Их было семеро (Солдаты удачи - 1) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 93

Да, гибель Назарова была обставлена по высшему классу. Слушая переводы этих радиосообщений, которые вслух делал Док, ребята только ухмылялись, а Трубач время от времени даже гоготал во всю пасть, представляя, что будет, когда Назаров воскреснет.

А воскреснуть он должен был третьего августа. Ровно через пятнадцать дней после нашего ночного разговора возле бассейна. Точнее -- после приказа Назарова начать то, что они с Губерманом называли биржевой интервенцией. Просто этот приказ и наш разговор совпали по времени.

Начало разговора было трудным. И не то чтобы я по натуре очень недоверчивый человек, но я ведь не только за себя отвечал. Ребята доверили мне свои жизни -- и ничуть не меньше, тут хочешь или не хочешь, но станешь недоверчивым. Назаров, видимо, это понял. Поэтому, когда с прослушиванием пленок и моих кратких комментариев к ним было покончено, он предложил:

-- Давайте, Сергей, сделаем так. Сначала я расскажу вам все, что знаю, а потом вы расскажете мне то, что сочтете нужным.

Его рассказ не занял больше десяти минут. И многое в нем было откровением не только для меня, но и для Губермана. Сюжет пьесы обрел полную завершенность. У меня появился единственный вопрос:

-- Кто за всем этим стоит?

-- Вам это знать не нужно. И тебе, Фима, тоже. Достаточно, что знаю я. Ваша очередь, Сергей. Если, разумеется, я сумел доказать, что заслуживаю вашего доверия.

-- Доказали, -- ответил я. -- Просто не соображу, с чего начать. Нужно бы с главного, но...

-- Если есть сомнения, начните с начала. И не пропускайте мелких подробностей. Со стороны они могут показаться совсем не мелкими.

Так я и сделал. Мой рассказ был чуть длиннее его, но Назаров не прервал меня ни разу. Он сидел, откинувшись на спинку шезлонга, даже прикрыв глаза, словно бы дремал, а не слушал. Он не пошевелился, даже когда я закончил. Лишь бросил Губерману:

-- "Медикор".

Губерман кивнул:

-- Понял.

Назаров еще помолчал и произнес:

-- "Контур".

Губерман снова понимающе кивнул.

И только после этого Назаров обратился ко мне:

-- Не хочу вас пугать, но вам грозит смертельная опасность.

-- Вы не перепутали? -- спросил я. -- Она грозит вам.

-- Мне тоже. Но вам -- стократ. Вы оказались причастными к одной из самых страшных государственных тайн.

-- И самых грязных, -- заметил Губерман.

-- "Грязных" -- это из области морали. А в таких вещах нет морали. Тебе, Ефим, пора бы уже это запомнить. Мои дела затрагивают имущественные интересы группы очень влиятельных людей. Ваша информация, Сергей, может оказаться взрывоопасной для самой власти.

-- Каким образом?

-- Ваш друг, которого вы называете Доком, был прав, высказав предположение, что человеческие ткани, добытые в Чечне, были предметом спекуляции. Он недооценил возможные масштабы этой спекуляции. Не исключено, что речь идет о сотнях миллионов долларов. Наличными. При таких масштабах акция не может быть осуществлена без санкции с самых верхов.

-- Вы сказали -- наличными. По-вашему, это особенный момент?

-- Решающий, -- коротко ответил Назаров. Заметив мое недоумение, Губерман объяснил:

-- Пятьсот тысяч баксов в коробке из-под ксерокса, которую вытаскивали из Белого дома. О них стало известно случайно. А о скольких таких же коробках так и не стало известно? Откуда взялся этот "нал"? Может, не из Чечни. А может -- и из Чечни. Почти все крупные дела делаются через "нал". А выборы президента, согласитесь, это крупное дело.

-- И Ельцин об этом знал?

-- Мог и не знать, -- ответил Назаров. -- И скорее всего не знал. Мне хочется в это верить. Но сути это не меняет.

-- Что такое "Медикор"? -- спросил я.

-- Немецкая фирма, контролирующая торговлю человеческими тканями, -объяснил Губерман. -- Они могут вывести нас на продавцов и покупателей органов, полученных от операции "Помоги другу". Придумали же название, а?

-- Что такое "Контур"? -- продолжал я. Губерман усмехнулся:

-- Странно, что вы не знаете, как называется фирма, на которую работаете. "Информационно-аналитическое агентство "Контур". Это и есть Управление по планированию специальных мероприятий. А как оно зашифровано в официальных документах, один только Волков, наверно, и знает. Какой-нибудь отдел "Б-11" или сектор "Г-6".

-- Кстати, Фима, -- прервал Назаров. -- Отметь: сам Волков. Счета. Связи в коммерческих структурах. Жена, дети, родственники.

-- Вы думаете?..

Назаров неопределенно пожал плечами.

-- Я знаком с Волковым. Он сыграл важную роль в подавлении и первого, и второго путча. Человек долга. Я бы даже добавил: человек чести. Но что он вкладывает в эти понятия? Не помешает проверить.

-- Сделаем, -- кивнул Губерман.

-- Кому подчиняется Волков? -- спросил я.

-- Фактически -- тем же людям, о которых мы говорили, -- ответил Назаров. _ Ни их фамилии, ни должности вам ничего не скажут. Их знаю я, и этого достаточно, -- повторил он. -- А теперь, Сергей, припомните -- слово в слово -- то, что вам сказал сегодня ваш куратор полковник Голубков.

Я повторил.

Назаров надолго задумался, а затем кивнул:

-- Это и есть на данный момент самая важная информация. Когда вы с ним встречаетесь?

-- Завтра в восемь утра.

-- Скажете, что операцию перемещения начнете через два дня. А исчезнуть мы должны завтра утром.

-- Я прикажу охране сегодня всю ночь быть на ногах, -- предложил Губерман. -- И стрелять без предупреждения.

-- Не помешает, -- согласился Назаров. Еще минут через сорок, когда основной план был намечен, Назаров поднялся.

-- Голова побаливает, -- признался он. -- Уточните с Фимой схему связи. А я пойду прилягу... Я не сомневаюсь, Сергей, что вы и ваши друзья люди смелые и знаете свое дело. Но вот что я вам скажу. В юности я служил матросом на подводной лодке. И было замечено, что большая часть аварий происходит не во время похода, каким бы долгим и сложным он ни был, а в тот момент, когда лодка возвращается домой. Иногда прямо у входа в гавань. Не знаю, как сейчас, но в мое время командиры лодок объявляли при подходе к базе повышенную боевую готовность. Помните об этом.

-- Мудрое правило, -- согласился я.

Да, правило мудрое. И Назаров был, конечно, мужик не из тех, кто...

А это еще что за хренота?!