За гранью (СИ) - Механцев Борис - Страница 75

Гаяускас молча кивнул. Куда клонит милиционер, он пока не понимал, но в его словах была правда. Если такое случится, то пятнадцать лет жизни — не слишком дорогая цена.

— Вот то-то. А людям эти пятнадцать лет надо прожить. Чтобы их не обворовали, не убили, не покалечили. И это — моя задача. Не могу им сказать — стране не до вас, крутитесь как хотите. Это мой город, мой край, я должен обеспечит здесь порядок, понимаешь? И мне плевать, кто мне поможет это сделать: коммунисты, демократы, воры в законе. И до тех пор, пока этот кто-то будет гарантом порядка в крае — я ему буду служить верой и правдой. И я, и мои ребята. И никто нас не запутает и не купит. Понятно? А ты так не сможешь.

Балис взял чашку с остывшим чаем, начал пить его не спеша, маленькими глоточками. Сказанное Щерягой требовало осмысления. В чем-то полковник был явно прав.

— Значит, вместо службы Родине — служба сеньору?

— А где она, эта Родина? — вопросом на вопрос ответил Щеряга. — Это вот крайком наш что ли Родина? Ельцин запретил КПСС — так хоть бы один коммунист вышел крайком защищать. Все попрятались.

— А Вы что, коммунистом не были?

— Был, — спокойно ответил Щеряга. — И, между прочим, меня на операциях убить могли не раз и не два. Пару раз пулями задевало, разок еще ножом. И, если надо будет человека спасать — я под пули и под нож снова пойду, можешь не сомневаться. А вот должностью своей рисковать за учение Маркса-Ленина, извини, не собираюсь. Недосуг мне «Капитал» читать, работы полно, и так семья почти забыла, как я выгляжу…

Балис снова кивнул, поставил пустую чашку на стол.

— Понятно. Правы Вы, товарищ полковник. Вряд ли мы с Вами сработаемся. Давайте мое заявление.

— И куда же ты дальше собираешься? — поинтересовался Щеряга.

— Не знаю, — честно ответил Балис. — Буду искать какую-нибудь работу.

— Какую-нибудь… — с сарказмом повторил милиционер. — Работу тебе я нашел — лучше не придумаешь. Тут недалеко мой хороший товарищ на пенсию вышел, бывший начальник райотдела милиции. Сейчас он возглавляет службу безопасности небольшой нефтедобывающей компании. Редчайший случай: деньги чистые, криминал и близко не лежал. Но, сам понимаешь, и требования к штату соответствующие, люди чистые нужны. Пойдешь к нему замом?

— А Вам-то какая корысть?

— Ишь ты, сразу "какая корысть"… В личную мою не заинтересованность, стало быть, не веришь?

— Скажем так, сомневаюсь…

— Ну и зря. Ничего мне от тебя, капитан Гаяускас не надо, и ничем ты мне не будешь обязан. Но, если хочешь…

Щеряга зачем-то встал, прошелся по кабинету, словно разминаясь. Балис внимательно следил за ним взглядом, ожидая продолжения.

— Брат младший там у меня стал начальником горотдела. Так что, вот она — моя корысть. Хочу одним человеком порядочным в городе больше — значится одной сволочью меньше. Устраивает?

— И только? На вассальную преданность не рассчитываете?

— Не рассчитываю, — развел руками полковник. — Рассчитывал бы — себе бы оставил. Знаешь, как бы ты мне в отделе по борьбе с организованной преступностью пригодился бы… Люди с боевым опытом сейчас на вес золота. Беспредел ведь начинается. Раньше у братвы что было? Ножи там, ну пистолет или обрез. А сейчас на разборки с пулеметами приезжают. «Кипарисы» у них есть. Понимаешь, у милиции нет, а у них — уже есть. Э, да что там говорить… Очень ты мне нужен, но в твоем возрасте, капитан, люди меняются слишком редко. Рисковать, извини, не хочу.

— Я не в обиде, — если сначала разговора логика Щеряги казалась Балису то ли самодурством, то ли банальным маразмом, то теперь бывший морпех почувствовал, что в рассуждениях милиционера есть чёткая система. И впрямь, ему сложно было представить себя на побегушках у какого-нибудь криминального авторитета, превращенного перестройкой и демократизацией в эдакого местного князька — хозяина города и окрестностей. — Только я действительно не могу понять, вчера вы ловили этих бандитов, а сегодня готовы им служить. А как же закон?

— Нету, — Щеряга устало махнул рукой, — нету нынче закона. На бумаге он есть, а в жизни — нету. А тому, чего нет — служить нельзя, потому как невозможно. А можно только выбрать, кому теперь служить: Салтычихе — или Демидову. Раз пятерка по истории была — поймешь.

— А они будут, эти Демидовы?

— Будут, — убежденно заявил Щеряга. — Никуда не денутся, появятся. Это коммунисты недобитые Россию хоронят. Сначала просрали все что можно, а теперь заныли — мол без КПСС и вся страна погибнет. Да ничего подобного. Оглянись вокруг — разве мало умных, умелых, работящих людей без партбилета. И что, всем в гроб ложиться только потому, что компартия долго жить приказала? Или все жить попробуем?

— А что, этим умным, умелым, работящим без криминала — никак?

— А вот поработай, где я предлагаю, на месте все и посмотришь. Еще раз говорю — скважины они получили вполне законно, криминала там и близко не было. Вот и посмотрим, что дальше будет. А если все хорошо сложиться — годика через два-три встретимся, поговорим опять о жизни… Ну, согласен?

— Согласен, — впервые за беседу улыбнулся Балис. — Убедили.

— Ну вот, — улыбнулся и Щеряга, — будешь теперь "нравственным человеком" по московским меркам.

— Это как?

— Да, приезжала тут одна подруга жены, вместе в Новокузнецке в школе учились. Жена у меня с Новокузнецка, да… Ну так вот, подруга эта теперь в Москве работает, литературовед. Вот, значит, поговорили мы с ней, примерно как с тобой, и в итоге она мне и заявляет: "Вы, Денис Владимирович, нравственный человек". Это как, спрашиваю. А так, говорит, что Вы продаетесь один раз в жизни, как настоящий рыцарь.

— Настоящие рыцари не продавались, — хмуро заметил Балис.

— Каждый понимает так, как ему легче. Если не может человек понять, как можно жить и не продаваться, то начинает придумывать себе всякие хитрые объяснения. Понимает ведь, что жизнь обмануть пытается, но, тем не менее, выкручивается.

— Почему — жизнь обмануть?

— Да потому что за одним объяснением потребуется другое. Ну, произвела она нас с тобой в настоящие рыцари, а дальше-то что? Говорит: понимаю, откуда рыцари в Средние Века брались. Но откуда, говорит, вы сейчас-то появляетесь?