Зыбучий песок - Браннер Джон - Страница 42

«Он придет, начнет распрашивать Арчин, и она расскажет: Я еще не все знаю о Ллэнро. Я не вынесу, если это сейчас сломается. С другой стороны, я…» И вдруг сумятица в мыслях успокоилась. Рука снова потянулась к телефону.

– Сестра? Кто это? Ох, Сестра Кирк! Не будете ли вы так любезны прислать Арчин ко мне прямо сейчас?.. Да, простите, я понимаю, что еще время ланча, но нет необходимости ее провожать – я уверен, что она сама найдет дорогу.

Ожидая, он докурил сигарету и достал новую. Очень скоро послышался мягкий стук в дверь. Он пригласил ее, усадил в кресло лицом к себе, ввел в транс – сейчас, после почти ежедневного повторения на эту процедуру уходило не больше десятка слов, – и обратился к ней в полной уверенности, что делает это в интересах пациента.

– Арчин, доктор Элсоп хочет приехать и поговорить с тобой. Ты помнишь доктора Элсопа?

– Да.

– Арчин, как ты думаешь, что случится, если ты расскажешь ему о Ллэнро?

Он тебе поверит?

Молчание; потом отрицательное движение головой.

– А если он не поверит тебе, что он подумает?

Она пожала плечами.

– Что я сумасшедшая, – с нажимом проговорила она.

– Боюсь, что так. – Пол решительно подался вперед. – Слушай меня очень внимательно. Если в этой комнате находится кто-нибудь, кроме меня, ты забываешь о Ллэнро. Если кто-нибудь, кроме меня, спрашивает тебя, ты ни слова не говоришь о Ллэнро. Ты не отвечаешь на вопросы, откуда ты пришла, и как здесь оказалась.

Через несколько минут я разбужу тебя, ты выйдешь из комнаты и будешь сидеть на подоконнике до тех пор, пока я не позову тебя обратно. Когда ты войдешь, я снова введу тебя в транс, но ты не будешь говорить о Ллэнро, если в комнате посторонние!

Элсоп появился в кабинете с мрачным видом. Захлопывая дверь, он сказал:

– Что Арчин делает одна на лестнице? Я же просил не посылать за ней, пока мы не поговорим.

– Простите. – Пол пожал плечами. – Она теперь ходит одна – ей уже можно доверять, – и ей, видимо, нравятся наши ежедневные разговоры. Когда она вошла, я просто попросил ее подождать несколько минут.

– Ясно. Это не займет много времени. – Элсоп опустился в кресло, в котором только что сидела Арчин. – Я просмотрел ваши последние записи, включая те, которые посвящены Арчин, и хочу сказать, что они никуда не годятся, Пол, они просто никуда не годятся.

Кольнувшая совесть заставила нервы Пола натянуться до предела.

– Я знаю о вашей жене и обо всем, что с этим связано, – продолжал давить Элсоп.

– Я весьма сочувствую, поверьте. Именно поэтому я воздерживался до последнего времени от комментариев и надеялся, что вы справитесь со своими проблемами без моего участия. Но поскольку вы исправно пишете свои заметки – лучше бы вы этого не делали, я должен сказать, что они представляют собой самый неинформативный словесный мусор, который я когда-либо видел.

Особенно те, которые касаются Арчин. Несомненно, некоторая обрывочность других записей вызвана тем, что вы уделяете ей слишком много времени; я готов это понять, если бы только столь длительные ежедневные беседы давали реальные результаты, и вы бы стремились довести дело до конца. Но, насколько я могу судить, результатов нет, и тем не менее вы не намерены их прекращать.

Он достал из кармана пачку сложенных вдвое листов.

– Это все ваши записи об Арчин. Можно сравнить последние отчеты с теми, которые были сделаны шесть или восемь недель назад и, если не считать малозначительных деталей, не заметить никакой разницы.

– Что вы, я добился значительного прогресса, – ответил Пол. – Что вы имеете в виду под результатами? Или вы рассчитывали, что я полностью восстановлю ее память?..

– Вы нигде не упомянули, что у нее амнезия.

– Господи, да половина этих бесед была посвящена урокам английского, а не терапии! Я не мог делать заключения до тех пор, пока не был уверен, что под одними и теми же словами мы с ней понимаем одно и то же. Но сейчас я почти удовлетворен. У нее безусловно амнезия, причину которой я не могу пока установить, но она в состоянии свободно говорить о том, что с ней происходит в последнее время, и я считаю, что лучшее, что мы можем для нее сделать, – это предоставить ей как можно больше свободы, разумеется, следить за ней на случай непредвиденных эксцессов вроде того, который произошел в Бликхемской больнице, но я надеюсь, что менее напряженная обстановка, чем та, которая окружает ее в Ченте, позволит ей расслабиться и выявит из памяти подавленные мотивы.

Слова звучали весьма бойко и убедительно, однако лицо Элсопа оставалось подозрительно хмурым.

– Вы так и не определили ее национальность? – спросил он.

– Гм: нет. Только то, что, по мнению филологов, ее язык принадлежит к группе восточных.

– Есть во всем этом какая-то нелепость, – решительно произнес Элсоп. – Ее амнезия, если это именно она, слишком… слишком всеобъемлющая. Это имело бы смысл, если бы она была связана с каким-либо изолированным предметом. Но: ладно.

– Он встал и двинулся к дальней стене кабинета. – Зовите ее и проводите обычную беседу. Как будто меня здесь нет.

Пол покрылся потом, Пол подчинился. Пока Арчин усаживалась, он напомнил ей об Элсопе, и она механически ему улыбнулась. Затем провел обычное вступление, такое же, какое делал совсем недавно, и минут десять прочесывал себе мозги, придумывая на ходу вопросы, которые удовлетворили бы Элсопа, и в то же время не затрагивали бы ее происхождения.

Неожиданно он заметил, что Элсоп подает ему знаки. Ему не осталось ничего другого, как приказать Арчин сидеть спокойно, и обернуться к консультанту.

– Вы так ничего не добьетесь, молодой коллега, – решительно сказал Элсоп. – Вы обходите ключевые позиции – особенно чувствительные области, секс, насилие, и даже ее происхождение и семью. Позвольте, я сам ее спрошу, тогда вы поймете, что я имею в виду.

Внутренне дрожа, Пол вынужденно подчинился и снял стандартный приказ, который обычно отдают при введении в гипноз – «Ты не слышишь ничьего голоса, кроме моего,» – обычно он его пропускал, но сегодня произнес из-за Элсопа.

«Она слишком привыкла говорить обо всем в этом месте и в это время.

Сможет ли мой поспешный приказ удержать ее рот на замке?» Когда Элсоп начал задавать вопросы, он поймал себя на том, что кусает ноготь большого пальца, и поспешно спрятал руку в карман, чтобы скрыть этот предательский признак.

Облегчение подступало волнами, и тем сильнее, чем дольше длились расспросы.

Арчин решительно отбивала все попытки Элсопа втянуть ее в разговор о семье и доме, хотя, как только он переходил к недавним событиям, отвечала с готовностью.

«Боже мой, Арчин. Ты: ты так предана мне. Я делаю для тебя все, что могу, и теперь вижу, как сильно ты это ценишь.» Затем, однако, Элсоп свернул на другой курс, и облегчение мигом улетучилось.

– Вы помните лес, где впервые встретили доктора Фидлера, – спросил Элсоп. – Перед этим там был другой мужчина. Вы помните?

Она утвердительно кивнула.

– Что случилось, когда вы его встретили, Арчин?

«Господи Иисусе! Я никогда не говорил с ней о Фабердауне. О чем я думал? Я обязан был написать об этом в отчете. Не удивительно, что Элсоп так доволен! Как говорил папа Фрейд!..» – Я: я подошла, чтобы сказать ему привет, он что-то ответил, я не поняла, он схватил меня за руку и хотел: я не знаю этого слова по-английски. Положить меня на землю и получить от меня удовольствие.

– Что же вы сделали?

– Я сначала удивилась, что не понимаю, что он говорит. Потом он сделал мне больно, толкнул меня – толкал, так, и я поняла, что должна с ним бороться. Он был тяжелый. Я сделала так: – Жест, показывающий, как она царапает ему щеку. – Потом я его ударила. Он отодвинулся назад, потом начал опять, и я поняла, что должна его остановить.

– Как?

– Я ударила его о дерево, – пробормотала она еле слышно, словно стыдясь.

– А перед тем, как вы его увидели? – продолжал Элсоп. – Что случилось тогда?