Двести веков сомнений - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 117

Он сделал несколько движений рукой, и голос его, срываясь на хрип, произнёс десяток слов. Каждое из них больно отдавалось в ушах, ощущение пробуждающейся непреодолимой силы сопровождало их.

Д. заметил искреннее изумление в глазах повелителя чудовищ.

Генерал резко опустил руку. Над головой его взметнулся смерч, сплетённый из чёрных и белых светящихся полос. Словно вздох пронёсся над ними всеми… и шестеро в чёрном, от взгляда на которых погибало всё живое, вскрикнули, одинаковым жестом подняли ладони к голове и рухнули наземь.

Давящая тишина рассеялась, а Кинисс, очнувшись от ступора, долго смотрела по сторонам, словно не могла понять, что происходит.

Повелитель чудовищ посмотрел на генерала и… рассмеялся.

— Не я один нарушаю законы, генерал, — произнёс он. — Ты воспользовался словом Владыки? Ну что же, поздравляю. Но что ты будешь делать теперь? Он вот-вот обратит свой взгляд сюда и… — он обернулся, глядя на горизонт, — я наконец-то смогу получить то, чего заслуживаю.

Генерал сделал несколько шагов навстречу улыбающемуся ильвемоару и упал на колени. Протянул тому свой меч на вытянутых руках.

— Прошу о милости, о достойный, — произнёс он и Д. показалось, что генерал, наконец-то, сошёл с ума. Ильвемоар принял меч, глядя на склонившего голову генерала с величайшим презрением.

— Это вам не поможет, — усмехнулся он. — Или вы думаете, что я попрошу Владыку смилостивиться? Боги никогда не забывают взять свою плату, — он поднял голову и вновь опустил её. — Мне будет приятно осознавать, что вы проиграли, генерал…

— Разумеется, — генерал неожиданно поднял голову. — Если бы вы лучше помнили священные слова, то… — он тоже посмотрел куда-то в сторону востока, — вспомнили бы, что Владыка карает тех, кто победил при помощи его Слова. Я, конечно же, проиграл. А кто победил?

На лице ильвемоара проступило понимание… и ужас.

Холодный ветер подул над ними, постепенно усиливаясь.

— Постарайтесь не думать о том, что вы выиграли, — заметил Гин-Уарант, поднимаясь на ноги. — А мне так приятно осознавать своё поражение…

— Нет! — крикнул его противник, отступая. — Нет, Владыка! Я не…

На миг сгустилась тьма… и его не стало.

— Вот теперь всё, — произнёс генерал (было видно, что он едва держится на ногах) и сделал шаг, возвращаясь в «глаз».

У-Цзин поднялся… в глазах ещё прыгали чёрные пятна, но в целом всё прошло лучше, чем он думал.

Лишить противника зрения — одно из простейших заклинаний… вернее говоря, состояний сознания. Но прежде он никогда не думал, что наступит момент использовать это оружие против самого себя.

Флосс возник из ниоткуда над самыми головами нападающих, и те (реакция их было невероятно быстрой) тут же приготовились встретить нападение во всеоружии.

Противостояние длилось недолго — ровно столько, сколько потребовалось У-Цзину, который уже не беспокоился о мысленном щите, чтобы возникнуть из ниоткуда, грозному и подобному молнии.

Две пары глаз, в глубине которых бушевало чёрное, опасное всякому, кто способен видеть, пламя, тут же обратились в сторону нового противника.

Создатели подобного живого оружия не рассчитывали, что атаковать будут вслепую.

Оба противника рухнули замертво — они даже не сделали попытки уклониться, полагаясь на свою силу. Дважды У-Цзин взмахнул посохом, а затем рискнул снять чёрную завесу с собственных глаз.

Получилось это не сразу и он поначалу испугался, что перестарался.

Когда зрение стало возвращаться, монах заметил флосса, сидящего на земле, шагах в двадцати. Если бы не появление монаха, несдобровать птице. Не помог ни магический заслон, ни естественный щит от ментальных атак.

Некоторое время монах стоял с посохом наготове, хотя при таких повреждениях головы человек не встаёт на ноги. Но это всё-таки уже не люди…

Они не поднялись.

— С тобой всё в порядке? — спросил У-Цзин, осторожно пытаясь нащупать пульс у каждого из лежащих. Хвала богам, они лежали лицами вниз. Взгляд их таит жуткую угрозу и после смерти.

— Почти, — голос Шангуэра был слабым. — Какая жуть, — он яростно встряхнулся. — Оставайся здесь, — он поднялся в воздух. — Я постараюсь предупредить её, чтобы не торопилась присоединяться к остальным. Там ещё небезопасно.

Монах задумчиво проводил его взглядом и повернул голову в ту сторону, где, скрытые склоном, находились Д., Кинисс, Гин-Уарант и… кто ещё?

Кто сумел, тайком от всего мира, создать и воспитать такое количество этих чудовищ? Как же их называли? Некоторое время монах пытался вспомнить, после чего передумал. Пусть остаются безымянными. Имени они не заслуживают. Он осторожно пошевелил ближайшее тело носком сандалии. Лицо было почти человеческим. Вот, значит, как. Пять веков назад подобное приготовлялось из животных. Как сильно упала в цене человеческая жизнь!..

Тень вновь пронеслась над ним… но на сей раз плохо пришлось кому-то ещё: ветер донёс обрывок отчаянного крика.

— Похоже, всё кончилось, — подумал У-Цзин вслух и быстрым шагом направился в сторону Андариалл. Она всё равно доберётся, куда хочет — так пусть уж их там будет трое.

Вне зависимости от того, кому именно улыбнулась судьба там, внизу.

Трое

— Вы знали, что он попадётся на это? — спросил Д., подходя поближе к Кинисс. Та полностью пришла в себя, но выглядела неважно. Ещё бы, одно сражение за другим. Она некоторое время переводила дыхание, глядя на Д. налитыми кровью глазами, после чего показала ему — со мной всё в порядке, не беспокойся.

— Нет, — генерал тщательно отряхивал колени. — Но очень приятно осознавать, что он клюнул. Ну что же, теперь действительно всё. Немного отдохну… да и на покой.

— Теперь, значит, наша очередь? — спросил Д. спокойно. Ему не понравилось, каким взглядом наградил его Гин-Уарант.

Генерал опешил… на миг потерял дар речи. После чего рассмеялся.

— Нет, Д., и вы ещё называете меня чудовищем! Я хотел показать вам и вашей несговорчивой подруге, что прав! Благодарю, кстати, за помощь — вполне возможно, что вы спасли мне жизнь. Всё, скоро я перестану досаждать вам своим присутствием.

Он с наслаждением потянулся, едва не свалившись вновь, и дружелюбно посмотрел на Кинисс.

Взгляд той, однако, был далёк от совсем уж дружелюбного.

— Я боюсь, генерал, — произнесла она с кажущимся безразличием, — что мы по-разному понимаем этот самый покой.

Гин-Уарант посмотрел на неё с укоризной.

— Разве я не спас ваши жизни здесь, сегодня? Что бы вы делали, если бы не я, хотелось бы знать? — он обвёл рукой груды лежавших поблизости тел. — Я не узнаю вас, сайант . Неужели я не заслужил отдыха? Вдали от суеты мира, где я смогу жить в своё удовольствие?

— Вы не дали другим прикоснуться к этому источнику, — произнесла Кинисс и Д. понял с ужасом, что это — конец разговора. Что бы ни ответил генерал, она нападёт.

Кинисс никогда не рискнула бы напасть, если бы не считала, что у неё есть какие-то шансы победить.

Я останусь здесь, один, рядом с горой мёртвых тел, подумал Д. и страшная усталость опустилась на него. Всё, совершенно всё на этом свете потеряло смысл. Краем глаза он видел приближающуюся Андариалл… и это тоже не придавало смысла жизни.

— Вы оставили его для себя самого, — услышал он заключительные слова Кинисс.

— Я? — рассмеялся генерал неожиданно. — Конечно. Было бы преступлением не воспользоваться им, не находите? Не век же я здесь стоять буду! Наберусь сил — и уйду. Более вы обо мне не услышите.

Кинисс смотрела на генерала, как зачарованная.

— Не стоит, — ответил тот без тени усмешки. — Даже не пытайтесь, сайант . Никаких шансов — пока я здесь.

Д. неожиданно стало трудно дышать. Он рванул воротник, отрывая при этом пару пуговиц.

— Возьмите, — генерал снял с шеи кальарт на тончайшей серебряной цепочке и бросил его Д. — На память. Когда вы вернётесь в город, — повернулся он к замершей, подобно статуе, Кинисс, — то узнаете, что сегодня утром неожиданно загорелся дом генерала Гин-Уаранта. Останки генерала найдёте в руинах.