Звездочки в траве - Войниконис Анжелина Георгиевна - Страница 32

– Обратно расколдоваться? – догадалась фея.

"Несчастные дети" покивали головами.

– Ах, ну это – сущие пустяки! – улыбнулась старушка. – В один миг! – И она снова взмахнула чашкой с чаем, показывая, как легко это делается.

Старушка склонилась над картой Цауберляндии. То так, то этак крутя головой, она, видно, чего-то искала и никак не могла найти.

– Ничего не могу разглядеть в этих очках, – призналась она, слегка покраснев, и попыталась исподтишка подсмотреть мимо стёкол. – Ага! Вот где мы сейчас! – обрадовано ткнула она пальцем в то место, где под словами Озёрная Долина блестели на солнце голубые озёра.

Очки опять съехали на глаза, и фея снова перестала видеть карту.

– Для чего же вам очки, – удивился Том, – если без них вы видите лучше?

– Ах, да просто в моём возрасте… э-э… просто положено носить очки, – объяснила фея. – Иначе кто же поймёт, что мне уже семьсот лет?

"Поправив" очки, старушка продолжала:

– Итак, сейчас мы в Озёрной Долине. А наших милых друзей нам нужно переправить… гм… в увеличенном виде… гм… прямо домой. – Фея торжествующе ткнула волшебной палочкой куда-то в самый низ волшебной карты. – Всё очень просто, – улыбнулась она, потирая ручки. – Можно начинать хоть сейчас!

– Итак, начнём! – торжественно произнесла фея Тортинелла и взмахнула волшебной палочкой. – Сто… девяносто девять… девяносто восемь… девяносто семь… девяносто шесть…

"Сейчас мы увидим папу", – шепнула Катарина Тому.

– …пять… четыре… три… два… один… ноль!!!

8. Подарок

Взмах волшебной палочки – и всё исчезло в искрящемся вихре. В ушах свистело, от невозможно яркого мерцания солнечных зайчиков дети зажмурили глаза.

…Сколько продолжался этот дождь из огней, они ни за что не могли бы сказать. Потом вдруг раздался скрип, и всё разом смолкло. Пелена дождя начала быстро редеть, и дети осторожно приоткрыли глаза. Сквозь мерцающий туман они с замиранием сердца разглядели такие знакомые-знакомые силуэты…

– Папа! – воскликнула девочка и рванулась в объятия…

…Тропотору.

С минуту, а то и больше, глядели друг на друга девочка и гном, недоумённо хлопая глазами.

Катарина медленно оглянулась вокруг: вместо Джангиды стояла… Диана, вместо Ричарда – Шуш… Всё тот же сад, всё те же "ноготки"…

Застыв на месте с палочкой в руке, фея Тортинелла изумлённо глядела на детей, не веря своим глазам.

– Как так могло… как так могло получиться, что вы не исчезли? – обрела она, наконец, дар речи.

Дети виновато пожали плечами.

– Ничего не понимаю… – Старушка озадаченно погрызла кончик волшебной палочки, затем дотронулась ею до двух сиреневых «ноготков», и те, захлопав крылышками, сейчас же вспорхнули со стебельков.

Старушка облегчённо вздохнула.

– Ничего не понимаю, – развела она руками. – Видно, вас заколдовал кто-то, кто могущественнее меня.

– Злой волшебник Уморт! – выпалила девочка.

– Вот ещё! – обиделась фея. – Уморт, конечно, сильный волшебник, но уж не настолько силён, чтобы я не смогла с ним справиться. Гм… да вот, хотя бы вам недавний пример: помните тот дождь из гусениц, что он устроил триста лет назад? (Уморт, вы ведь знаете, – большой любитель гусеничного паштета.) К несчастью, меня известили только на второй день, когда прожорливые гусеницы уже успели сделать хорошую прореху в Тёмном лесу. Я быстро превратила всех этих бессовестных обжор в бабочек, и лес был спасён. Если не считать, конечно, как пострадали жилища бедняг кобольдов и лесных эльфов… Но какая была красота в то лето! Повсюду в воздухе парили стаи бабочек необыкновенной красоты!

Выслушав последовавший за этим рассказ детей о коршунах, летучих мышах и троллях, старушка однозначно выразила своё мнение об Уморте:

– Пакостник!

Когда же дети рассказали про жёлтого человечка, фея задумчиво почесала нос волшебной палочкой.

– Никогда не слыхала, чтобы в нашей стране жил ещё какой-нибудь волшебник, о котором я не знаю, – пожала она плечами, – но… всё может быть. На свете всё может быть! – убедительно закончила умудрённая жизнью фея.

Старушка снова неутомимо водила носом по карте.

– Вот! – нос застрял в густых лесах к северо-западу от Озёр.

Присутствующие с интересом заглянули фее через плечо: из тёмной листвы безбрежного леса поднимался кверху тоненький дымок.

– Вот куда вам нужно отправиться, – убеждённо потыкала старушка в карту. – Тут живёт старый волшебник Лео. Честно сказать, он ненамного старше, чем я – всего на какую-то сотню лет. Но он очень мудр, и я его глубоко почитаю. Правда, он уже давно отошёл от дел и живёт теперь, как отшельник, в своей хижине в Дремучем лесу. Но доброе дело, по моему глубокому убеждению, сделать не откажется. Вы можете смело идти к нему и рассказать свою историю. У меня есть чувство, что уж он вам непременно поможет.

После таких слов друзья снова воспрянули духом. А уж когда к чаю подали клюквенный торт в сахарной пудре, то и совсем позабыли про не получившееся расколдование.

– Я обязательно-обязательно хочу для вас сделать что-то хорошее, – доверительно сообщила им фея, перекладывая алую ягоду себе на блюдечко. – Вот только ещё не знаю – что…

Тут старушка вскрикнула и выронила блюдечко из рук. Алая ягода звонко шмякнулась на пол и растеклась по нему красивыми струйками. А фея, широко раскрыв глаза и схватившись за голову, так и застыла посреди комнаты.

– О, ужас… – пробормотала она, наконец. – Как я могла такое забыть? Как? Да-а… После того, как проживёшь на свете семь сотен лет… Вот ведь странно: события, произошедшие двести лет назад, помнишь удивительно хорошо. А то, что случилось буквально позавчера… Идёмте, идёмте скорее со мной! У меня есть для вас нечто очень важное!

И взволнованная старушка торопливо потащила гостей вверх по лестнице (не будем говорить, на какой этаж, просто скажем, что на самый последний).

Хотя снаружи ярко сияло солнце, в маленькой голубой комнатке под крышей дворца царила полутьма. Две лазоревокрылые бабочки разлетелись перед вошедшими. Гости огляделись.

В углу на смятой постели спал кобольд. Нет, не спал: он был в беспамятстве. Чёрные волосы слиплись на мокром лбу, горячие губы что-то с жаром шептали, пальцы судорожно мяли одеяло. Постель и плотно обмотанные вокруг груди бинты были пропитаны пятнами крови.

– Сегодня ему несколько лучше, – доложила одна из бабочек. – Он уже меньше бредит и даже выпил немного нектару.

Фея жалостливо покачала головой:

– Этого юношу нашли позавчера вечером на пороге моего дворца. Он лежал без сознания и весь истекал кровью. Рана была очень опасная…

Густые чёрные ресницы дрогнули и приоткрылись. Глаза напряжённо смотрели куда-то сквозь вошедших. Потом веки устало опустились, и голова снова беспокойно заметалась по подушке, как будто отмахиваясь от страшных видений.

Старушка-фея взволнованно приложила ручки к груди:

– Вне всякого сомнения, он попал в беспощадные когти коршуна. Как он сумел ещё вырваться, я просто… просто не могу себе представить! Это очень, очень смелый юноша! До сих пор он ещё не приходил в сознание. Но сейчас жизнь его уже в безопасности.

Том внимательно вглядывался в лицо кобольда. Оно было ему до странности знакомо.

– Да, так вот самое необыкновенное в этой истории, – обернулась старушка к гостям, – это то, что, когда его нашли, тяжело раненый юноша крепко прижимал к себе…

Фея Тортинелла подбежала к высокому шкафчику и вежливо постучалась. Когда дверка отворилась, старушка достала небольшой изящный музыкальный инструмент чёрного дерева.

– Это скрипка, – едва взглянув на него, сказал Том.

– Да, да! Именно так он и называл эту штуковину в бреду, – подтвердила фея Тортинелла. – Даже будучи без сознания, он с трудом дал её вытащить у себя из рук. И всё время бормотал, что скрипка предназначается человеческому мальчику по имени Том.