Йога. Искусство коммуникации - Бойко Виктор Сергеевич - Страница 59

Разрушение жизни осуществляется в социуме действием насильственным, то, что сохраняет жизнь — это ненасилие, которое может быть проявлено в форме совета, просьбы, предложения, определённого поведения (противопоставленного поведению противной стороны), не содержащего в себе прямого принуждения, провокации, оскорбления или подстрекательства. Существует, например, такая форма ненасильственных действий как нажим. Каков смысл нажима? Мы предпринимаем действия, не причиняющее вреда физическому и моральному состоянию, а также свободе лица или группы лиц, на которые производится нажим, либо добиваемся равноправного диалога.

Идея ненасилия для многих, пытающихся следовать ей людей, является почти недостижимым моральным идеалом.

Человек, применяющий ненасильственные методы, как правило:

— не действует только в своих интересах, он защищает даже своего противника от ненависти, лжи, отсутствия уважения и собственного высокомерия;

— в первую очередь требует усилий от себя, а не от других;

— не старается подавить противника или унизить его, а ищет себе и ему достойные пути выхода из конфликта;

— встретившись с грубейшим поведением противника, не отказывается от ненасильственных действий;

— уважает противника несмотря ни на что.

Понятно, что в сумме всё это похоже на моральную святость, но именно таким был Ганди. Ненасильственные действия недоступны для многих именно потому, что обладают «высокой степенью внутренней трудности» (А. Гжегорчик, «Духовная коммуникация в свете ненасилия»).

Часто ахимсу сопоставляют с заповедью «не убий» Ветхого Завета. Правда, неясно, что делать с этим прекрасным пожеланием, если преднамеренно собираются убить тебя самого. Когда мы моем руки, овощи, или просто движемся, то непроизвольно уничтожаем массу разных форм жизни, хотим того или нет. Мы существуем, используя живые объекты, если не белковые, то растительные. Вообще в вегетарианстве есть, на мой взгляд, некий скрытый компонент ханжества: животные и рыбы объявлены живыми, а растительный мир — нет.

Это всего лишь произвольное умственное разделение. Если бы человек был последовательным вегетарианцем, он бы питался камнями. Легенда о том, что йоги не употребляют мясо — ложная. Они не едят его только в тех случаях, когда могут обойтись чем-то другим. В «Сутрах» нет конкретных указаний по поводу диеты. В малых, так называемых «Йога-упанишадах» просто советуется избегать тяжёлой, «тамасической» пищи.

Учитывая некоторую противоречивость «Законов Ману» с точки зрения ахимсы, допустимо:

— употреблять животную пищу там, где просто нет вегетарианской;

— есть мясо там, где этого требуют климатические условия, — йоги Ладака, где среднегодовая температура чуть ли не отрицательная, едят всё, в том числе и мясо. Кроме того, в климате России, где в северной её части и средней полосе мясом питались десятки и сотни поколений, радикальный отказ от него — не что иное, как насилие над собственным организмом;

— для охотника будет справедливым воспользоваться мясом животных, с которыми он может справиться собственноручно (а не при помощи БТРов, вертолётов и нарезного оружия, которому и динозаврам было бы противопоставлять нечего);

— есть мясо, чтобы не умереть с голоду, то есть не причинять вреда собственному телу;

— есть предложенную в чьём-то доме мясную пищу, чтобы не обидеть хозяина.

Всё далеко не так просто. В своей знаменитой работе «Что такое жизнь с точки зрения физики?» Шредингер в ответ на поставленный вопрос о том, за счёт чего происходит развитие живого мира, сам же на него и ответил: «Живые организмы питаются отрицательной энтропией». Известно, что по своим химическим свойствам правые и левые молекулы химически неразличимы. В то же время любое вещество может усваиваться живым организмом только в том случае, если оно обладает определённым типом симметрии. Например, молекулы всех аминокислот в любом живом организме могут быть только левосимметричны, сахара — только правыми, и т.д. Отсюда ясно, что, во-первых, организм человека отбирает из поглощаемой пищи всё, что ему необходимо не только по общеизвестным биохимическим критериям, но как-то ещё, то есть он употребляет особый вид структуры, во-вторых, живое вещество для питания для себе подобного предпочтительнее уже тем, что необходимое условие молекулярной симметрии вещества в нём уже соблюдено. Так что питаться неживой материей, в которой молекулы правого и левого вида симметрии смешаны примерно в одинаковой пропорции человеку не дано, по крайней мере, без таких его преобразований, которые сегодня немыслимы.

Все крайности, как известно, бессмысленны, яркий исторический пример тому — джайны. Приверженцы этой индийской религии абсолютизировали принцип ахимсы. Они отказывались пахать землю, дабы не причинить случайно вреда какому-либо живому существу, боялись свободно передвигаться, чтобы не наступить на что-то живое и т.д. И кем же они стали в индийском обществе? Преимущественно ростовщиками! Явно уродливый побочный результат вселенской заботы о живом.

Видимо, пока технология не дошла до синтеза живого белка, принцип «живое живёт живым» обойти сложно.

«Самая большая проблема современности — это расхождение между тем, что человек готов сделать для общества, и что общество от него требует». К такому своему заключению Конрад Лоренц добавляет: «Это очень тревожно, потому что при всём желании не видно тех преимуществ, которые хоть один человек мог бы извлечь из обострённого чувства ответственности или добрых естественных наклонностей».

Насилие есть синоним агрессии. Но каковы её корни? Непрерывная межвидовая борьба — это естественный процесс в живой природе. Тем не менее при неизменных условиях существования в биоценозе всегда поддерживается равновесие численности видов. Как только оно нарушается, в действие вступают естественные регуляторы, например, мор среди леммингов. Борьба между родственниками внутри самого вида — это конкуренция.

Вместе с агрессией природа предусмотрела и способы её блокировки, распространяющейся только на сородичей по виду. Чем страшней хищник, тем эффективней, по отношению к собратьям, этот запретный инстинкт. Когда волки выясняют отношения, то слабейший просто подставляет победителю сонную артерию. И последний может изойти рычанием, но укусить не способен. Если бы не подобное защитное устройство, волки давно исчезли бы с лица земли. У горных горилл в Африке, которые обладают чудовищной силой, поединок заключается в пристальном смотрении друг другу в глаза. Кто первый отвёл взгляд — проиграл и уходит. Степень природной защиты пропорциональна ущербу, который зверь может причинить либо испытать при столкновении с особями своего вида.

Каждое животное имеет свою площадь обитания, величина которой пропорциональна его реальной силе, следовательно — возможностям контроля этой территории. Как правило, если на неё не посягать, конфликт между представителями одного вида не возникает. Чем слабее и безобиднее животное, тем менее у него представлены механизмы защиты от внутривидовой агрессии. И если поместить в одну клетку, то есть предельно сжать в жизненном пространстве двух самых безобидных птичек, скажем, горлинок, то одна из них, будучи сильнее, непременно заклюет другую насмерть, медленно и безжалостно.

Что такое человек в иерархии животного мира? Это достаточно слабое физически существо, которое является всеядным. Мало кто сегодня занимался бы охотой, если бы приходилось управляться с добычей персональными ногтями и зубами. Но человек когда-то привязал к палке камень и в пылу ссоры огрел соседа по голове. С тех пор, к сожалению, оружие весьма усовершенствовалось. С помощью технологии человек подавил все проявления живой природы, и поскольку на этом для него актуальность межвидового соперничества была исчерпана, оно превратилось во внутривидовое. А так как природа в отношении человека не предусмотрела инстинкта, запрещающего убивать себе подобных, то мы имеем такие «достижения» цивилизации как войны, тюрьмы, лагеря смерти, и т.д. Дико бы, пожалуй, звучала фраза «повышение преступности среди львов по причине засухи в африканской саванне», однако когда подобное говорится о наших собратьях, это нас не шокирует.