Пески времени - Шелдон Сидни - Страница 19

19

– Что, слишком?..

– Нет-нет. Замечательно, моя милая.

Лючия вновь подняла чашку:

– За нашу дружбу.

Она отпила, он тоже.

– За...

Бускетта так и не закончил свой тост. Спазм неожиданно сдавил ему горло, и он почувствовал, что его сердце будто пронзил раскаленный докрасна прут. Он схватился за грудь.

– О Боже! Вызови доктора...

Лючия продолжала сидеть, спокойно попивая чай, наблюдая, как судья, задрожав, поднялся и рухнул на пол. Его тело еще некоторое время дергалось, а затем затихло.

– Это первый, папа, – сказала Лючия.

* * *

Сидя в своей камере, Бенито Патас раскладывал пасьянс, когда тюремный надзиратель сообщил ему:

– У вас интимное свидание.

Бенито расплылся в улыбке. Как доносчик, он находился на особом положении, пользуясь многочисленными привилегиями, и то, что к нему пускали подруг для интимных свиданий, было одной из них. У него было с полдюжины девочек, которые навещали его по очереди. Он пытался угадать, какая из них пришла сегодня.

Он посмотрелся в висевшее на стене камеры маленькое зеркальце, слегка напомадил и пригладил волосы, затем последовал за охранником по тюремному коридору к отделению с комнатами для интимных свиданий.

Охранник показал ему, в какую из них войти. Предвкушая удовольствие, Патас нарочито небрежно вошел туда и тут же остановился, вытаращив от удивления глаза.

– Лючия! Боже мой, какого черта ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась?

– Я сказала, что мы помолвлены, Бенито, – тихо произнесла Лючия.

На ней было ярко-красное шелковое платье с большим вырезом, подчеркивавшее ее великолепную фигуру.

Бенито Патас попятился от нее.

– Уходи.

– Как хочешь, но прежде я хочу тебе кое-что сказать. Когда ты стал давать показания на суде против моего отца и братьев, я смотрела на тебя и чувствовала, как ненавижу тебя. Я хотела убить тебя. – Она подошла ближе. – Но потом поняла, что это был мужественный поступок с твоей стороны. Ты осмелился встать и сказать всю правду. Отец и братья не были злодеями, но они делали ужасные вещи. И ты был единственным, кому хватило храбрости бросить им вызов.

– Поверь мне, Лючия, – начал он, – полиция заставила меня...

– Не надо ничего объяснять, – мягко сказала Лючия. – Тем более мне. Ты помнишь, как мы впервые занимались любовью? Я уже тогда поняла, что полюбила тебя и буду любить всегда.

– Лючия, я бы никогда не сделал...

– Любимый, давай забудем о случившемся. С этим уже ничего не поделаешь. Сейчас гораздо важнее, что мы опять вместе.

Она подошла к нему уже совсем близко, он чувствовал пьянящий аромат ее духов. Он совсем растерялся.

– Ты... ты это серьезно?

– Более чем когда-либо в жизни. Поэтому я и пришла сюда сегодня, чтобы ты понял это, чтобы доказать тебе, что я – твоя. И не только на словах.

Ее пальцы потянулись к бретелькам, и через секунду платье соскользнуло на пол. Она стояла перед ним совершенно голая.

– Теперь ты мне веришь?

«Боже, до чего же она прекрасна».

– Да, я верю. – Его голос был хриплым.

Лючия прильнула к нему всем телом.

– Раздевайся, – прошептала она. – Быстрее!

Она смотрела, как Патас раздевался. Сняв с себя все, он взял ее за руку и подвел к маленькой кровати в углу комнаты. Не утруждая себя ласками, он через секунду был уже на ней. Самодовольно улыбаясь, он раздвинул ей ноги и глубоко погрузился в нее.

– Все как прежде, – сказал он самоуверенно. – Ты ведь не смогла меня забыть, а?

– Да, – прошептала она ему на ухо. – И знаешь, почему я не смогла тебя забыть?

– Нет, моя любовь. Скажи мне.

– Потому что я – сицилийка, как и мой отец.

Протянув руку за голову, она вытащила из волос длинную резную шпильку.

Бенито Патас почувствовал, как что-то вонзилось ему под ребра, и от резкой боли он готов был закричать, но Лючия зажала ему рот поцелуем, и в тот момент, когда тело Бенито дергалось и извивалось на ней в конвульсиях, Лючия испытала оргазм.

Через несколько минут она была уже одета и шпилька вновь оказалась в волосах. Бенито лежал под одеялом с закрытыми глазами. Лючия постучала в дверь комнаты и улыбнулась охраннику, открывшему дверь, чтобы ее выпустить.

– Он уснул, – прошептала она.

Взглянув на красивую молодую женщину, охранник не сдержал улыбки.

– Вы, наверное, несколько утомили его.

– Я думаю, – сказала Лючия.

* * *

Эти два откровенно дерзких убийства потрясли Италию. Молодая красивая дочь мафиози отомстила за своих отца и братьев, и впечатлительная итальянская общественность поддерживала и «болела» за нее. Полиция же, вполне естественно, была другого мнения. Убив уважаемого судью, Лючия Кармине совершила затем второе убийство прямо в стенах тюрьмы. И, что фактически приравнивалось к первым двум преступлениям, она оставила полицию в дураках. Газеты просто захлебывались от восторга на эту тему.

– Мне нужна ее голова, – прорычал комиссар полиции своему заместителю. – И сегодня же.

Поиски становились все более интенсивными, в то время как виновница всей этой шумихи скрывалась в доме Сальваторе Джузеппе, одного из людей отца, которому удалось избежать ареста.

Изначально единственным желанием Лючии было отомстить за честь отца и братьев. Она полностью отдавала себе отчет в том, что может быть схвачена, и была готова принести себя в жертву. Когда же ей удалось выйти из тюрьмы и скрыться, ее мысли переключились с мести на то, как уцелеть. Теперь, когда она выполнила то, что наметила, жизнь вдруг снова обрела ценность. «Я не дамся им, – поклялась она себе. – Никогда».

* * *

Сальваторе Джузеппе и его жена сделали все возможное, чтобы как-то изменить внешность Лючии. Они осветлили ей волосы, подкрасили зубы, купили ей очки и мешковатую одежду. Сальваторе придирчиво осмотрел свое творение.

– Неплохо, – оценил он, – но этого недостаточно. Нам надо вывезти тебя из Италии. Тебе нужно уехать в такое место, где первые полосы газет не пестрят твоими фотографиями и где ты сможешь на несколько месяцев скрыться.

И тут Лючия вспомнила: «Если тебе когда-нибудь понадобится надежный человек, ты можешь положиться на Доминика Дюреля. Мы с ним как братья. Он живет во Франции, в Безье, недалеко от испанской границы».

– Я знаю, куда мне можно поехать, – сказала Лючия, – но мне нужен паспорт.

– Я позабочусь об этом.

* * *

Спустя двадцать четыре часа Лючия уже держала в руках паспорт на имя Лючии Рома, в нем была ее фотография с уже измененной внешностью.

– Куда же ты поедешь?

– У моего отца во Франции есть друг, который поможет мне.

– Если ты хочешь, чтобы я проводил тебя до границы... – начал Сальваторе.

Они оба понимали, насколько это опасно.

– Нет, Сальваторе, – сказала Лючия. – Вы уже достаточно сделали для меня. Я должна ехать одна.

* * *

На следующее утро Сальваторе Джузеппе взял напрокат «фиат» на имя Лючии Рома и дал ей ключи.

– Будь осторожна, – попросил он.

– Не беспокойтесь. Я родилась под счастливой звездой.

Разве не так говорил ей отец?

* * *

У итало-французской границы медленно тянулась длинная цепочка машин, направлявшихся во Францию. По мере приближения к контрольно-пропускному пункту Лючия нервничала все сильнее. Ее наверняка ищут на всех выездных пунктах. И она знала, что, если ее поймают, пожизненное заключение ей обеспечено. «Я лучше застрелюсь», – думала Лючия.

Она уже поравнялась с дежурным офицером.

– Ваш паспорт, синьорина.

Через окошко машины Лючия протянула ему свой черный паспорт. Взяв его, офицер взглянул на Лючию, и она заметила, как в его глазах появилась некоторая озадаченность. Он перевел взгляд на нее, затем вновь посмотрел на паспорт уже более внимательно. Лючия вся напряглась.

– Вы – Лючия Кармине, – сказал он.