Мертвая вода - Чадович Николай Трофимович - Страница 9

– Все в свое время. – Карстенс налил себе стакан воды и, сморщившись, выпил. – Итак, все карты раскрыты. Я получил хороший урок. За это спасибо. Вы правы почти во всем. Камни действительно стали для меня наркотиком. Благодаря им я открыл в себе массу пороков. И совсем этого не стесняюсь. Оказывается, именно в пороках и заключается вся прелесть жизни. Сколько лет было не потеряно зря. С детских лет мне вдалбливали рабскую мораль – делай так, а не иначе! Уважай старших, заботься о младших, мой руки перед едой, не забывай говорить «спасибо». А я ненавидел чванство старших, презирал сопли младших, вместо спасибо мне хотелось заорать: «Да подавитесь вы всем этим!» Меня считали трудным ребенком. Лечили психотерапией, гипнозом, электросном. Навязывали друзей, заставляли играть в командные игры. И постепенно я стал таким, как все. А может, просто научился притворяться. Не знаю. Формально я был свободен, но душа моя угасала в клетке условностей… Эй, что вы там переглядываетесь?

– Вам показалось, – сказал Сергей, чувствуя, что его голосу недостает убедительности. За секунду до этого он принял новый сигнал Гарпага, означавший, что схватка неизбежна. Медленно, по сантиметру, по два, он перемещался к тому краю стола, на котором лежал отбойник.

– Настоящую свободу я получил только здесь! Благодаря камням! – продолжал Карстенс. Речь его постепенно приобрела прежний повелительный тон, на скулах вновь появились малиновые пятна румянца. – Камни дали мне уверенность и силу. Это сейчас! А в будущем они обещали бессмертие и власть над миром. Вы только что рассказали здесь про императора-сардакана, которого никто не мог победить. А что мешает землянину также стать высшим существом? Называйте меня как хотите – сардаканом или дьяволом, но я сейчас именно тот, кем хотел быть всегда.

Да будет вам известно, в моих жилах течет кровь древних завоевателей, великих воинов, для которых существовал только один закон – собственная воля, которые родились на свет для того, чтобы править толпами глупой черни! Камни прекрасно поняли это и подчинились мне. Это я повелеваю ими, а не они мной. В шебаутах я открыл новые, никому не известные свойства! Все ваши бхайлавы, вместе взятые, не знают и десятой доли того, что знаю я! Кого вы захотели обмануть, глупцы! Я с трудом сдерживал смех, когда вы явились ко мне со своей дурацкой бутылкой. Я нарочно притворился побежденным, сломленным, и вы попались на это. Я же просто водил вас за нос! Мне пытались навязать чужую волю, а вышло так, что я навязал вам свою! И даже за язык никого тянуть не пришлось! Сами все рассказали! А ведь всерьез собирались уничтожить мои шебауты. Куда уж вам! Смотрите! – Карстенс рывком распахнул сейф. – Они целехоньки! И сосуд с живой водой закупорен как положено. Не вам тягаться со мной! На этой планете еще не было колдуна, равного мне! Но пока это тайна! И все причастные к ней должны умереть…

Сергей изо всех сил оттолкнулся от подлокотников кресла и бросился вперед. От стола его отделяло всего метра три, не больше, но прыжок почему-то получился долгим, очень долгим… Утратив власть над своим телом, он медленно плыл куда-то, словно гонимая ветром пушинка. Заваленная всяким хламом поверхность стола, тускло поблескивающий ствол отбойника, угловатая громада сейфа скоро растворились, канули в туман, и перед Сергеем остались только холодные и пустые, как космический мрак, беспощадные глаза Карстенса.

– Это я убил капитана Уолкера. Он мешал мне. Постоянно одергивал, запрещал носить камни. Потом я устроил аварию космического корабля, на котором должен был прилететь инспектор. Дал неверные ориентиры для посадки. Я в то время уже ничего не боялся. Камни стали моими надежными союзниками.

– Ваши преступления тяжелы, – с трудом ворочая языком, пробормотал Сергей, которому казалось, что полет в черной бездне все еще продолжается, хотя на самом деле он стоял в двух шагах от стола, уронив голову и раскинув в стороны руки, словно распятый на невидимом кресте. – Но я думаю, что Космический трибунал учтет, что, совершая их, вы не могли отвечать за свои действия.

– Трибунал учтет?! – захохотал Карстенс. – Трибунал ничего не учтет. Живыми вы отсюда не уйдете. Что ж, спектакль окончен! Второй раз Сергей Коробкин от меня не спасется! А уж по косматым я никогда не промахивался. Напрасно стараешься, рыжая обезьяна! – Это относилось уже к Гарпагу. – Можешь пялиться на меня как удав до конца своей жизни, то есть еще минут пять. Это тебе уже не поможет.

– Я думал… вы просто больной человек… – какая-то сила сдавливала грудь Сергея и не позволяла ни пошевелиться, ни даже глубоко вздохнуть. – Сошедший с ума от одиночества… одурманенный шебаутами… Я хотел вам помочь… Спасти… Я ошибся. Вы даже не человек… Вы выродок, чудовище… Никому никогда не желал смерти, но вас задушил бы собственными руками…

– Жаль. – Карстенс облизал сухие губы и взял со стола отбойник. – Я хотел еще поболтать с вами. Гости у меня бывают нечасто. Но если вы спешите – так и быть, начнем!

Ствол отбойника дернулся в сторону Сергея, но, стремительно метнувшись через всю комнату, Гарпаг успел принять концентрированный гравитационный удар на себя. Огромное тело бхайлава словно переломилось и, как тряпичная кукла, отлетело к стене. Отбойник щелкнул, снова став на боевой взвод.

– Получил чужое, косматый, сейчас получишь и свое, – прорычал Карстенс, обходя стол. – Как же, я прекрасно помню твоего сына. Он был первым, кого я заставил искать камни, и первым, кто подох здесь…

Старик застонал и приподнял голову. И столько ненависти было в его взгляде, что Карстенс подавился словами. В наступившей тишине не громко, но отчетливо, прозвучало короткое страшное заклинание, то самое, что некогда погубило императора Дракса, и хотя тогда его одновременно произнесли все хейджи, все кайтаки, все воруму, все горные шамарро и лесные аджуны – несколько миллионов отчаявшихся мужчин, безутешных вдов, голодных детей, – а теперь только один изувеченный, умирающий старик, это нисколько не убавило его силы. В следующий момент в сейфе что-то оглушительно треснуло. Со звоном отлетела дверца. Стенки сейфа перекашивались и оплывали, как будто были сделаны из воска, а не из прочнейшего в Галактике композиционного материала. Карстенс выронил отбойник и захрипел мучительно и страшно, словно глотнул концентрированной серной кислоты и теперь старается ее отхаркнуть. Схватившись за грудь, на которой расплывалось влажное голубое пятно, он, сшибая кресла, попятился в угол. Одежда на нем разваливалась клочьями, сквозь пальцы сочилось уже не голубое, а ярко-алое. От сейфа осталась только куча праха, из которого торчали осколки каменного сосуда. Сергей вышел наконец из оцепенения и бросился к телу Гарпага. Старик шептал что-то, но слов его нельзя было уже разобрать. На могучем торсе не было заметно никаких повреждений, но Сергей знал, что гравитационный удар оставляет следы только внутри – эмболия сосудов, разрывы легких, обширные кровоизлияния.

– Потерпи, – взмолился Сергей. – Сейчас я помогу тебе. Должна же здесь быть хоть капля живой воды.

– Ничего не трогай, – неожиданно ясным голосом произнес Гарпаг. Его пронзительные глаза быстро тускнели, превращаясь в мутное стекло. – Уходи отсюда… Быстрее… Здесь нет больше живой воды… Она вся стала мертвой…