Их было семеро (Солдаты удачи - 1) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 45

Рыжий помигал дальним светом, ворота раскрылись -- электроприводом, микроавтобус проехал по аллейке и снова притормозил возле подземного гаража. Стальной щит ушел вверх, машина въехала в темный гараж и остановилась.

-- Вылезайте, -- скомандовал напарник рыжего и повел стволом в сторону двери.

Мы выпрыгнули на бетонный пол. Рыжий дал задний ход и вывел машину во двор. Створка гаражных ворот опустилась, мы остались в кромешной темноте. И темнота эта была смертельно опасной. Без дураков. Такое и в Чечне не часто бывало. Ничего себе остров любви.

Под низким потолком вспыхнули прожектора, и мы обнаружили, что стоим посреди огромного, метров в двести, бетонного зала в окружении четырех лбов с направленными на нас автоматами "узи". Пареньки были той же волчьей породы, что и напарник рыжего. Лет по двадцать пять -- двадцать семь. С одинаковой короткой стрижкой. С одинаковыми золотыми цепями на бычьих шеях. Стоило лететь на край Европы, чтобы оказаться в такой компании. Они стояли вокруг нас на равном расстоянии друг от друга, как бы по углам правильного квадрата, и это говорило о многом.

Док взглянул на меня и с сомнением покачал головой. Я понимающе кивнул. Шушера. Дешевка.

Так-то оно так, но они были в таком напряжении, что малейшее наше движение -- и они откроют огонь. Они были явно не из тех, для кого убийство привычное дело. Перемолоть ребра кулаками и ногами -- да, это им сподручней. А убить... Но сейчас они были настроены именно на убийство. Поэтому и вздрючены до предела. Нужно было как-то сбить этот их высокий душевный настрой, перевести действие из жанра греческой трагедии в обычный милицейский боевичок.

-- Ребята, -- миролюбиво сказал я, обращаясь к одному из них, постарше, судя по всему -- главному в этой шакальей команде. -- Извините, что суюсь с советами, но если вы вздумаете палить, то перестреляете друг друга.

Он довольно быстро оценил мой бесплатный совет, по его знаку все четверо сместились на одну сторону. После чего приказал:

-- Руки за голову! К стенке! Лицом к стенке!

Мы подчинились. Двое держали нас на мушке, а двое других закинули автоматы за спину и принялись обшаривать нас. Это был очень удобный момент, чтобы отобрать у них их игрушки. Я чувствовал, как ребята напряглись, ожидая моего сигнала. Но все-таки промолчал. Ситуация была, конечно, очень горячая, но я решил: если кто-то хочет с нами поговорить, пусть говорит с позиции силы. Это располагает к большей откровенности. А удобные моменты -- ну, будут еще. Эти лбы не смогут не сделать пары-тройки ошибок, не та школа. А нам столько и не надо, нам и одной хватит. Но в свое время.

Пока они охлопывали наши бока и выворачивали из карманов документы и деньги, а потом вываливали на бетонный пол бельишко из наших сумок, я внимательно осмотрел зал. Выходов из него было только два. Один -- через гаражные ворота, черта их откроешь, если электропривод будет блокирован снаружи. Второй -- через дверь, ведущую, видно, в глубь дома. Тоже не слабенькая дверца -- из стального листа, обваренного уголками. Окон не было. Если не считать двух проемов в торцевой стене, напротив ворот. Проемы были шириной метра по полтора и высотой с полметра. Изнутри они были закрыты толстыми прутьями арматуры, а снаружи застеклены. Не окна, а вентиляционные отверстия под самым потолком. Что надо тюрьма. Если они вздумают нас здесь держать, выбраться будет непросто. Но вряд ли будут. Иначе не стали бы выгонять микроавтобус. А зачем выгнали -- ужу ясно: чтобы не повредить при стрельбе. Бережливый народ.

Когда со шмоном было покончено, главный достал из кармана "уоки-токи", сказал в микрофон:

-- Нормально все.

Я ожидал, что на нас наденут наручники, но то ли их не припасли, то ли решили, что при такой огневой мощи они и без браслеток обойдутся. Ну, тем лучше. Такие маленькие оплошности противника всегда украшают жизнь.

Минут через десять стальная дверь открылась и в зале появились еще три действующих лица. Одного мы уже знали, это был напарник рыжего водилы. На плече у него висел "узи", а впереди себя он аккуратно спускал по пандусу инвалидную коляску, в которой сидел совершенно лысый мужик лет шестидесяти. Он был в цветастой рубашке с расстегнутым воротом и короткими рукавами, обнажавшими жилистые, в синих наколках руки. Наколки просвечивали и сквозь седые волосы на груди. Ноги были укрыты клетчатым пледом. С ним было все ясно: пахан.

А вот третий, который вошел вслед за ними и прикрыл за собой дверь, был птицей совсем другого полета. Лет сорока, в аккуратном светло-коричневом костюме, с правильным невыразительным лицом и быстрым взглядом. В толпе на него и внимания не обратишь, но тут, среди этой уголовной братии, он выглядел белой вороной. "Контора". Это было на нем прямо написано. Майор или даже подполковник. Впрочем, вряд ли подполковник, слишком подобран, в форме, подполковники редко такими бывают. Его-то как сюда занесло?

У все троих физиономии были такими, словно бы перед тем, как войти сюда, они крепко пересобачились. И как бы в продолжение этой ругани напарник рыжего показал на нас:

-- Вот, только четверо!

Лысый и Майор (так я про себя его окрестил) посмотрели на нас, как будто хотели в этом убедиться. И убедились: да, четверо. Майор извлек из кармана пиджака небольшой фотоаппарат "Никон" и раза три щелкнул нас, сверкнув вспышкой.

-- Завтра снова, выходит, ехать? -- недовольно спросил лысый. -- Так не договаривались. Двойная работа.

-- Уладим! -- раздраженно бросил ему Майор, сделал еще пару снимков и сунул аппарат в карман.

Старшой автоматчиков подошел к коляске и протянул лысому наши документы и деньги. У каждого из нас было по пятьсот баксов мелкими купюрами на карманные расходы. Трубач прихватил из своего гонорара пачечку новеньких стольников -- он хотел купить хороший саксофон взамен старого. А еще двадцать штук -- на серьезные траты, которые по ходу дела могли понадобиться, -- были переведены на мое имя в ларнакский "Парадиз-банк", я мог их получить по предъявлении паспорта.

Деньги лысый оставил у себя, а документы передал Майору. Тот внимательно просмотрел наши паспорта. Куда внимательней, чем кипрские пограничники.