Пиратское братство - Волошин Юрий - Страница 71

Они долго молчали. Принесли пирожные. Хозяин пытливо посмотрел на молодых людей и сказал, кланяясь:

– Сударь, это не мое дело, но мадемуазель, как мне кажется, очень порядочная.

– Любезный, это действительно не ваше дело, но мне это известно, и я не намерен огорчать ее. Так что можете быть спокойны, сударь.

Хозяин снова поклонился и отошел, а Ивонна покраснела и еще ниже опустила голову. Они какое-то время помолчали, каждый погрузившись в свои мысли, потом Пьер спросил:

– Ивонна, так ты пойдешь? Уже пора, а то мы тут засидимся до темноты.

Она едва кивнула с обреченным видом человека, готового броситься в ледяную воду.

– Закутывайся, Ивонна, – произнес Пьер, вставая и помогая ей поправить плед. – Я живу недалеко, рядом с капеллой Сен-Лазар, так что окоченеть ты не успеешь.

Они медленно, словно ноги их не слушались, поднялись по стертым ступеням. Ветер и холод тут же набросился на них. Пьер прижал худое тело к себе, и они поплелись неуверенными шагами по обледенелым камням мостовой, отворачиваясь от колючих порывов.

– Заходи, не стесняйся. Служанка уже покинула дом, и мы будем совершенно одни, – Пьер ключом открыл дверь. Они вошли в полутемный коридор. – Я так и знал, что служанка натопит комнаты. Как тепло, правда! Раздевайся, Ивонна. Да не стесняйся ты! Будь как дома.

Пока Ивонна раздевалась и вешала одежду, Пьер исчез за узкой дверью около кухни, а когда вернулся, сказал:

– Пойдем со мной, Ивонна. Я тебе кое-что покажу.

Они прошли в маленькое помещение, где было парко, горели две свечи, а в углу стояла большая дубовая бочка, накрытая крышкой. На столике едва виднелись какие-то предметы и вещи. Пьер указал на бочку и сказал:

– Тебе будет приятно окунуться. Служанка у меня очень сметливая женщина и приготовила горячую воду. Искупайся, вот тебе простыня, полотенце, халат, мыло и душистая вода. Кремов нет, прости, Ивонна, – добавил он, улыбнулся опешившей девушке, вышел и закрыл за собой дверь.

Он уселся в кресло, ощущая внутри какое-то тепло, радость, волнение и томление. Мысли блуждали в голове, вились нестройно, разрозненными клочками, и лишь одно он ощущал точно и определенно – эта девушка стала ему в короткий промежуток времени так дорога и близка, что все помыслы его были направлены только на нее одну.

Его рот блаженно растягивался в улыбку, когда он вспоминал ее синие глаза, способность быстро краснеть даже по пустякам, ее пушистые ресницы и самое обыкновенное личико. Сказать, что она красива, было бы большим преувеличением, но Пьер чувствовал огромную симпатию, которую вызывало ее лицо, а о глазах и говорить было нечего.

Он прислушивался к легкому плеску воды, за дверью что-то грохнуло, стукнуло, и его губы сами собой растянулись в улыбку. Было легко, уютно и мирно. А за окном выл ветер, неслись капли холодного дождя вперемешку со снегом. Ветви деревьев хлестали о стены домов. Бр-р-р!

Пьер не заметил, как прошло время – Ивонна появилась на пороге в чересчур длинном халате восточной работы, с головой, повязанной махровым полотенцем. Лицо ее выражало блаженство, смешанное со смущением, стыдом и благодарностью. Был в глазах и отблеск страха, но он прятался где-то глубоко и выглядывал лишь иногда неясными тенями.

– О, Ивонна! Какая ты красивая, приятная… – Пьер сам засмущался, вскочил с кресла и подвел девушку к другому, усадил ее, запахнул плед ангорской шерсти, заботливо укутал. – Тебе понравилось, Ивонна?

– Пьер! Это было просто божественно! Ты, наверное, богат, если можешь позволить себе такую роскошь?

– Трудно судить об этом, Ивонна. Не беден, это точно, но я мало знаю здешнюю жизнь. Освоюсь – тогда и определим, как я богат.

– И чем ты собираешься заниматься, если не секрет?

– Я потомственный торговец, купец. Думаю, что и дальше займусь этим делом. – Пьер встал, достал из шкафчика кувшин вина и два стакана венецианского стекла. Разлил по ним вино и подал один Ивонне. – Не хочешь ли выпить на сон грядущий? Вино хорошее, кипрское.

– Пьер, я боюсь пить много. Я никогда так много не пила и уже достаточно опьянела, – она потупила взор, сожалея, что вынуждена отказать. – Прости, но мне не хочется.

– Я очень рад, что тебе не хочется пить. Я и сам не часто пью вино.

Он отставил стаканы, глянул на Ивонну, и та покраснела снова. Видимо, его взгляд многое сказал ей. Девушка запахнулась плотнее в плед, хотя в комнате было достаточно тепло, и тихо промолвила:

– Здесь так хорошо и уютно. Я сейчас просто с ужасом вспомнила свою нору, такую холодную и неприглядную.

– Ивонна, ты все расспрашиваешь меня, но сама-то ты кто такая? Почему вынуждена была пойти на улицу?.. – он не стал продолжать.

Она помолчала недолго, потом сказала:

– Мой отец был подмастерьем у своего брата в мастерской по изготовлению каких-то медных частей для судов. Моя фамилия Дюфуэн.

– И что же случилось с тобой, вернее, с твоим отцом? Ведь он умер, не оставив дочери ничего, это так?

– Мой дядя Жозе Дюфуэн хотел жениться на мне, вопреки всем правилам святой церкви, а отец противился. На этой почве у них разгорелась вражда, а результатом было полное разорение отца.

– Но как он мог так гнусно поступить, Ивонна? Такого быть не может!

– У дяди были деньги, а они открывают не одну дверь. Он устроил так, что мой отец потерял все деньги и остался даже без дома. Сердце не выдержало, и он умер. А матушка умерла от горя и безысходности.

– И что же дядя?

– Он преследовал меня, пытался силой заставить жить с ним, но я убежала, захватив кое-какие вещи, оставшиеся после мамы. Сняла комнатку и пыталась бороться с нищетой, пока не поняла, что единственная возможность для меня – зарабатывать своим телом. Иначе я бы умерла с голоду.

– А дядя что, владел мастерской?

– Да. Это была его мастерская, хотя деньги отца туда были тоже вложены, но как-то получилось, что это он доказать не смог.

– Знакомая картина. Подло поступил твой дядюшка, Ивонна.

– Куда уж хуже, Пьер. Вот так я и оказалась на улице. Это вторая неделя пошла, – добавила она и опять опустила голову.

Пьер ощутил где-то в животе какое-то щемящее чувство жалости и нежности к Ивонне. Так захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Но на дворе уже темнело, и он сказал:

– Завтра пойдем в лавки и купим тебе приличную и теплую одежду. И не возражай, пожалуйста! – Пьер сделал протестующий жест, видя, что Ивонна собирается возразить. – Эти расходы невелики, они для меня ничего не значат, а ты будешь одета. А жить будешь у меня. И не возражай, пожалуйста. Ты расплатилась за свою конуру, Ивонна?

– Немного осталось долга, но хозяин обещал подождать.

– Завтра же расплатишься, и с этим будет покончено.

Они долго молчали, изредка поглядывая друг на друга. Потом разговаривали обо всем и ни о чем. И когда Пьер сказал, что пора спать, и отправился в другую комнату, указав ей на кровать, где уже были сменены простыни и откинуто одеяло, Ивонна вскинула на него взгляд и потупилась.

Задув свечи, она лежала с открытыми глазами, в голове пульсировала кровь, тело горело под теплым одеялом. Она с тревогой ощущала нарастание желания. Потом осмелилась и жалобным голосом позвала:

– Пьер!

Он тут же откликнулся – Ивонна поняла, что и он не спит и терзается мыслями и сомнениями:

– Ивонна! – Она услышала его легкие шаги, вспыхнула и отодвинулась к стене. Пьер сел рядом, обнял ее горячие плечи, почувствовал ее встречное движение и бросился к ней в объятия.

– Господи, Пресвятая Богородица! – воскликнула она позже. – Неужели это происходит со мной?

– Глупенькая, а с кем же еще, – ответил вялым голосом Пьер.

– А ты не уедешь к себе?

– Уеду, конечно, Ивонна. Но постараюсь приехать и забрать тебя.

– Но там так холодно и дико, как я слышала. Мне страшно даже подумать об этом, Пьер.

– Во всяком случае, это произойдет не так уж скоро. Могу ли я теперь жить без тебя? Мне кажется, что ты всегда была со мной, Ивонна!