Йога. Искусство коммуникации - Бойко Виктор Сергеевич - Страница 94

— бодрствующее сознание: тонус в норме, привычное возбуждение клеток коры пропорционально соответствует торможению;

— уравнительная фаза: слабые и сильные раздражители вызывают одинаковые реакции;

— переходная фаза: является парадоксальной, слабые раздражители вызывают сильную реакцию и наоборот, либо реакция от сильных раздражителей не возникает вовсе;

— ультрапарадоксальная фаза: положительные условные раздражители вообще не вызывают реакции, а отрицательные — вызывают реакцию положительную;

— наркотическая фаза: одинаково ослабленная реакция на все раздражения;

— полное торможение, глубокий сон.

В отличие от НЛП при грамотном владении «Йога-нидра» может применяться до какой-то степени как самопрограммирование. Многократно и с определённой ритмичностью пересекая спектр фазовых состояний в прямой и обратной последовательности, но при установке всё же на сохранность сознания («Я не сплю, я бодрствую, я слушаю практику «йога-нидры», я — это сознание») достаточно существенную по степени заторможенности, часть времени этой практики субъект находится «в окрестностях» парадоксальной фазы. Это даёт возможность принятому намерению, с одной стороны, проникнуть в бессознательное, укорениться там и стать постоянным генератором неосознанных действий, с направленностью, которую задала сама личность, с другой — сохранять сознание при засыпании и во сне.

Эксперименты, проведённые в Канзасе (1977 год, Фонд Меннингера) с известным йогом-профессионалом Свами Рамой, доказали, что при должной подготовке бодрствующее сознание может частично сохраняться человеком в переходных стадиях торможения и даже в самом сне. Характер ЭЭГ в эксперименте несомненно показывал, что йог находится в состоянии глубокого сна, но при этом он одновременно воспринимал обращённые к нему вопросы и основные события окружающей ситуации.

Иными словами, успешная практика «Йога-нидры» позволяет красной нитью провести частичную осознанность от обычного бодрствования через все стадии торможения и обе фазы сна, получив тем самым четвёртое состояние — сверхсознания. Овладев этой практикой, человек может управлять сновидениями и формировать их по своему желанию — тем же самым занимался Кастанеда, хотя и на другой основе. Способность Я-сознания к наблюдению собственных сновидений называется в йоге динамической формой пратьяхары.

Кроме того, «Йога-нидра» является для психосоматики сильнейшим средством регенерации, с помощью которого восстанавливаются, например, нарушенные связи между левой передней и правой задней частями полушарий мозга, снимается перевозбуждение левого заднего и правого переднего их участков — это состояние, которое в просторечии называется депрессией.

В сущности все техники медитации, если их используют правильно, ведут к достижению «четвёртого состояния», нужно только, чтобы выбранный способ подходил именно данному человеку.

Характерным признаком истинности достигнутого медитативного состояния, если оно действительно реализовано, является преобладание активности «альфа-ритма» в ЭЭГ, который некоторое время затем сохраняется у человека даже при открытых глазах, чего никогда не бывает при бодрствующем сознании.

Теперь, когда мы приблизительно уяснили характеристики деятельности тела в различных состояниях сознания, можно подробнее обратиться к асанам. Чтобы получить определённый контраст и материал для сравнения снова вернёмся к теме реформации в йоге, в том числе к школе «восьми кругов», разобрав в общих чертах действие которой, следует попутно уяснить значимость и других попыток современных, якобы йогических, движений ревизовать традицию. Будем помнить при этом, что конечной целью йогической традиции является работа с психикой, состояниями сознания, отсюда этапы «асана» и «пранаяма» являются проходными, а не базовыми, носят прикладной характер. При этом вовсе не требуется немыслимая детализация этапа работы с телом, представленная учениками Кришнамачарьи и их западными апологетами, когда йога — это лишь бесконечные серии поз или виньяс, которые организуют какие-то «психоэнергетические состояния». Сегодняшняя «йога» на Западе как начинается с освоения асан в неком «потоке», так с этим потоком и иссякает (как, например, у той же Мадонны, которая, по её собственным словам, применяет «аэробическую йогу»). В подлинной йоге на самом деле всё равно какие асаны делать и сколько, главное — как, не по форме, но по внутреннему состоянию психики, сознания. И когда мы овладеваем этой внутренней работой, тогда это и есть йога, со всеми её удивительными эффектами для бытия и духовного развития, а не цирковое шоу.

Техническое понятие асаны впервые встречается в «Шветашватара-упанишаде», практически параллельно термин «асана» появляется в «Бхагавадгите», где она имеет такое же значение, что в «Кшурика-упанишаде» и «Буддхачарите» Ашвагхоши (I век н.э.). Нет сомнения, что практика асан имеет древнейшие корни, поскольку Веды также упоминают о йогических позах. Из более поздних текстов, подробно обсуждающих практику асан можно назвать «Тришикхабрахмана-упанишаду».

За последние годы в этой древнейшей традиции, по воле судьбы вышедшей на широкую международную арену, наметилась тенденция к определённому пересмотру некоторых её основополагающих моментов и в самой Индии, и тем более на Западе. Само по себе это, пожалуй, является естественным и напоминает, историю средневековой религиозной Реформации в Европе, но с той существенной разницей, что тогда церковные верхи скрывали от народа подлинный перевод имеющегося основного текста Библии, а в случае йоги разворачивается не слишком явная, но достаточно жёсткая борьба за установление подлинного смысла сохранившихся первоисточников.

Опираясь на неясности, разночтения и пестроту исторических судеб йоги, современные «революционеры духа» заявляют: «Книжная традиция Патанджали, возникшая, по некоторым оценкам, в сто пятидесятом году до нашей эры, является мёртвой. Считается, что Вьяса, первый комментатор Патанджали, уже не имел связи с традицией — если таковая вообще существовала» (А.Лаппа: «Динамические практики в классической йоге», с.80).

Однако даже всемирно известные исследователи индийских философских систем и школ, посвятившие разысканию, переводу и осмыслению их сохранившихся текстов всю свою жизнь (например Дасгупта и Ф.И. Щербатской, исключительный знаток санскрита, лично и подолгу общавшийся с индийскими пандитами, хранителями философских и научных знаний), никогда ни разу не позволили себе усомниться в существовании и преемственности йогической традиции!

Очевидно также, что господин Сьоман, автор работы «Традиция Майсорского дворца», ни первый и ни последний из тех, кто в силу нетерпения сердца, недостатка информированности, либо привычного экстремизма своего подхода к жизни пытается использовать слишком хорошо нам известный принцип, согласно которому необходимо разрушить до основанья всё уже имеющееся, а затем... Каким, однако, окажется этот вновь созданный мир «нового прочтения» древнейшей традиции после испытания его временем не знает пока никто, хотя можно вспомнить, что девятьсот семнадцатый также начинался в России с больших надежд.

Сьоман утверждает, что история традиционной йоги: «...Основывается лишь на отдельных текстах, и ей не хватает единой основополагающей идеи» («Динамические практики...», с.84). Со своей стороны я считаю, что для распознавания такой идеи в огромном конгломерате сохранившегося материала недостаточно одних только информационных изысканий, личного энтузиазма и ограниченного опыта участия в нетрадиционных направлениях практики.

Посвятив систематической многоплановой работе в йоге большую часть жизни (двадцать девять лет из пятидесяти двух прожитых), я пришёл к совершенно иным выводам, нежели радикальный последователь «традиции Майсорского дворца», история которой с большой натяжкой насчитывает полторы сотни лет существования и, по признанию самого Сьомана, является сборной солянкой.