Клуб грязных девчонок - Валдес-Родригес Алиса - Страница 62

62

Я протянула руку к коробке:

– Оно прекрасно. Но ты прекрасен и без него. Конечно, я выйду за тебя замуж.

Sucias разразились аплодисментами, и весь ресторан поддержал их. Хуан уронил голову ко мне на колени, нашел мою руку и покрыл ее поцелуями.

– Спасибо. Обещаю сделать тебя самой счастливой женщиной в мире. – Он надел мне на палец кольцо и снова поцеловал.

– Девочки, – сказала я подругам, когда все немного успокоились, – надеюсь, вы не возражаете, если я уйду сегодня немного раньше.

– Иди, – ответила Ребекка.

– Выметайся, – подхватила Лорен.

– Прими наши поздравления, – добавила Элизабет.

Я помогла Хуану подняться, и мы рука об руку бросились к выходу из «Умбра» – в ясный, великолепный вечер.

РЕБЕККА

Время всем платить налоги. Отчего я так съеживаюсь? Я никому ничего не должна. Ни разу не надула и не водила за нос налоговые органы. Я девочка-паинька, и что-то мне всегда возвращали. Я думала: мои страхи от бедности. Но теперь я не бедная, хотя когда-то была такой. А те, кто испытал бедность, всю оставшуюся жизнь не в ладах с денежным вопросом. Так не должно быть. Мне следует прыгать от радости в период сбора налогов, как следует разумно выбирать подходящих мне порядочных мужчин, а не бросаться на первых встречных, думая о хороших парнях, что они плохие. Но в сердечных и налоговых делах слово «следует» бессмысленно. Я благодарю Всевышнего за такие «ошибки», как мой последний мужчина.

Из колонки «Моя жизнь» Лорен Фернандес

Брэд съехал солнечным свежим весенним понедельником. На деревьях щебетали птицы и на Коммонуэл-авеню танцевали на ветру цветы. Меня не было дома, когда он принял решение. Весь день была занята – проводила совещание, готовя к выпуску номер, занималась с помощницей налоговыми делами и снова ходила в больницу к Саре. Устроила так, чтобы ее знакомые и родственники постоянно дежурили – Сара не должна оставаться одна. Никогда в жизни так истово не молилась, как о ее выздоровлении.

После работы я встретилась в стильном кафе с желтыми стенами в Саут-Энде с Кэрол, моим агентом по продаже недвижимости. Мы съели по салату из артишоков и отправились смотреть дом. Я выбирала жилье уже несколько месяцев и не могла найти подходящее. Боюсь, Кэрол вот-вот откажется от меня, и поэтому время от времени посылаю ей подарки. Пусть знает, что я ценю ее усилия и в самом деле хочу купить дом. Непросто работать за комиссионные, если месяцами на кого-то вкалываешь, но не получаешь ни цента. Кэрол должна понимать, что я ценю ее труд. Она уверяет меня, что не пропустит ни одного особняка в Саут-Энде, но в данный момент рынок жилья очень небогат. Остается проявлять терпение. Из нашего брака с Брэдом я вынесла одно: надо уметь ждать и полагаться на свою интуицию. Но не успокаиваться – ни в коем случае.

Первым, как всегда, попался совершенно неподходящий дом – грязный и неухоженный. Вторым – вполне нормальный. А в третий я влюбилась. Ну наконец! Месяцы поисков, и вот он, дом моей мечты. Не исключено, что это знак Всевышнего и моя жизнь наконец изменится.

Особняк стоял на тихой трехполосной улице с газонами, засеянными травой, и булыжными тротуарами. На каждом из пяти этажей по две просторные, изящные комнаты, и кухня на уровне сада. Осмотрев прохладную, оформленную в темных тонах библиотеку, я попросила Кэрол подготовить документы, хотя продающая дом древняя блондинка пару раз намекала, что он за пределами моих финансовых возможностей. В хозяйской ванной она указала мне на биде и громким тягучим голосом объяснила, что таким прибором европейцы пользуются после того, как сходят в туалет. Видя, как я восхищаюсь канделябрами в прихожей, блондинка заметила: да, мол, это Минка – очень дорогие. А когда мы только вошли, сразу заявила, что не намерена сдавать дом.

Я пропустила ее комментарии мимо ушей. А Кэрол все время кривила рот и бросала на хозяйку сердитые взгляды. А когда мы вышли на булыжный тротуар и услышали, как весело журчит на газоне фонтан, извинилась, словно сама была виновата:

– Такие уж люди. Простите. Я дотронулась до ее плеча:

– Не берите в голову. Пусть деньги говорят сами за себя. Это лучшая политика. Подготовьте предложение – единица, запятая, двойка. – Это слегка превышало запрашиваемую сумму.

Я вернулась домой, а вещички Брэда исчезли: одежда, туалетные принадлежности, компьютер, книги. Единственное, чем он владел в нашей квартире и что забрал.

На обеденном столе лежала записка на обороте старого конверта. Брэд извещал меня, что нашел другую женщину – цельного человека с чувствами и мыслями. Ее звали Хуанита Гонзалес. Он познакомился с ней в автобусе по дороге на Гарвард-сквер. Брэд дважды подчеркнул имя и фамилию, словно мне было не все равно. Видимо, он встретил свою земную мать, типичную иммигрантку, особу, отвечающую невысоким представлениям его родителей о женщинах с испанскими фамилиями.

Тем лучше для него.

Дальше Брэд сообщал, что собирается подать на развод.

– Отлично, – проговорила я вслух. Я ни о чем не жалела: брак не получился. Это скорее был даже не брак, а антропологический эксперимент.

Я сидела и не меньше получаса смотрела в темноту за окном. Там, по скверику в середине Коммонуэл-авеню, гуляли люди в свитерах и куртках – зимние пальто были отложены до поры до времени. Я испытывала почти сумасшедшее счастье. И чувство вины. Вспомнила наш брак, разложила по полочкам и папкам в голове, организовала все как следует, навела порядок. Можно было бы поплакать, но зачем? В последние месяцы я отвыкала от Брэда, училась обходиться без него. И уход Брэда не застал меня врасплох. Беспокоило не расставание. Но как объяснить все родителям и получить разрешение церкви на развод, чтобы когда-нибудь обвенчаться с другим?

Я аккуратно сложила записку и положила ее в верхний ящик дубового стола в своем кабинете. Села в кожаное кресло и начала просматривать счета, выписывая по всем чеки. Запечатывала конверты и вынимала из золотой коробочки марки. Затем сложила все на подносе исходящей почты. Взялась за телефон, намереваясь позвонить матери, но тут же положила трубку: я была еще не готова. Она, чего доброго, решит, что все можно исправить. А исправить ничего нельзя. Я не хотела слушать ее поучения. Любая из sucias на моем месте позвонила бы другим и поделилась новостью. Но я не испытывала желания обсуждать с другими свою жизнь. Слышать фразы: «Мы же тебе говорили» или бессмысленные предложения вроде: «Сходи куда-нибудь выпей».

Буду несколько дней справляться сама, пока не разберусь в своих чувствах. Я хотела позвонить Андре – единственному человеку, способному сделать мне дельное предложение, но сочла это неприличным. Что бы я сказала ему? Привет, Андре, а я развожусь. И кажется, люблю тебя.

Зашла на кухню перекусить – маленькое помещение, где ни на что не хватало места. Хорошо бы мое предложение приняли, и хозяйка особняка согласилась продать дом. Вымыла в раковине яблоко, съела с крекером и запила стаканом воды из кувшина-фильтра. У меня дрожали руки – отчасти от голода, отчасти от возбуждения: остаться одной – серьезное испытание для чувств.

В квартире без Брэда стало совсем тихо – не слышалось его бешеных ударов по клавишам компьютера, шмыганья носом и философских разглагольствований с профессорами по телефону.

Не зная, что делать дальше, я решила отправиться в спортзал, а затем в книжный магазин. Когда у человека наступает кризис, очень важно собраться с силами и стараться жить как прежде, занимать себя привычными ритуалами и действиями. Важно оставаться активной и не позволять себе слишком много размышлять о своих проблемах. Брэд никогда не понимал, что такая философия сродни психотерапии. Эгоистичные люди не желают опускаться до тяжелого труда. Неплохо быть смышленым, но главное – находить применение своим интеллектуальным способностям. Чем больше копаешься в себе, тем больше находишь неприятностей. Я купила несколько новых журналов, о которых никогда не слышала, и пролистала, надеясь найти свежие идеи. В нашем деле надо быть в курсе последних тенденций. Вы не поверите, как много новых изданий появляется каждую неделю.