Враг за Гималаями - Брайдер Юрий Михайлович - Страница 56

Тут есть один нюанс, на который необходимо обратить внимание.

Отправляясь на охоту за Астерием, я заранее знал, что где-то за двенадцать веков до рождения Христа наша схватка уже состоялась и победителем в ней вышел отнюдь не кефалогерет, доказательством чему – древняя могила, где среди костей неизвестного науке человекообразного существа был обнаружен бронзовый меч со странным вензелем.

Проще говоря, то, что я ещё только собирался сделать, уже давно свершилось. Налицо явное нарушение причинно-следственных связей. Но этот принцип справедлив лишь для обычного мира с односторонним направлением течения времени. Бесприютные души, скитающиеся в ментальном пространстве, существуют совсем по иным законам.

Если из прошлого придёт очередной ясный сигнал к действию (а это может быть любой помеченный мною предмет, обнаруженный, скажем, при археологических раскопках или в каком-нибудь заброшенном архиве), я приложу все усилия для выполнения предначертанного долга, тем самым замкнув причинно-следственную связь в кольцо.

К сожалению, я несколько отклонился от заданной темы. Следует излагать лишь факты в их последовательности, а не собственные умствования.

Чтобы описать всё пережитое мною, начиная с первой неудачной схватки, в которой погиб Тесей, и кончая моментом, когда, воплотившись в тело ничего не подозревающего Астерия, я погубил себя, а значит, и его, – не хватит, наверное, и целой книги.

Едва только род кефалогеретов пресёкся в зародыше и историческая справедливость восторжествовала, я вновь получил возможность воплощаться в людей.

Единственное, о чём я мечтал тогда, – найти спокойное местечко, где можно будет отдохнуть от всех пережитых треволнений. Душа устаёт ещё в большей мере, чем её материальная оболочка.

Но сначала нужно было найти подходящее тело, что весьма непросто, ведь процесс воплощения – это всегда лотерея, в ходе которой ты с одинаковым успехом можешь оказаться и султаном, предающимся плотским утехам в своем серале, и смертником, которому тюремщик из милости привёл в камеру шлюху.

Да и симпатичную эпоху подгадать не так уж просто. Ориентироваться в ментальном пространстве практически невозможно, поскольку оно не даёт никаких ощущений, кроме чувства падения и взлёта, появляющегося в тот момент, когда душа спускается в прошлое по лабиринту генеалогических связей или, наоборот, возвращается назад в изначально принадлежащее ей тело.

Сначала всё как будто бы удалось. Уловив мистический толчок, сопровождающий каждое ответвление от наследственной линии, а проще говоря, зачатие, я уже привычным манером воплотился в кого-то из любящей парочки и, пережив краткий шок, всегда сопровождающий этот деликатный процесс, быстренько обследовал свое новое тело и всё, до чего только мог дотянуться.

Предварительное резюме было таково – я, слава богу, мужчина, не обременённый физическими увечьями и какими-либо явными болезнями, и, судя по роскошному ложу, которое только что покинула женщина, чьи прелести мне помешала оценить темнота, мужчина довольно состоятельный.

Необходимо заметить, что при вселении в чужое тело неизбежно возникает проблема сосуществования двух душ – родной, дарованной природой при зачатии, и чужой, вселившейся наперекор законам естества.

Здесь возможны разные варианты.

Первый – подавить исконную личность, вытеснить в подсознание, отрезать от органов чувств, а при возможности и уничтожить. Но тогда обязательно возникнут трудности с адаптацией в новой среде обитания, обычаи и язык которой тебе неизвестны.

Второй – раздельное существование обоих личностей. Ты стараешься ничем не выдавать себя, а общим телом пользуешься от случая к случаю, предварительно усыпив законного владельца. Вариант вполне приемлемый, но человек, ведущий двойную жизнь, может прослыть или шпионом, или шизофреником.

И, наконец, вариант третий, самый сложный, но и самый продуктивный – взаимовыгодное сотрудничество с чужим сознанием, своего рода духовный симбиоз. Ты пользуешься подсказками хозяина, но и сам помогаешь ему, привлекая богатый опыт многих прежних воплощений. Правда, этот вариант подразумевает довольно высокий интеллектуальный уровень хозяина, что встречается гораздо реже, чем хорошее здоровье.

В любом случае, прежде чем выбрать какую-либо определённую тактику сосуществования, надо сначала осмотреться и оценить всё самым беспристрастным образом.

Даже если впечатление сложится сугубо отрицательное – тоже ничего страшного. Не понравилось в одном месте – пойдём в другое. Покинуть тело даже проще, чем войти в него. Уж в этом-то я успел поднатореть. Прищемил палец дверью, а ещё лучше сунул его в кипяток, и боль вышвырнет твою душу туда, откуда она явилась, – в ментальное пространство. Способ проверенный, хотя…»

Обнаружив отсутствие трех строк подряд, Донцов даже чертыхнулся.

«…и не дом вовсе, а внушительных размеров шатёр, вход в который охраняли молодцы бандитского вида, с ног до головы увешанные оружием, не совсем привычным даже для моего наметанного взгляда: мечи странной формы, боевые топоры, которые с тем же успехом можно было назвать боевыми молотами, дубинки, изготовленные из костей какого-то огромного животного, крючья, попарно соединённые между собой куском верёвки, копья с серповидными наконечниками и копья-трезубцы.

Стражники низко кланялись моему предку (интересно, с какой стороны – отцовской или материнской?) и почтительно называли его „Бхагаван“, что означает „владыка“. Впрочем, как выяснилось впоследствии, это был не только титул, но и имя, одно из многих.

Сам же владыка, весьма озадаченный тем, что покинул постель в такую рань (это уж моя заслуга), принялся вымещать свое неудовольствие на слугах, немедленно явившихся к нему с тазиками для омовения, благоуханиями (вариант нынешнего одеколона) и свежими одеждами.

Слуги здесь имели черный цвет кожи, а господа – белый, но это были вовсе не североамериканские штаты времён рабства и не колониальная Африка.

Где вы, спрашивается, видели босых колонизаторов в домотканых рубашках, вооружённых костяными дубинами и щитами, сделанными из воловьих шкур?

Судя по всему, меня занесло в глухие времена раннего Средневековья, когда достижения античной цивилизации уже позабылись, а свои собственные ещё только зарождались. Окружающая материальная культура выглядела довольно бедновато, хотя мечи имели железные клинки, горшки были явно изготовлены на гончарном круге, а мои пальцы украшали вычурные перстни с драгоценными каменьями, в которых я, кстати говоря, разбираюсь.

Итак, с эпохой всё было более или менее понятно. Осталось определить географическое положение страны, в которой я оказался по воле случая.

Жаль, что звезды уже угасли – они могли бы подсказать широтные координаты. Хотя ясно, что это не север и даже не средняя полоса. Снега здесь, наверное, отродясь не видели, хотя утро довольно свежее.

Растительность также какая-то неопределённая – такие деревья, например, мне случалось видеть и вблизи Геркулесовых столпов, и в оазисах Магриба, и в болотах Колхиды…

Определённую ясность в мои прикидки внес трубный глас, раздавшийся неподалеку. Так мог изливать свои чувства только слон-самец в гоне. Уж слонов-то в разных своих жизнях я повидал предостаточно. Приходилось мне не только кататься на этих ушастых великанах, но и сражаться с ними.

Если исключить вероятность того, что слон сбежал из ближайшего зоопарка, то вывод напрашивался сам собой – я нахожусь сейчас на юге Индии или на острове Цейлон, где в изобилии водятся слоны и проживают чернокожие люди, называющиеся, кажется, дравидами.

По всему выходило, что мне подфартило вселиться в тело какого-то местного раджи, которых здесь во все времена было предостаточно. Наверное, не меньше, чем слонов. По крайней мере такое впечатление создаётся после просмотра индийских кинофильмов.

Впрочем, стражники мало походили на киношных индусов, смуглых и черноусых. Кожа у них, правда, не отличалась белизной, но исключительно по причине пренебрежения личной гигиеной. Зато глаза светились нездешним льдом, а с бритых голов свешивались на плечо длинные светлые чубы, прообраз запорожских „оселедцев“. Ну, прямо вылитые викинги, только от тех всегда воняло ворванью, тухлой рыбой и дрянным пивом.