Пески времени - Шелдон Сидни - Страница 28

28

«Как можно было быть такой глупой?»

Ночью, когда Терезе наконец удавалось задремать, ей снились сны. Каждый раз она видела новый сон, но все они были одинаковыми.

Рауль и Моник едут в поезде – обнаженные, они занимаются любовью, а поезд идет над глубоким каньоном, мост рушится, и все, кто был в поезде, летят в объятия смерти.

Рауль и Моник, обнаженные, в постели гостиничного номера. Рауль роняет сигарету, в комнате вспыхивает пламя, и они оба сгорают. Тереза просыпается от их криков.

Рауль и Моник падают с горы, тонут в реке, погибают в авиакатастрофе.

Сны были всегда разными.

Сны были всегда одинаковыми.

* * *

Мать и отец Терезы были в отчаянии. Дочь угасала на глазах, но они ничем не могли ей помочь. И вдруг Тереза начала есть. Она без конца ела. Казалось, она никак не могла насытиться. Она быстро набрала свой вес и все продолжала полнеть, пока не стала совсем тучной.

Когда отец с матерью пытались поговорить с ней о ее страданиях, она отвечала им:

– Я чувствую себя прекрасно. Не беспокойтесь обо мне.

Тереза продолжала жить, как будто ничего не произошло. Она ходила в город за покупками, делала все, как и прежде. Каждый вечер она ужинала вместе с отцом и матерью, читала или шила. Она словно окружила себя невидимой крепостью, куда твердо решила никого не впускать. «Теперь ни один мужчина не захочет больше взглянуть на меня. Никогда».

Внешне казалось, что у Терезы все замечательно. Душой же она пребывала в бездне отчаянного одиночества. Даже в окружении людей она словно сидела совсем одна в пустой комнате одинокого дома в одиноком мире.

* * *

Прошло немногим более года с тех пор, как Рауль оставил Терезу. Ее отец собирался в Авилу.

– У меня там есть дела, – сказал он Терезе, – но потом я освобожусь. Почему бы тебе не поехать со мной? Авила – очаровательный город. Тебе будет полезно на некоторое время уехать отсюда.

– Нет, спасибо, папа.

Посмотрев на жену, он вздохнул:

– Ну что ж, хорошо.

В гостиную вошел слуга:

– Прошу прощения, мадемуазель де Фосс. Только что принесли письмо для вас.

Тереза еще не успела распечатать конверт, как ее охватило смутное дурное предчувствие.

В письме было написано:

«Тереза, милая моя Тереза.

Бог свидетель, я не вправе называть тебя милой после той подлости, которую совершил по отношению к тебе. Клянусь искупить свою вину, даже если на это понадобится вся моя жизнь. Не знаю, с чего начать.

Моник сбежала, оставив меня с нашей двухмесячной дочуркой. Честно говоря, я вздохнул с облегчением. Должен признаться, что с того дня, как я ушел от тебя, моя жизнь превратилась в ад. Я сам никогда не смогу понять, почему я так поступил. Я словно оказался во власти каких-то волшебных чар Моник, понимая при этом с самого начала, что совершаю страшную ошибку. Я всегда любил только тебя. Теперь я понимаю, что смогу обрести счастье лишь рядом с тобой. К тому времени как ты получишь это письмо, я буду на пути к тебе.

Я люблю и всегда любил тебя, Тереза. Ради всей нашей с тобой жизни я прошу твоего прощения. Я хочу...»

Она не могла больше читать. Мысль о том, что ей вновь предстоит увидеть Рауля с ребенком – ребенком его и Моник, – казалась ей непостижимой, оскорбительной.

В истерике швырнув письмо, она закричала:

– Я должна уехать отсюда. Сегодня. Сейчас же. Пожалуйста... Прошу!

Родители были не в состоянии ее успокоить.

– Раз Рауль приедет сюда, – сказал отец, – тебе по крайней мере стоит поговорить с ним.

– Нет! Я убью его, как только увижу. – Вся в слезах, она схватила отца за руки. – Возьми меня с собой, – взмолилась она.

Она готова была ехать куда угодно, лишь бы сбежать отсюда.

И тем же вечером Тереза с отцом отправилась в Авилу.

* * *

Отец Терезы был убит горем дочери. По натуре он не был жалостливым человеком, но за последний год он проникся к Терезе уважением, восхищался ее стойкостью. Она с достоинством встречала взгляды горожан и никогда не жаловалась. Он чувствовал себя беспомощным, неспособным облегчить ее страдания.

Помня о том утешении, которое Тереза когда-то находила в церкви, он сказал ей по приезде в Авилу:

– Местный священник отец Беррендо – мой старый друг. Может, он как-то поможет тебе. Поговори с ним.

– Нет.

Она больше не хотела иметь никаких отношений с Господом.

Тереза оставалась в одиночестве в гостиничном номере, пока отец занимался делами. Когда он возвращался, она все так же сидела на стуле, безучастно глядя на стену.

– Прошу тебя, Тереза, поговори с отцом Беррендо.

– Нет.

Он был в отчаянии. Она не желала выходить из номера и отказывалась возвращаться в Эз.

Священник сам пришел к Терезе, это было последней надеждой.

– Ваш отец говорит, что раньше вы регулярно ходили в церковь.

Тереза посмотрела в глаза тщедушному священнику и холодно ответила:

– Церковь меня больше не интересует. Ей нечего предложить мне.

– У Церкви есть что предложить любому, дитя мое, – с улыбкой сказал отец Беррендо. – Церковь дарит нам надежду и мечты...

– Я уже сыта мечтами. С меня хватит.

Взяв ее руки своими тонкими пальцами, он обратил внимание на белые шрамы, оставленные бритвой на ее запястьях, словно давние поблекшие воспоминания.

– Господь не верит этому. Поговори с Ним, и Он сам скажет тебе.

Тереза продолжала сидеть уставившись на стену и, казалось, даже не заметила, когда священник вышел из комнаты.

* * *

На следующее утро Тереза вошла в прохладу церковных сводов и почти сразу же почувствовала, как на нее нахлынуло знакомое, давно забытое чувство умиротворения. В последний раз она приходила в церковь, чтобы послать Господу свои проклятия. Ее переполняло чувство глубокого стыда. Ее подвела собственная слабость. Господь не предавал ее.

– Прости меня, – прошептала она. – Я грешна. Я жила с ненавистью в сердце. Помоги мне. Прошу Тебя, помоги мне.

Подняв глаза, она увидела отца Беррендо. Когда Тереза закончила молиться, он отвел ее в свой кабинет за ризницей.

– Не знаю, что мне делать, падре. Я больше ни во что не верю. Я утратила веру.

Ее голос был полон отчаяния.

– А верила ли ты раньше?

– Да. Очень.

– Тогда ты и сейчас веришь, дитя мое. Вера неизменна. Преходящим является все остальное.

В тот день они проговорили несколько часов.

Тереза вернулась в гостиницу к вечеру.

– Мне нужно возвращаться в Эз, – сказал ей отец. – Ты готова ехать?

– Нет, папа. Позволь мне ненадолго остаться здесь.

Он помедлил.

– С тобой будет все в порядке?

– Да, папа. Обещаю тебе.

* * *

После этого Тереза и отец Беррендо встречались ежедневно. Священник всем сердцем полюбил Терезу. За некрасивой внешностью этой полной женщины он видел ее прекрасную несчастную душу. Они говорили о Боге, о мироздании, о смысле жизни, и медленно, почти помимо своей воли Тереза вновь начала обретать покой. Как-то отец Беррендо сказал то, что нашло отклик в ее душе:

– Дитя мое, если ты разуверилась в этом мире, поверь в другой мир. Поверь в мир, где тебя ждет Иисус.

И впервые со дня ее несостоявшегося венчания Тереза вновь почувствовала умиротворение. Церковь, как и прежде, стала ее убежищем. Но надо было думать о будущем.

– Мне некуда пойти.

– Ты могла бы вернуться домой.

– Нет. Я бы никогда не смогла вернуться, не смогла бы встретиться с Раулем. Не знаю, что мне делать. Я хочу спрятаться, а спрятаться негде.

Отец Беррендо долго молчал, затем наконец сказал:

– Ты могла бы остаться здесь.

Несколько озадаченная, она обвела глазами комнату.

– Здесь?

– Неподалеку отсюда есть цистерцианский монастырь. – Слегка подавшись вперед, он продолжал: – Я расскажу тебе о нем. Это особенный мир, обитатели которого посвятили свою жизнь Господу. Это место, где царят тишина и покой.