователь и антрополог, был допрошен полицией и отпущен домой под подписку о невыезде.

— Это Пиньон! — задыхаясь, вымолвил дядя Эдвард. — Неужели он способен на такое?

Ашблесс выхватил из слабых пальцев Сент-Ивса обвисшую газету и, скептически прищурясь, перечитал статью.

— Не думаю, что Пиньон в этом замешан. Могу держать пари, что он, скорее всего, невиновен. Мне кажется, эта история гораздо более загадочна, чем представляется на первый взгляд.

— Точно, — сказал громкий голос у них за спиной. Присутствующие обернулись.

Уильям Гастингс, изможденный и оборванный, в невероятных накладных усах и бородке а-ля ван Дейк, выступил из-под сени кустов на заднем дворе.

Глава 8

— Ты получил мое письмо? — озираясь по сторонам, спросил Эдварда Уильям, не успели они еще пожать друг другу руки.

— Какое письмо? Нет, не получил. А когда ты отправил?

— Неделю назад. Эти ублюдки наверняка прочитали его.

Уильям устало привалился плечом к борту грузовика и несколько секунд молчал, словно переводя дыхание. Он кивнул Ашблессу и Лазарелу — профессор нервно подкидывал на ладони найденный зуб, в его голове вращались гигантские шестеренки, елозили шатуны и вспыхивали разноцветные пятна света. Как всегда, внезапное появление Уильяма ничуть не упрощало ситуацию.

— Зачем им нужно было читать твое письмо? — спокойно спросил Сент-Ивс, надеясь, что его тон внесет элемент рациональности, одновременно скрыв сомнение. Спокойствие сейчас было залогом безопасности.

Уильям энергично помотал головой, как будто разгонял туман, мешающий дышать. После чего ответил, очень спокойно и уверенно:

— Потому что они хотят уничтожить наш мир. Взорвать его.

— Но зачем? — воскликнул Эдвард с неподдельным удивлением.

— Потому что они сукины дети, — объяснил Уильям. Чуть заметно закатив глаза и пожав плечами, Ашблесс вернул Эдварду газету.

— Рад был повидаться, старина, — кивнул он Уильяму. — Выше голову. Мы не позволим им взорвать мир. По крайней мере до тех пор, пока я не пропущу стаканчик. Увидимся.

Ашблесс взял под воображаемый козырек, прощаясь, и зашагал к дороге. Через несколько секунд мотор его машины взревел, и он укатил.

— Смеется, да еще как снисходительно, — пробормотал Уильям, снимая бородку и усы. — Я почти уверен, что он с ними заодно. Он потому и заторопился, чтобы его не раскрыли.

Тут Уильям неожиданно обнаружил, на что именно он опирается плечом, отступил на шаг и оглядел батисферу. Его лицо изменилось.

— Значит, вы начали без меня, — объявил он уныло, словно уже давно знал, что так выйдет.

— Приливы, — устало объяснил Эдвард. — И это было всего лишь пробное погружение. Мы получили доказательства, которые потрясут научный мир.

Лазарел передал Уильяму зуб и пересказал всю историю с эласмозавром, приукрасив ее мамонтовым бивнем. Уильям щурился и кивал, принялся прилаживать на место фальшивую остроконечную бородку, но потом, захваченный газетной статьей о смерти Оскара Палчека в смоляной яме, забыл о ней да так и оставил висеть скособоченной. Эдвард не в силах был отвести глаз от этой бородки. Она имела ужасно карикатурный вид и злила его невероятно.