Любовь и корона - Езерская Елена - Страница 32

– Дмитрий, – княгиня кивнула кучеру, – отдай господину управляющему, что обещано.

Кучер, доверенный порученец княгини, достал из ящика, упрятанного в козлах, небольшую шкатулку и принес ее Шуллеру. Тот, взяв шкатулку, поднял крышку и быстро пересчитал пачки с ассигнациями.

– Еще сто… Еще двести… Еще триста… – Карл Модестович оторвался от счета и с обидой посмотрел на княгиню. – Но здесь не все, здесь только половина!

– Конечно, половина… – ничуть не смутилась Долгорукая. – Остальное получишь, когда имение Корфа станет моим. Официально по бумагам.

– Но мы так не договаривались! – растерялся управляющий. – Я выполнил свои обязательства… Выполнил?

Я требую всю сумму!

– Трогай, Дмитрий… – велела княгиня и еще раз, тоном, не допускающим никаких возражений, сказала Шулеру:

– Остальное – потом.

– Н-но! Пошли, родимые! – кучер взнуздал лошадок, и карета плавно тронулась с места, оставив управляющего на дороге – раздосадованного и злого.

Он не мог уже видеть на лице Долгорукой улыбки – довольной, но все же осторожной. Получить документ – это только начало игры, до успеха еще далеко. И Мария Алексеевна прекрасно понимала это. Она была уверена – просто так Корф не сдастся, и ей оставалось уповать на то, что в дело не успеет вмешаться сын барона. Владимир известен своей горячностью и недобрым нравом.

Карета неожиданно остановилась, и Мария Алексеевна вздрогнула – неужели Шуллер все-таки устроил ей ловушку, и ее возьмут с поличным? Княгиня засуетилась прятать расписку в расшитый золотой нитью дамский кошель и почувствовала, как у нее внутри все похолодело. В этот момент дверь кареты открылась, и перед Долгорукой, склонившись в уважительном поклоне, появился Андрей Платонович Забалуев.

– Уфф!.. – выдохнула Мария Алексеевна. – Напугали!

– Смею вас уверить, что разбойники в нашем лесу уже давно не водятся, разве что цыгане, – приторно улыбнулся Забалуев. – А я всего лишь скромный ваш поклонник. Увидел знакомую карету, княгиня, и не выдержал – решил поприветствовать.

– Буду рада, если вы составите мне компанию, – ответно растаяла Долгорукая. – Милости прошу, Андрей Платонович. Я недавно о вас думала.

– Вы мне льстите, княгиня, – довольным тоном сказал Забалуев, садясь в карету напротив нее. – Такая привлекательная женщина – и думает обо мне!

– Да, полно, полно Андрей Платонович, – отмахнулась она от ею елейных слов. – Мне не до комплиментов сейчас. Мои мысли заняты делами прозаическими. Барон Корф должен представить доказательства об уплате долга моему покойному мужу. Да все никак не представит.

– В противном случае вам обязательно должны возместить убытки, – Забалуев с интересом посмотрел на княгиню.

– Конечно, нелегко будет заставить Корфа признать это, – грустно посетовала Мария Алексеевна.

– Еще бы, дело непростое, – деловито кивнул Забалуев. – И вам нужна помощь… Вот если бы ваша очаровательная дочь Елизавета Петровна была бы замужем за человеком, облеченным властью, я думаю, это дело решилось бы в несколько недель.

– В несколько недель? – у Долгорукой алчно загорелись глаза.

– Да, и я даже знаю такого уважаемого человека. Он составил бы отличную партию для вашей весьма привлекательной дочери. Скажу сразу… – Забалуев выдержал паузу и самодовольно развалился на сиденье. – Он не красавец и не юнец, но молод душой и телом. Происхождения благородного, хотя и не княжеских кровей, но весьма и весьма надежен.

– О, моей дочери очень бы повезло, если бы она вышла замуж за такого человека, – понимающе промолвила сообразительная Долгорукая.

– А я думаю, ему бы повезло не меньше – иметь в женах такую красавицу, как Елизавета Петровна!..

Княгиня кивнула – Забалуев расцвел. Он восхищался этой женщиной – 6х, умна, ох, хитра, а богата! Да, впрочем, и сам Забалуев не простачок. Он прекрасно понимал, что Долгорукая затевает сомнительное дельце, но его собственный авторитет в уезде и состояние тоже не из родника налиты. Вот уже много лет он официально был вдов и бездетен, а амбиций и потребностей – на миллион. К Лизе Долгорукой он давненько присматривался – мила, Простодушна да еще с приданым.

Требовался лишь повод – и вот удача! Княгиня сама подсказала его.

Они поняли друг друга с полуслова – два интригана. И за дорогу успели договориться обо всем. Княгиня была в прекрасном расположении духа, но вдруг на повороте к усадьбе, случайно бросив взгляд за окно, она заметила знакомую фигуру. По лесной тропинке быстрым шагом удалялась от имения Сычиха, местная сумасшедшая – то ли гадалка, то ли повитуха, одним словом – колдунья! Княгиня даже задохнулась от негодования – негодные девчонки пустили на двор эту проклятую, эту еретичку! Ходили слухи, что когда-то Сычиха была монахиней – она ходила с коротко остриженными волосами. Но так же стригли и каторжанок! Мария Алексеевна уверяла всех, что Сычиха – разбойница, а не знахарка. Она называла ее убийцей и ведьмой. И кто-то посмел привести эту чернавку в ее дом?!

«Уж я-то знаю, кто это! Уж они у меня поплачут! Не посмотрю, что дочери, – выпорю, как простых смертных, будут знать, как ересь в дом заводить! Позор-то какой!» – с негодованием думала Мария Алексеевна, все больше и больше распаляясь от своих мыслей. Она не сомневалась – опять Лизка на Корфа гадать затевала. А все эта дура дворовая – Татьяна, так и норовит заморочить голову девочке своими дурацкими сказками и приметами!

– Погоняй, Дмитрий, да поживее! – прикрикнула она на кучера.

Княгиня заторопилась. Мозги надо вправлять вовремя, а то прозеваешь, упустишь – и вырвется девка из-под материного подола – ищи-свищи потом вчерашний день.

Карета, подняв облако пыли посреди двора, подкатила к крыльцу.

– Пойди-ка сюда, милочка! – крикнула княгиня так некстати попавшейся ей под руку Татьяне. – Пойди, пойди! Ближе. Кто это здесь недавно был? Я тебя спрашиваю!

– Сычиха… – Татьяна с трудом разлепила губы, окаменев под убийственным взглядом барыни.

– Знаю, что Сычиха, не слепая еще, видела. – Долгорукая схватила девушку за подбородок и подняла ее голову. – А как ты посмела ее в дом привезти? Чей приказ исполняла?

– Никакого приказа не было, – прошептала Татьяна, – для себя приводила.

– Врешь! – княгиня изо всех сил ударила девушку по лицу. – Ах ты дрянь! Врешь! Лизкин приказ исполняла?

– Нет, для себя приводила, – стояла на своем Татьяна, пытаясь уклониться от следующего удара.

– Врешь, дрянь! Врешь!.. – Долгорукая была в ярости. – Признавайся!

– Для себя барыня, – твердила Татьяна, – на жениха погадать захотела.

– Будет тебе жених, – кивнула барыня, отталкивая девушку от себя. – Кнут ременный! В свинарнике сгною, мерзавка! А то, что для Лизки водила, так я сама знаю. Я и ей сейчас покажу!

Разгорячившись, Мария Алексеевна стремительно поднялась по ступеням в дом.

– Карету не распрягай! – на ходу приказала она Дмитрию. – Сейчас вот разберусь здесь, потом снова в лес поедем!

Уже на пороге она спохватилась и обернулась к вышедшему из кареты Забалуеву:

– Вы уж простите меня, Андрей Платонович! Есть дела важные и неотложные. Вы в гостиную проходите, подождите меня там, Танька вас проведет и обслужит!

Долгорукая еще раз сверкнула на девушку грозным взглядом и скрылась в доме.

Лиза же об опасности и не подозревала. Она была безмерно благодарна Татьяне, что та набралась смелости и зазвала к ней опальную Сычиху. Колдунья к Лизавете Петровне благоволила, жалела ее и гадала отменно. Уходя, сказала:

– За вознаграждение – спасибо…

А ты не слушай никого, делай, как я говорила. Будет твой у тебя – никуда не денется!

– Ты все-таки ненормальная, Лиза! – всплеснула руками младшая сестра Соня. – А если мать узнает – что тогда будет?! И ведь грех это – колдовство!

– Глупая ты, Соня, – мечтательно улыбнулась Лиза. – И никакое это не колдовство. Это предсказания! А сычихины всегда сбываются, это все знают.

И потом – что такого она сделала?