Сингапурский квартет - Скворцов Валериан - Страница 90

Поэтому капитан:

— Что-то не летают, Ворапонг?

— Совершенно справедливо, господин капитан. Не летают. Исключительно временное явление. Мы приносим извинения, сэр… Скоро полетят, вот только научатся набирать предполетную скорость.

Из уважения к гостю говорили по-английски.

Они выбрали столик у бамбуковых перил, за которыми открывался пустырь, заросший желтым ковылем и камышами с седыми метелками, волнами колышущимися под ветром. Иногда, распластав крылья, в эти волны бросались с раскрытыми клювами, похожими на плоскогубцы, крупные сороки. Оранжевое солнце, зажатое между набухавших туч, золотило разнокалиберные рюмки, подвешенные над столиками в деревянных гнездах.

Официант по винам с хрустом свернул алюминиевую пробку с квадратной бутылки виски «Олд Парр».

Рассаживаясь, Супичай и Дроздов одновременно рассмеялись. Их встречи становились почти традицией. На первой встрече консул, не рассчитав собственного роста, зацепил головой полку с гнездами для рюмок в пивной «Мюнхен» и оказался засыпанным битым стеклом. Расколовшаяся посуда считалась у русских доброй приметой, и капитан не опасался задеть самолюбие Дроздова.

Тучи сомкнулись, оранжевый глаз солнца закрылся. Сервировка обрела естественный окрас. Голубой рисунок на фарфоровых пиалах углубился, загустел.

Супичай и Дроздов пригубили за встречу.

Креветки, лангусты, крабы, кальмары, морские черви с распаренной и разваренной зеленью, сладкую свинину и буйволятину, пропитанные специями, клейкий «лаосский» рис ели не торопясь, изредка обмениваясь короткими замечаниями и советами касательно сдабривания блюд соусами. Молчание не тяготило разведчиков. Не стоило приступать к серьезной беседе, забыв про остывающие яства. Обед оплачивался соответствующими конторами — офицеры платили на равных из выделенных им на такие встречи сумм, так что съесть все без остатка и со вкусом являлось служебным долгом. Казенные деньги не бросают на ветер.

По второму глотку сделали за наметившееся сотрудничество. Лотосовый кисель принесли, когда они говорили о футбольном матче между университетскими командами. Посмеялись неудаче сборной дипломатического корпуса в игре против клуба бизнесменов. Первый секретарь уругвайского посольства закатил мяч в ворота собственной команды.

— Раз уж мы заговорили об успехах бизнесменов… — сказал Супичай и замолчал, снимая салфетку с колен.

Дроздов ждал.

— Раз уж мы заговорили о них?

— В этом городе, господин Дроздов, несколько дней находился гражданин вашей страны Севастьянов. Насколько нам известно, он уехал в Сингапур. Кажется, он встречался с представителями Индо-Австралийского банка и «Бэнк оф Америка». Не помню точно, с кем. Да это и не столь важно…

— Что же показалось важным, господин Супичай?

— Пустячная история, не подтвержденная пока документально. История о связях некоторых держателей акций Индо-Австралийского банка с героиновым бизнесом. Бангкокское отделение этого банка находится под подозрением как стиральная машина и канал перекачки героиновых денег в нормальный финансовый оборот. Это отделение, по нашей агентурной информации, выступает инструментом прививки грязных денег к «голубым», то есть заслуживающим уважения…

— Итак, Севастьянов?

— Мы выявили слежку за ним в гостинице «Амбассадор». Затем его снимали телеобъективом в аэропорту перед вылетом в Сингапур. Кроме того…

Супичай ложечкой поворошил на дне пиалы остатки кисельной гущи. Он ждал проявления интереса к теме.

— Кроме того? — проявил интерес Дроздов.

— Мне неприятно вторгаться в частную жизнь ваших сограждан… Однако, пришлось, поскольку слежка велась и за его отношениями интимного характера с русской леди, женой первого секретаря вашего посольства господина Немчины…

Капитан справился с записью на костяной пластинке, вставленной в его портмоне.

— Госпожой Клывды… Прошу извинить произношение.

— Имя произнесено безупречно, господин Супичай, — сказал Дроздов. Клавдия… Кто же проводил слежку? Спецслужба третьей страны?

Капитан большим пальцем стер надпись на пластинке. Захлопнул портмоне.

— Не берусь утверждать, что именно так, господин Дроздов. Агентурное наблюдение велось известной в наших краях частной фирмой «Деловые советы и защита», предоставляющей платные услуги на основе соответствующих соглашений. При этом мне представляется, что здесь-то, как говорится, и стоит основная точка… Владелец «Деловых советов и защиты» является отцом директора бангкокского отделения Индо-Австралийского банка, с которым Севастьянов имел контакт.

— Вы предполагаете, что партнеры собирают компрометирующие материалы на Севастьянова? А если это рутинная проверка серьезности его деловых намерений?

— Мы вправе только предполагать.

— Попытку компрометации?

— И все остальное. Частную агентуру, бывает, нанимают правительственные службы. Например, вербуют через третье лицо…

— С какой же целью?

— Мы не всезнайки, господин Дроздов.

— Ваша практика, дорогой капитан, — сказал Дроздов, — как и ваш опыт… Смотрите-ка… Индо-Австралийский банк — это стиральная машина. Связан родственными узами с фирмой «Деловые советы и защита». Севастьянов вступает в переговоры с главой бангкокского отделения Индо-Австралийского банка и немедленно оказывается под наблюдением «Деловых советов и защиты». Это не партнерство, а скорее противостояние!

— Логично предположить, что идет какой-то сложный и тщательно скрываемый спор. Севастьянов проявляет активность. Может быть, Индо-Австралийский банк задерживает выплату каких-то сумм организации, которую представляет Севастьянов. Допустимо, что и не сам банк, а кто-то из его значительных клиентов… Возможно также, что деньги, которые хочет вытянуть Севастьянов, срослись с грязными. Их бы и рады возвратить, чтобы покончить со спором, да не в состоянии. Снять большую сумму с какого-то счета — значит привести в движение тщательно скрываемую цепь связей, тянущуюся к стиральной машине… А мы немедленно уловим это движение и выявим ту часть цепи, которая пока ещё для нас пунктир… Может так быть?

Дроздов кивнул.

— Отсюда и слежка за Севастьяновым… Вы знаете, насколько это дорогое удовольствие. А ради друзей или дружественных партнеров, господин Дроздов, на такого рода расходы не идут…

— Соображения интересные, — сказал Дроздов.

Супичай встал из-за стола первым. Он знал все-таки, что перед ним подполковник.

После трапезы всякий клиент «Чокичая» получал на стоянке свой автомобиль отмытым до зеркального блеска.

Вписываясь в своей мощной «тойоте-крессиде» в поворот скоростного шоссе, проложенного по эстакаде над Бангкоком, Дроздов скорее по привычке, чем надобности, взглянул в зеркало заднего вида.

Все реже в последние месяцы тянулись «хвосты». Отделались от страхов, которых набирались в американских спецшколах?

Дроздов подумал: «Вот тебе и бухгалтер, вот тебе и тихоня».

Когда дежурный посольства на Саторн-роуд, заметив на экране монитора консульскую машину, раздвинул автоматические ворота, у Дроздова уже почти сложился текст донесения в Москву.

Едва открыв дверь в мезонин, Дроздов услышал дребезжание телефона.

— Консульский отдел, — сказал он в трубку.

— Николай, это Шемякин…

— Из дальних странствий возвратясь! Ты мне маску с Бали доставил? Говори сразу…

— Я иду к тебе, — сказал Шемякин.

Дроздов сполоснул руки в крохотном умывальнике, включил кофеварку. Привычно ссутулившись, взглянул в окно.

На «психодроме» журналист, задержавшись на минуту, смешил прогуливавшихся Немчин. Клава прикладывала ладони к щекам. Ее муж протягивал Шемякину какие-то деньги.

Консул вернулся в кабинетик.

По регистрационному журналу отпуск Немчинам предстоял через полтора месяца. Свидание Клавы и Севастьянова в «Амбассадоре» ускоряло выезд и превращало его в окончательный отъезд. Приходилось выселять способного дипломата. Но Дроздов не мог подвергать малейшему риску операцию, развивавшуюся вопреки многим опасениям и по фантастически дерзкому замыслу. Шантаж Севастьянова могли начать с Клавы, в Бангкоке.